Не дождавшись ответа П.Б. Струве, И.А. Ильин в следующем письме от 22 декабря того же года сообщил об окончательном отказе от «арбитража».

Публично свои соображения он изложил в статье «Как хранить тайну (Правила и советы)», подписанной псевдонимом «Старый Политик» (Русский колокол. 1927. № 1. С. 70–80).

Другим арбитром стал известный «охотник за провокаторами» В.А. Бурцев. В 1927 г. он побывал в Варшаве с целью расследования деятельности БРП¹⁰⁵⁷. Причем он утверждал, что встречался с атаманами Кречетом и Дергачем. В.А. Бурцев после проверки материалов, представленных руководством Братства, 27 декабря 1927 г., в качестве «третейского судьи» вынес следующее решение: 1. Все члены Верховного Круга пользуются полным доверием в русском противобольшевистском движении; 2. БРП ведет энергичную работу в последние годы в разных местностях России против большевиков. В результате В.Л. Бурцев был принят в Основной Круг и до конца жизни оставался пламенным защитником организации¹⁰⁵⁸.

Владимир Львович не признавал фактов проникновения в «братские структуры» советских агентов, что нанесло урон его авторитету. Однако содержание писем свидетельствует о том, что В.Л. Бурцев осторожно воспринимал «восторженное» отношение БРП к «немецким делам», опасаясь реализации планов Германии по расчленению России¹⁰⁵⁹.

Скандал 1927 г. по поводу атамана Кречета усилился после публикаций в виленской газете «Новая Россия» статей об атамане Дергаче. Вновь репутацию Братства пришлось спасать В.Л. Бурцеву и А.В. Амфитеатрову (см. выше).

В начале 1930-х гг. БРП прочно было «нашпиговано» советскими шпионами. Полную картину работы ГПУ-НКВД можно будет получить, когда рассекретят оперативные документы в архивах ФСБ РФ.

Об особенностях «сопровождения» русской эмиграции органами ГПУ можно судить по одной операции, проведенной советской резидентурой в Праге в июле 1931 г. Один из секретных осведомителей, близкий к руководству БРП, сумел не только описать изготовленное в лаборатории смертоносное отравляющее вещество, но и снять копию совершенно секретной инструкции по ее применению¹⁰⁶⁰. «Особое средство "А” (жидкое в ампулах, поражающее дыхательные пути со смертельным исходом) члены БРП собирать применять против советских граждан как в СССР, так и за границей. Средством снабжались Латвийская и Финская организации. Химик (предположительно Райде), предлагавший генералу М. Скалону это средство, предлагал организовать в Праге лабораторию для писем, при чтении которых происходило заражение дифтеритом и другими болезнями. Из идеи ничего не получилось, т. к. для проекта нужно было собрать 300 марок»¹⁰⁶¹.

Наличие чекистов в центральном и дальневосточном руководстве БРП подтверждает и П.П. Балакшин. Он называет агентом ГПУ генерального секретаря организации и указывает, что «сотрудники ЧК, а затем НКВД принимали все меры, чтобы проникнуть в нее, и там, играя на самолюбии и тщеславии, настроить одних эмигрантов против других»¹⁰⁶². Правда, по его мнению, главой БРП был П.Н. Краснов, а центр организации находился в Праге. Эти неточности, без сомнения, понижают ценность представленных историком сведений.

Крах БРП начался в 1932 г., когда выяснилось, что секретарь организации, по иронии судьбы брат «Верный», — агент ГПУ. Физически очень некрасивый А.Н. Кольберг стал сожительствовать с русской эмигранткой, «женой» В.Г. Орлова, из-за чего последний и прервал все контакты с БРП. Денег на красивую любовницу надо было много, а тут на горизонте Александра Николаевича появился некий «полковник Хомутов», которому, официально для «Интеллижент Сервис», за большие деньги в течение двух лет стали передаваться секретные сведения. Члены Верховного и Основного Кругов спорили — знал ли сам секретарь БРП, что работает на большевиков?

Н.Е. Парамонов в письме В.Л. Бурцеву от 10 ноября 1932 г., всячески защищая С.А. Соколова, восклицал: «Какие англичане будут давать 1000 марок в месяц?»¹⁰⁶³. Такой же позиции придерживался и П.Н. Краснов, неоднократно об этом писавший. Не знавший о мнении двух эмигрантов А.А. Зданович, в личной беседе с автором книги, подтвердил — А.Н. Кольберг простодушно считал, что работает на разведку Великобритании.

В.И. Савельев в разделе «Очерков истории российской внешней разведки», посвященной секретному сотруднику ИНО ГПУ Александру Матвеевичу Доброву (1879–1939), рассказывает о его поездке в 1931 г. в Германию¹⁰⁶⁴. От имени существующей в Москве контрреволюционной антисемитской организации, связанной с «Промпартией», он должен был установить связи с бонзами восходящей к власти нацистской партии. К А. Гитлеру А.М. Доброва, конечно, не пустили, а вот с А. Розенбергом он встретиться смог. Видимо, из очередного «Треста-Синдиката» ничего не получилось, но Александр Матвеевич, находясь в Берлине, беседовал с А.Н. Кольбергом. Последний именуется в очерке руководящим деятелем БРП. Советский агент утверждал, что его группа занимается саботажем и вредительством в промышленности СССР.

«Он попросил Кольберга осветить ему положение в белых эмигрантских кругах и снабжать его группу антисоветской литературой. Кольберг все принял за чистую монету и договорился с Добровым об условиях дальнейшей связи и способах переправки эмигрантской литературы в Москву»¹⁰⁶⁵. Не менее интригующей выглядит в свете истории Братства и следующая фраза В.И. Савельева: «За эту доверчивость Кольберга впоследствии отчитал в письме один из руководителей белой эмиграции, напомнив ему об успешном проведении чекистами операции "Трест"»¹⁰⁶⁶. Можно только предположить, что и руководство БРП, и представители НСДАП одновременно «вычислили» советскую провокацию.

Измена секретаря Верховного Круга быстро стала предметом гласности и широко обсуждалась в периодических изданиях Русского Зарубежья. Предыстория скандала с А.Н. Кольбергом была такова. В июне 1932 г. в США отправилась «Особоуполномоченная от Верховного Круга делегация» в составе Александра Николаевича и представителей руководства парижского отдела — светлейшего князя В.Д. Голицына и графа В.В. Мусина-Пушкина. Послы должны были получить деньги у американских спонсоров на продолжение боевой работы и заинтересовать нефтяную компанию «Стандарт ойл» планом взрыва Бакинского нефтепровода. О существовании и целях делегации не сообщили А.А. Вонсяцкому, однако при случайной встрече ее члены рассказали ему, что достигнута договоренность о предоставлении займов на крупную сумму, якобы миллион долларов. В результате возник конфликт со смертельно обидевшимся A.А. Вонсяцким, к тому же демонстративно вышедшим из БРП¹⁰⁶⁷. Братство лишилось своего спонсора, который в течение трех последних лет жертвовал большие суммы.

Реально делегация привезла около 20 тыс. долларов. Деньги, привезенные из Америки, остались в Парижском отделе, так и не дойдя до центрального руководства. Мало того, секретарь стал интриговать против Брата № 1, который, мол, мешает собирать деньги в США. По мнению О.В. Будницкого, «в этой ситуации ГПУ организует "утечку” о том, что Кольберг — агент Москвы»¹⁰⁶⁸. Разоблачил его приехавший из Риги в Париж В.А. Вреде (псевдоним «Мамаев»)¹⁰⁶⁹.

В конце 1932 г. в Берлине состоялось последнее заседание Верховного Круга, на котором присутствовали А.П. Ливен, B.А. Вреде, генерал Д.Н. Потоцкий, старшие братья В.Д. Голицын, Орлов-Денисов. Круг было решено перенести в Париж, а на руководящие должности назначить А.П. Ливена, Д.Н. Потоцкого и В.А. Вреде¹⁰⁷⁰. На этом заседании С.А. Соколов сложил с себя звание Брата № 1, за ним вышли П.Н. Краснов, А.А. фон Лампе и Н.Е. Парамонов¹⁰⁷¹.

Вот как описывает эти события Г.П. Ларину П.Н. Краснов в письме от 22 февраля 1933 г.: «То, что разыгралось этою осенью, когда в Основном Круге ушли почти все его члены, в том числе и Ваш покорный слуга, подготовлялось давно. По мере того, как Братство ширилось и разрасталось в громадную мощную организацию, имевшую свои отделы буквально по всему свету и отлично работавшую и в самой России, с одной стороны, на него обратила особенное внимание советская ЧеКа, с другой — оно переросло само себя и уже не могло управиться на те маленькие средства и теми немногими людьми, немолодыми и уже сильно переутомленными работою, какими оно управлялось до сего времени. Приток средств становился все меньше и меньше, об этом, конечно, особенно старались большевики, да и у русских беженцев оскудела рука дающего, надо было измышлять новые источники добывания средств. К этому времени относится моя первая размолвка с Кругом. Я предпочитал иметь меньше средств, но не связываться с ненадежными источниками. Круг настоял на своем и отправил прошлою осенью группу молодых братьев за поддержкой в Америку, против чего я особенно протестовал. Вместе с тем я получил сведения о том, что один из секретарей (А.Н. Кольберг. — П.Б.), стоящих на ответственном посту, находится в связи с иностранной контрразведкой и через нее с большевиками, в лице некоего гвардейского полковника Хомутова. Я трижды требовал расследования этого дела, о производстве по нему основательного дознания. В ответ на это я получил заверения, что этот секретарь не играет никакой роли и что ни в чем подозрительном он не замешан. Я не имел возможности выехать на расследование и должен был верить тому, что мне писали из Верховного Круга, и, в свою очередь, заверил в невинности этого секретаря. Каково же было мое негодование и удивление, когда в сентябре 1932-го г. сам Верховный Крут меня уведомил, что действительно этот секретарь прельстился иностранными деньгами и нанялся английской контрразведке, а через нее стал видеться с означенным полковником Хомутовым. Тогда я понял, что оставаться в Круге, не имея возможности лично за всем следить и все проверять, нельзя, а делать это я, по своему возрасту, по неимению на то средств и по необходимости из-за бедности жить в деревне, не могу, и поэтому я и за мною остальные члены Верховного Круга подали в отставку. Произошло избрание нового состава Верховного Круга, в котором приняли участие приехавшие к этому времени из Америки молодые с некоторою суммою денег, и они вошли в состав нового Круга. Будет эта перемена к лучшему или к худшему, судить еще рано. Люди, попавшие в новый состав Круга, ни в чем худом не замечены. Они так же преданы Братству, как были и мы, и лишь в мелочах и методах работы они расходятся с нами. Конечно, с Братом № 1 было поступлено несправедливо, его должны были оставить на работе, но дело велось горячо и людьми, слишком прямолинейно смотрящими на дело. Может быть, тут были и личные счеты, я этого не знаю, так как не был при этом, уйдя раньше»¹⁰⁷².