– Любому, кто ее найдет и разгадает, – пожал плечами Юстас. – Но не думаю, что это когда-нибудь случится, и всяко это не светит мне. Может, Явис окажется более удачлив.

– Да, если удачу считать плодом хитрости и коварства, удачлив он будет. Он опасен для вас, мистер Лорн. Определенно, есть некая интересная история, касающаяся этого томика Данте, которая известна Тридлу и которую он желал бы обратить против вас. И если эта история может принести богатство – расскажите ее мне, может быть, я помогу вам поправить ваши дела. Пусть я и молода, жизнь меня многому научила, и, быть может, я смогу преуспеть там, где вы потерпели неудачу.

– Сомневаюсь, – мрачно ответил Лорн. – Но с вашей стороны очень мило проявлять такую заботу о незнакомом человеке. Я вам очень обязан, мисс…

– Просто Агарь. Я не приучена к формальностям, – поспешила та пояснить.

– Что ж, Агарь, – ласково улыбнулся он, – Расскажу вам историю моего дяди Бена и его странного завещания.

Теперь улыбалась уже она: ей, как видно, сама судьба судила иметь дело с завещаниями – сперва Яков, теперь вот это. Но она отлично знала, когда лучше промолчать, и придержала язык – тем более что Юстас начал рассказывать.

– Мой дядюшка Бен, он же Вениамин Гурт, недавно скончался. Было ему пятьдесят восемь лет. С молодости он скитался по свету, а десять лет назад вернулся из Вест-Индии, где сколотил состояние.

– Большое? – Агарь всегда интересовало все, связанное с деньгами.

– Тут странное дело. Понимаете, дядюшка был ворчливый скупец, который никому не доверял, а потому никто не знал, насколько он, собственно, богат. Он купил домик в Уокинге и там прожил последние десять лет своей жизни. Единственной роскошью, которую он себе позволял, были книги – дядюшка знал множество языков, в том числе итальянский, и собрал великолепную библиотеку иностранной литературы.

– Что с ней сейчас?

– Пошла с молотка вместе с домом и землей. После дядиной смерти явился делец из Сити, предъявил права и все забрал.

– Кредитор, значит… А как же состояние?

– Я ведь начал рассказывать, Агарь, не перебивайте! – отмахнулся Юстас. – Так вот, дядюшка был редкий сквалыга. Все, что у него было, он держал при себе, не доверяя банкам и опасаясь куда-либо вкладывать. Моя маменька, его сестра, была бедна как церковная мышь, но он никогда не дал ей и пенни. А мне… мне он в приступе внезапной щедрости подарил Данте.

– Если судить по вашим словам, – рассудила Агарь, – он скорее преследовал некую одному ему ведомую цель.

– Так и есть, – кивнул Юстас, отметив остроту ее ума. – В этой книге скрыт ключ к его богатствам.

– Значит, он желал видеть вас своим наследником. А при чем здесь ваш приятель Тридл?

– Он бакалейщик из Уокинга, – пояснил Юстас. – Жаден до денег. Он знал, что дядюшка был богат, потому всеми силами пытался получить наследство. Ухаживал, льстил, дарил подарки, настраивал против меня – единственного родственника…

– Разве я не говорила, что он враг вам? Но продолжайте.

– Продолжать, собственно, и нечего. Дядюшка спрятал все свои деньги, а в завещании отказал их тому, кто сможет их найти. Ключ скрыт в этом томе Данте. Должен сказать, что Тридл приходил и требовал показать ему книгу. Я не возражал, но он не нашел ничего, что могло бы привести нас к спрятанному сокровищу. На днях он снова заходил, снова требовал книгу. Я объяснил, что ее пришлось заложить, он предложил выкупить ее, я дал ему квитанцию, и он направился сюда. Итог вам известен.

– Да, я отказала ему, – кивнула Агарь. – И была права, как теперь вижу, поскольку он враг вам. Мистер Лорн, похоже, вас ждет состояние – если вы сможете его найти.

– Ждет. Но я не могу! Во всей книге нет ни единой зацепки, ничего, что вело бы к наследству.

– Вы знаете итальянский язык?

– Да, неплохо – дядюшка научил меня.

– Это плюс. – Агарь положила книгу на стол. – Ключ может быть скрыт в тексте самой поэмы. Но посмотрим. Есть ли в книге пометки на полях?

– Ни единой. Посмотрите сами.

И в мрачной тени ломбарда две юные головки – светлая и темная – склонились над книгой. Юстас как слабейший полностью доверился Агарь. Она переворачивала страницу за страницей, но ни карандаш, ни чернила не замарали старинное флорентийское издание. От «Ада» и до «Рая» ничто не указывало на спрятанное богатство. На последней странице Юстас вздохнул и откинулся в кресле.

– Вот видите, ни единой. Вас что-то огорчило?

– Я просто задумалась, молодой человек, – ответила та. – Если ключ скрыт в книге, на него должно быть некое указание. Пока я его не вижу, но, быть может…

– Быть может? – нетерпеливо уточнил Юстас.

– Невидимые чернила!

– Невидимые чернила? – растерянно повторил тот. – Не понимаю.

– Покойный хозяин этого ломбарда, – бесстрастно пояснила Агарь, – вел дела с ворами, бродягами и всяческой швалью. Разумеется, у него хватало секретов – и порой, по воле обстоятельств, ему приходилось доверять эти секреты бумаге. Разумеется же, что он не хотел разоблачения этих секретов; потому, если ему доводилось писать, скажем, о краденом товаре, он использовал лимонный сок.

– Лимонный сок?! Зачем?

– Невидимые чернила. Стоило письму высохнуть, оно превращалось в чистый лист. Никто его не мог прочитать, понимаете? Потому что, как ни посмотри, читать было нечего.

– А если посмотреть вооруженным взглядом? – иронично уточнил Юстас.

– Ничего. Но если вооружить свой разум, кое-что может и получи́ться, молодой человек, – парировала Агарь. – Тот, кому письмо предназначалось, должен был просто нагреть лист на огне – и строки вмиг проступали, черные и вполне отчетливые.

– Бог ты мой! И вы думаете…

– Я думаю, ваш покойный дядюшка мог поступить так же, – закончила она. – Но не уверена. В любом случае, скоро увидим. – Она рассеянно перелистнула страницы. – К огню ее подносить нельзя, она слишком ценная, страшно испортить… Впрочем, способ есть.

Уверенно и спокойно улыбнувшись, она вышла из комнаты и вернулась с утюгом, который поставила нагреваться. Юстас тем временем любовался своей изобретательной знакомой.

Она была не только умна – она была красива, и это никак не меньше привлекало молодого человека. Он даже замечтался, представляя, как эта внезапная и странная дружба прекрасной цыганки из ломбарда перерастет в нечто большее, в нечто глубокое, нежное… но со вздохом оборвал себя: оба они были бедны, а следовательно, глупо было бы…

– Начнем мы не с начала, – прервала его размышления Агарь, берясь за утюг, – а с конца.

– Зачем? – непонимающе спросил Юстас.

– Ну, – утюг был отставлен, – дело в том, что всегда, когда я ищу какую-нибудь статью, я нахожу ее, только пролистав уйму ненужных мне вещей. И потом, с начала мы ведь уже искали – так теперь попробуем с конца, и, может быть, секрет быстрее откроется. Считайте это пустой причудой, но мне хотелось бы проверить, права я или нет.

Он не стал возражать, и Агарь, положив на последнюю страницу лист оберточной бумаги (чтобы не испортить лист), провела по ней утюгом.

Весело тряхнув головой, она перевернула страницу и повторила операцию.

Стоило убрать оберточную бумагу, и Юстас, заинтересованно следивший за ее действиями, изумленно ахнув, подался вперед. Ему ответило довольное восклицание Агарь: посредине листа одна из строк была отмечена, а рядом на полях была написана дата.

Получалось вот что:

– Смотрите, мистер Лорн! – радостно указала Агарь. – Я угадала, решив начать с конца. И про чернила тоже угадала!

– Вы чудо! – искренне ответил Юстас. – Но я по-прежнему теряюсь в догадках. Вот пометка, вот дата – двадцать седьмое декабря, по-видимому, тысяча восемьсот тридцать восьмого года. Не вижу в этом никакого смысла…