Единственной сдержанной нотой в этом блистательном мундире был белый пасторский воротничок. Полюбовавшись на распечатку с расстояния вытянутой руки, я одобрительно кивнул.

— И этого мундира заслуживаешь именно ты, Джим. — Ложной скромностью я никогда не отличался.

Теперь о воплощении в материале. Швейный кружок свою часть сделает, а вот с медалями как быть? Немного поразмыслив, я позвонил Штрамму.

— В чем дело, босс? — осведомилось его изображение на экране.

— У вас в машинном отделении есть лазерный фрезеровальный станок?

— Конечно. Нужен для изготовления запчастей.

— Тогда раскочегаривайте его. Я сейчас подойду с небольшой работенкой для вас.

Когда я вручил ему распечатку, у него глаза буквально полезли на лоб. От ужаса или от восторга — сказать трудно.

— Какого лешего?..

— Не спрашивайте! Со временем узнаете. Мне нужны трехмерные реплики этого фруктового салата на груди. Справитесь?

— Конечно. Отсканирую, потом вырежу лазером из бронзы. Детали можно без проблем заполнить цветной керамикой.

— Тогда приступайте, а я позабочусь о мундире.

Нижний пандус был спущен, и свинобразы уже с хрюканьем копались в лесу под бдительным присмотром свинопасов. Я помахал в ответ на их приветственные крики и поспешил дальше, не желая вступать в свинский треп. Уйдя от них подальше, я воспользовался телефоном, чтобы позвонить Анжелине, тут же пославшей одну из товарок найти меня. Вскоре ко мне подошла застенчивая юная девушка. Зардевшись, она сделала книксен и тут же заспешила к одному из самых больших зданий. Вслед за ней я вошел в просторную комнату, где пара десятков дам усердно орудовали иглами. Анжелина, отнюдь не склонная к домашнему хозяйству, подавала чай.

— Это и есть произведение искусства? — спросила она, но, как только я гордо продемонстрировал распечатку, в благоговении — или в ужасе — отступила на шаг. — Что ж, это определенно нечто особенное…

— Именно так. Но не забывай, мундир призван потрясти не это собрание, а произвести впечатление на куда более суровых зрителей.

— Непременно произведет!

— Они с этим справятся?

— По-моему, с этим проблем не будет. Они шьют чудесные вещи. Не только одежду, но и занавески, постельное белье — да почти все, что угодно.

— Тогда предоставляю это тебе.

Я вышел под восторженные ахи швейного кружка над моим дизайном. Или они трепетали в шоке?

Когда я вернулся на корабль, только-только пробило полдень. Я намеревался провести совещание на мостике, но вид солнца прямо над нок-реей был чересчур соблазнителен. Всего один бокал, Джим, пообещал я себе. Войдя в бар, я щелкнул тумблером корабельной системы оповещения.

— Внимание, внимание! Все члены экипажа, а именно капитан и главный инженер, приглашаются на важное совещание. В баре. И пусть капитан будет любезен принести распечатки видов города.

Я едва успел наполнить три бокала льдом, когда моя верная команда уже явилась.

— Джентльмены, что желаете выпить?

— Извините, — покачал головой капитан. — На вахте никогда не пью.

— А я пью, — сообщил Штрамм, чем поддержал благородную традицию мотористов. — Все, что предложите.

— Розовый джин. Традиционный полуденный напиток.

Капитану я налил фруктового соку. Чокнувшись, мы сели.

— Теперь я могу открыть, как планирую выбраться с этой терзаемой раздорами планеты. Всем нам известно о тошнотворной псевдорелигии Карателей. Теперь я намерен воспользоваться их буйной паранойей к нашей выгоде. Раз они живут в страхе, мы применим этот страх против них. Вернее, его применит Межгалактический департамент религиозного надзора, поскольку этой организации вменяется в обязанность надзор над всеми религиями, она должна быть всемогущей.

— А что вы им скажете? — спросил Массуд.

— Еще не знаю. Буду действовать по наитию. Выясню суть их тревог и сомнений, а затем обращу последние себе на пользу. — Увидев, что Массуд нахмурился, я кивнул. — Согласен. Обращать худшие страхи человека себе на пользу, попутно усугубляя их, — дело грязное. Но нам нужна помощь, а я вижу, что заодно могу помочь народу Природы и Любви. Равно, как я надеюсь, это не принесет долгосрочных пагубных последствий, ведь нам известно, что эта паранойя уже основательно укоренилась.

— И все равно мне это не по душе.

— Как и мне. И я вовсе не утверждаю, что это во имя высшего блага, потому что это не так. Эта отговорка меня не обеляет. Я копаюсь в грязи и перепачкаюсь в ней по уши. Нам всем от этого станет лучше, но это не искупает того, что я творю. Так что я сожалею.

Я ничуточки не кривил душой. Но обратного пути не было. Несмотря на свое обещание «одна и ни каплей больше», я налил себе крепкий виноискупитель. Да еще один для Штрамма. Тот, хоть и не чувствовал за собой ни малейшей вины, с радостью составил мне компанию.

— Теперь нам надо измыслить план, как вступить в контакт с греховными горожанами. Есть идеи?

Ответом мне послужило гробовое молчание. Замечательный капитан и бравый инженер явно страдали острым дефицитом идей, смердящих хитроумным коварством. Я мысленно испустил горестный вздох; сейчас нам нужны извращенные измышления извращенного рассудка.

— При первом контакте мы должны выбить их из равновесия и не давать встать на обе ноги.

Соки вдохновения уже заструились по моим жилам, так что я отхлебнул еще, дабы поток не иссяк. И пододвинул к себе фото города с высоты ракетного полета.

— Мы нанесем удар при первых лучах рассвета, когда они еще будут спать. Приведем свои войска ночью, скрыв их на лесной опушке. А на рассвете перейдем к действию.

— Какие еще войска? — озадаченно поинтересовался Штрамм.

— Еще не знаю. Зато знаю, что мы должны с ходу произвести сильнейшее впечатление. Полагаю, вы сумеете соорудить портативный усилитель с очень мощными колонками?

— Без проблем.

— Тогда я смогу явиться во всем великолепии. Поразить их, повергнув в шок и благоговение. Очень жаль, что я не могу въехать на танке — или хотя бы на броневике…

— У меня в трюме есть мотоцикл, — сообщил Штрамм, проникшийся духом нашего предприятия. — Но он ярко-желтый…

— Перекрасьте в черный под цвет моего мундира.

— Будет сделано!

— Тогда я подлечу к воротам, с визгом заторможу и оглашу приказания…

— С помощью микрофона, дистанционно связанного с усилителем.

Штрамм в самом деле проникся духом происходящего, да и капитан заодно.

— Что вам требуется, так это поддержка войск. А если на самой опушке поставить всех фермеров?

— В их же комбинезонах, но перекрашенных в черный цвет, — подхватил Штрамм.

— И с деревянными винтовками, тоже черными, — вставил я.

— План хорош, — одобрил капитан, осушив свой бокал.

— Да, но дальше… Что вы будете делать, когда окажетесь у ворот? — внезапно встревожился Штрамм.

— Не бойтесь! При такой помпе они должны быть достаточно взбаламучены, чтобы следовать моим приказам, по меньшей мере поначалу. А мне остается лишь держаться на гребне волны.

Как я надеялся! План довольно безумный, а я обязан привести его в действие. Я потянулся было к бутылке джина, но тут же одернул себя и отставил пустой бокал. Настало время, Джим, для ясной головы и тщательных раздумий.

Штрамм поспешил к себе в мастерскую, чтобы приступить к работе. Капитан отправился на мостик, а я отыскал мемопланшет, чтобы делать пометки. На планирование атаки времени ушло порядком. Отвлекло меня лишь появление в дверях бара Анжелины — глядевшей очень строго.

— Так и думала, что найду тебя здесь. Не рановато ли… — Она осеклась, во все глаза воззрившись на стол передо мной. — Джим ди Гриз… перед тобой чашка кофе…

— Нет.

Она помрачнела было, но тут я добавил:

— Это чашка чая.

Анжелина одарила меня поцелуем.

— Поздравляю с безалкогольным днем.

Кивнув в знак признательности, я предпочел промолчать, не желая портить ей настроение.