— Ни в океане, ни на берегу никого. Остается только приземлиться и провести изыскания. — Я выключил экран.

— Пора на собрание. — Анжелина собрала раскиданные распечатки в аккуратную стопочку.

Помещение было набито до отказа — впервые мы собрали всех своих пассажиров в одном месте в одно время. На подиуме в дальнем конце комнаты установили стол. Мы присоединились к уже сидевшим за ним инженеру и двум капитанам.

— Спасибо, что пригласили, — вполголоса сказал Томас, когда я уселся.

— Это ваше право, как старшего офицера среди освобожденных военнопленных.

— И эта свобода не будет забыта никогда.

Капитан Сингх резко постучал костяшками по столу.

— Собрание считаю открытым. — И постучал перед собой стопкой бумаг, чтобы подровнять ее. — Сир ди Гриз, владелец этого судна, просил меня созвать это чрезвычайное собрание для обсуждения нашего текущего положения. Когда я закончу, будут открыты общие прения.

Далее зачитал сведения о двух планетах, которые мы наметили посетить. Свиноводы продемонстрировали уйму разинутых ртов и остекленевших глаз, и вполне понимаю почему. Нас занесло черт-те куда от простых радостей свинобразоводства. Когда капитан закончил, последовала пара-тройка вопросов о климате и экологии — в частности, об источниках пропитания. Затем Эльмо, успевший прочесать на затылке и подбородке проплешины, неуверенно поднял руку.

— Наскока я разумею, у нас на все про все пара варьянтов… Так оно, капитан?

— Так.

— Допрежь надоть сесть на эту большую планету, где всем нам потяжелеет, так оно? — Получив подтверждение, он продолжал: — Ежели вещи тяжельше, то и скотина будет еще тяжельше. А хряки-то и нонча не легонькие!

Послышались крики одобрения. Капитан громко застучал по столу. Ободренный поддержкой, Эльмо продолжал:

— Таперича возьмем одного с хряков. Все они твари аграмадные! Возьмем Скрежетуна — в ем, надо быть, цельная тонна. Скока ж ен будет весить?

— Я бы сказал, в районе трех тонн.

— Тре-о-ох?.. Ну, я б сказал, тежелехонький район!

Он клюнул головой и расплылся в ухмылке, когда его собратья захохотали над этой незатейливой шуткой. Капитан снова громко застучал. Эльмо уныло затарахтел дальше, ввергнув всех в зевоту. Моему терпению было далеко до капитанского, и в конце концов я оборвал его пасторальное словоблудие.

— Регламент, капитан! Не могли бы вы избавить нас от дальнейших комментариев на эту тему и сообщить, какой у нас есть выбор?

— Это просто. Два варианта…

Тут же воцарилась тишина.

— Первый я вам только что изложил. Сесть на планете с высокой гравитацией и оставить конденсатор гравитонов там на три месяца. Пока он будет работать, мы высадимся на пригодной для обитания планете и… как-нибудь уцелеем. — Надо отдать должное, он постарался убрать из голоса нотки сомнения.

— Или шо? — встрял Эльмо, и тут же его зашикали.

— Или другой вариант: самое долгое возможное Припухание в сторону центра Галактики, где наблюдается наибольшая концентрация звезд. И обитаемых планет. На Припухание мы израсходуем все наши гравитоны. А когда они кончатся, застрянем.

Воцарившуюся тишину нарушил голос Томаса.

— А каковы шансы, что это произойдет поблизости от звезд и планет?

Капитан расправил плечи.

— Вообще-то крайне ничтожные. По грубой прикидке… я бы сказал, сто к одному.

— Тогда никакого выбора у нас нет, — подытожил Томас. — Все, кто за план конденсации гравитонов, говорят «да».

Мало-помалу собравшиеся неохотно бормотали свои «да», пока не пришли к подавляющему большинству.

Должно быть, даже Эльмо осознал, что выбора нет ни малейшего.

— Все надо спланировать тщательно, как военную операцию, — изрек я, оглядев свое войско. К нашей компании на мостике присоединился Томас, став разумным пополнением нашей команды. — Инженер Штрамм, насколько велик прибор, который нам надо выгрузить?

— Вместе с контейнером гравитонов, я бы сказал, не больше капитанского кресла.

Все развернулись и уставились на кресло.

— Такой маленький?

— Конечно, ведь это электроника. И работает на молекулярном уровне.

— А сколько весит? — осведомился Томас.

— На первый прикид кило двадцать. Взвешу, скажу поточнее.

— А сколько он будет весить с полным грузом гравитонов? — поинтересовался я, щегольнув своей технической компетенцией.

— Да ровно столько же, конечно, — отрезал он, блеснув своими познаниями. — Ведь гравитоны не имеют массы. — Намекая, что этого не знает только полный дебил.

— Но на планете аппарат все равно весит шестьдесят кило, — молниеносно парировал я. — Поднять его не так-то просто.

— Нет проблем, — не уступал Штрамм и вроде бы даже вздернул губу. — Я прилажу к нему колесики.

Я мысленным взором увидел нижний шлюз — и очередную проблему.

— Значит, вы приладите колесики, и мы скатим его через открытый шлюз на пандус. Который, насколько помню, идет сверху вниз под углом. И как нам удержать его, чтобы он не укатился?

— Наклон пандуса около пятнадцати градусов. Я прилажу блоки, чтобы получилась тормозная система. С мономолекулярным тросом. Прочность на разрыв свыше тысячи кило.

Прежде чем протрубить отход, я двинул в бой последний вопрос.

— А реактивная масса?! Для приземления вам ее потребуется ужасно много, а потом еще и для взлета, преодолевая тяготение в три g!

— У нас ее более чем достаточно. Свинобразы переполнили бак.

Остался лишь один последний вопрос Томаса.

— В атмосфере недостаточно кислорода для поддержания жизни…

— У нас есть кислородные аппараты. Вам придется их надеть, — парировал Штрамм.

— Тогда можно садиться. Я и мои люди идем на эту операцию добровольцами, — с улыбкой сказал Томас. — Полагаю, их технические познания предпочтительней фермерских.

— Еще бы! — откликнулся я. — Я содрогаюсь при одной мысли…

Еще один чрезвычайно важный вопрос поднял капитан Сингх:

— А по окончании трех месяцев, когда вернемся, как мы найдем машину?

— Я прилажу к ней транспондер, — самодовольно бросил Штрамм, одержав окончательную техническую победу.

— Мы пойдем подготовим конденсатор, — сказал Томас. — Я пособлю инженеру.

После их ухода капитан Сингх поставил в списке галочку. Я же подумал о другой проблеме.

— А вас не тревожит утечка воздуха через наружный люк нижнего шлюза? Когда мы впервые сели на ту взбаламученную планету, его пришлось резать горелкой.

— Нет. Пока мы стояли в космопорту, Штрамм установил на люке новый уплотнитель, так что целостности атмосферы корабля ничего не грозит. Сейчас мы легли на курс к этой грузной планете…

— Вот! Планета Грузная. Нам как раз требовалось название.

— Мы выйдем на орбиту вокруг Грузной часа через три.

Что-то грызло меня на периферии сознания, что-то важное. Вот мы сели. И что потом?

На планете мы все будем весить втрое больше.

Пассажиры перед посадкой улягутся в противоперегрузочные кресла. Пусть там и остаются. Неудобно, но необходимо. Но животные-то! Перед моим мысленным взором нарисовалась чудовищная картина…

— А как насчет свинобразов, когда мы сядем? Кабаны будут весить по три тонны! Если они попытаются пройтись… переломанные ноги… скрежет клыковный… ни за что! — Я включил интерком. — Эльмо, на мостик незамедлительно. Эльмо, на мостик…

Когда я изложил ему грядущую проблему, Эльмо побледнел.

— Божечки… это вовсе скверно… вообще скверно. С матками-то проблемов не будет. Будут лежавши, жуть ленивые. И поросенки, с которыми они нянчатся…

— Но кабаны…

— Угу, кабаны… — эхом отозвался он, побледнев еще больше.

Я лихорадочно выуживал основательно забытые воспоминания о моем прискорбном прошлом житье на ферме, нашаривая среди обрывков… Смутные видения больных свинобразов… есть!

— Свиная лихорадка… у нас однажды была эпидемия!

— По счастью, те дни давно прошедши, кузен Джим. Прививка новорожденным напрочь ее стерши и…