— Бакстер, — вырвалось у нее, — ты очень глупый мальчик.

Но, как выяснилось, дела обстояли еще хуже. Зайдя на официальный сайт Бакстера Барнетта, Бишоп заметила, что за последние несколько дней в блоге кинозвезды появились больше десяти записей.

Ее внимание привлекла одна из них, озаглавленная «К ЧЕРТУ РУВ!».

«Попробуйте меня достать, говнюки, — читала Алекс. — Думаете, вы такие могущественные? Что вы можете сделать?»

И чуть ниже:

«Ха-ха! Агент Бишоп, можешь засунуть свой пистолет себе в задницу. Вы не посмеете меня тронуть и прекрасно об этом знаете».

Напыщенным фразам, казалось, не будет конца. Алекс пролистала весь блог, где поклонники Бакстера оставили сотни комментариев.

«РУВ??? — спрашивал один удивленный автор. — О чем это он? Бакстер свихнулся?»

«Бакстер не свихнулся, — отвечал ему другой. — Просто новая роль во „Вспышке ярости“ требует большого эмоционального напряжения. Это такой метод погружения. Бакстер настраивается на самую главную роль в своей карьере».

«Что такое РУВ? — спрашивал третий. — Похоже на правительственное агентство. Я проверял, но не нашел такого. Может, в отношении Бакстера ведется расследование? Я волнуюсь».

— Черт, — пробормотала Алекс. — Дело плохо.

Она поняла, что все остальное подождет. Нужно поскорее уладить это дело, пока этот идиот не растрезвонил о Федерации по всему миру.

Оксфорд

Когда Хлоя Демпси вышла из автобуса на перехватывающей парковке, с утреннего неба на центр города моросил мелкий, холодный дождь. Подняв воротник пальто, она быстрым шагом направилась к музею, где работал ее отец. В вещмешке, висевшем у нее на плече, лежали осколки камня, которые она нашла в Румынии, — каждый аккуратно завернут в ткань и упаковочную пленку с пузырьками.

Увидев похожий на церковь фасад Музея естественной истории Оксфордского университета, Хлоя улыбнулась. Одно из преимуществ учебы в Англии заключалось в том, что можно видеться с отцом так часто, как ей хочется — достаточно сесть в автобус. Хлоя радовалась возможности наверстать упущенное за все эти годы — и отец тоже. Он слегка пополнел, поседел, возможно, стал еще страннее, но по-прежнему оставался тем папочкой, которого она любила и по которому скучала. Именно эту чудаковатость, которая так досаждала маме, Хлоя любила в нем больше всего: он так увлекался работой, что не замечал, как бегут часы. Иногда Хлое казалось, что если бы отца никто не отвлекал, он умер бы от голода, изучая какой-нибудь древний экспонат.

Неизбежный развод случился, когда Хлое исполнилось четырнадцать. Она до сих пор расстраивалась, вспоминая, как мать тогда обращалась с отцом. Добрый, интеллигентный ученый из Нью-Джерси был для нее недостаточно честолюбив. Ведь для профессора Эмеритуса Мэтта Демпси пыльные, полузабытые книги были гораздо важнее членства в загородном клубе.

Именно там мать Хлои познакомилась с Верни Силберманом, дантистом-косметологом и миллионером. Через полгода она собрала чемоданы и распрощалась со старым семейным домом, захламленным и обветшавшим, променяв жизнь профессорской жены на блеск высшего общества, в котором вращался Верни. Четырнадцатилетней Хлое против своей воли пришлось последовать за матерью в дом в Хэмптонсе.

Неожиданный развод поверг Мэтта Демпси в депрессию, которая стоила ему работы — а могла бы стоить и жизни, если бы он продолжал столько пить. Спасла его именно страсть к истории, которая так раздражала жену. Когда Хлое было шестнадцать, отец встряхнулся и решился на радикальные меры — эмигрировал в Англию и поселился в Оксфорде. С его репутацией в научных кругах не составило труда найти работу куратора в известном музее Питта Риверса, где хранилась самая большая и ценная во всей Великобритании коллекция древностей со всего мира.

Жизнь с матерью и Верни Хлое не нравилась, и девочка могла бы легко примкнуть к недовольной, бунтующей молодежи — эти двое даже не заметили бы. Но вышло так, что свой страх и отчаяние она компенсировала учебой, добившись превосходных результатов во всех научных дисциплинах, но особенно в спорте. Когда Хлоя объявила, что поступила в Бедфордширский университет в Англии и желает получить образование в области спортивных дисциплин, мать — чья жизнь теперь вращалась исключительно вокруг зубов, загара, гардероба и партнеров по гольфу — лишь похлопала накачанными ботоксом веками.

Войдя в музей естественной истории, Хлоя уверенно пересекла первый этаж и направилась к противоположной стене, где находилась дверь в музей Питта Риверса. Маленький, тесный и слегка пахнущий плесенью музей словно переносил посетителей в прошлое. Хлоя обогнула витрины с моделями старинных судов, гигантский, украшенный резьбой тотемный столб и свернула в мастерские и помещения для персонала. Отец, как правило, сидел за своим столом, погруженный в изучение древнего артефакта. Сегодня это была пачка пожелтевших документов на каком-то забытом языке, распознать который Хлоя даже не пыталась. В маленьком кабинете, как всегда, был полный кавардак: везде разбросаны бумаги, книжные полки грозят рухнуть под весом томов, набитых внутрь и горкой сложенных сверху, стопки книг на стульях и на полу.

— Привет, папа.

— Рад тебя видеть. — Мэтт Демпси встал, поспешно обнял ее и принялся освобождать место, чтобы она могла сесть. — Когда ты вернулась из Румынии?

— Только вчера вечером.

— Я как раз собирался варить кофе. Хочешь?

— Из твоего древнего перколятора? С удовольствием.

— Как учеба? — спросил он, суетясь вокруг потрепанного аппарата.

— Мне нравится. Я тебе говорила, что начала готовиться к студенческому чемпионату по пентатлону, который будет в следующем году?

— А, благородный пентатлон, спорт мифологического Ясона, прославленный Аристотелем. Метание диска, в котором не было равных Персею. Благородное искусство борьбы. — Мэтт умолк. — Хотя, должен заметить, немного грубовато. Ты уверена…

Хлоя рассмеялась.

— Со времен Древней Греции кое-что изменилось, папа. От борьбы, метания диска и копья отказались много веков назад. Теперь в пятиборье входят кросс, плавание, конкур, фехтование и стрельба.

Лицо Мэтта вытянулось.

— Вам доверяют огнестрельное оружие?

— Всего лишь пневматический пистолет.

— Милая, почему обязательно стрелять? В этом мире оружие всегда приносило беду. Этому учит нас история.

— Если бы ты его видел, — вздохнула Хлоя, — то убедился бы, что это всего лишь спортивный пистолет. Никакой опасности, клянусь. Только если ты бумажная мишень. Тогда берегись, особенно если к барьеру выхожу я. Как-нибудь покажу тебе.

— Просто я за тебя беспокоюсь.

— Не волнуйся, папа.

Мэтт протянул ей кофе.

— Ладно. Похоже, тебе очень нравится. Значит, никаких сожалений?

— О том, что я выбрала Англию? Ни тени. Я была просто обязана приехать сюда, чтобы видеться с тобой, ведь так?

Мэтт улыбнулся.

— Мать давно тебе не писала?

— С тех пор, как сделала последнюю подтяжку лица.

— Боже, — поморщился Мэтт. — Которую по счету?

— Знаешь, мне кажется, Берни уже начал втайне от нее навещать своего бухгалтера. Если так будет продолжаться, мать обанкротит этого сукиного сына. И поделом. — Хлоя принялась расстегивать вещмешок. — Послушай, папа, на самом деле сегодня я специально приехала, чтобы кое-что тебе показать. Нашла в Румынии. Вот. Это осколки, но думаю, тебе будет любопытно.

Отец уже осторожно разворачивал фрагменты. Он освободил место на письменном столе, подвинул яркую лампу и принялся внимательно их рассматривать; тем временем Хлоя рассказывала, как наткнулась на них у подножия горы.

— Понятия не имею, что это такое, — заключила она.

Мэтт раскладывал фрагменты на столе.

— Совершенно очевидно, что все они принадлежат одному и тому же предмету. Потрясающе. Старому — тут нет сомнений. Очень старому.

— Я подумала, что лучше тебя никто не разберется, что это такое.