— Стоп! — крикнул Вовка. — Если не ошибаюсь, то здесь. По этим воздушном корням узнаю — морду собачью напоминают.

Яхта застопорила ход. Нас ознакомили с топографической картой района и проинструктировали. Мы разбились на группы и надели специальную одежду — легкие комбинезоны с защитной сеткой от насекомых. У каждого была микрорация малого радиуса действия. В воздух поднялся плазмолет. Увидеть с него под густым покровом леса ничего было нельзя, но по пеленгу там знали расположение групп и могли корректировать их передвижение. Заблудиться мы не могли. Вовка в специальной капсуле покачивался на груди у Юлии, сказав нам, что с женщиной он будет себя чувствовать спокойнее. Недоволен был только тем, что никто не послушался его совета снять комбинезоны и обмазаться вонючими реактивами. Нашу группу сопровождали два молодых бразильца, хорошо говоривших по-русски. Идти было тяжело — сплошная зеленая стена. Неба не видно. При ясном солнечном дне здесь было как в сумерках. Плазменные резаки отлично срезали лианы, ветви деревьев и колючие кустарники, но отбрасывать их было некуда. Продвигались очень медленно. Пройдешь в одном метре от секции и не увидишь ее. Вовка в таких дебрях не мог запомнить дорогу, поэтому шли наугад. Минут через сорок с плазмолета сообщили, что седьмая группа нашла секцию К-18, отправленную на астероид два месяца назад. Владимир испустил крик радости, а Вовка в капсуле толчею устроил. К концу дня та же группа наткнулась на секцию Д-44, на которой вернулся Вовка.

— Везет же людям, — с завистью сказал Владимир и, связавшись с плазмолетом, попросил указать нам направление к найденной секции. Звонкий голос говорил нам «прямо, левее, прямо». Стало светлее, просторнее. По белым защитным комбинезонам ползали большие муравьи, вокруг порхали громадные раскрашенные бабочки, дурманящее пахли красивые орхидеи. И вот она, секция, охваченная ветвями гигантского кустарника с красными листьями. На правом боку виднелись приличные вмятины, с которыми соприкасался развороченный ствол дерева — в момент «вынвривания» секции требовалось пространство. Она оттеснила, сломала, вышвырнула все, что мешало ей. Вверху, через кроны деревьев, виднелся просвет неба, в котором ночью Вовка увидел луну. Владимир с Добрыней внимательно осмотрели поверхность секции, индикатором проверили на радиоактивность и полезли внутрь. Все-таки они сомневались, что секция побывала в космосе, может, она переместилась сюда прямо из Атамановки.

— Я вам по-русски говорю, что был в космосе, был! — твердил свое Вовка.

— Мы верим тебе, но сам понимаешь, что твои ощущения могли быть субъективными и обманчивыми, возбужденный мозг мог что угодно вообразить. А нам нужны факты, доказательства.

Доказательств пока не было.

В этот день больше секций не нашли. На второй день — тоже. Зато на третий день сразу обнаружили пять штук, и так, постепенно, день за днем нашли все исчезнувшие секции. Нашей группе не повезло, не нашли ни одной. Это ударило по самолюбию Владимира и Вовки, им было жалко так же потерянного времени. Они хмыкали, разводили руками и ссылались на «невезуху». А потом для успокоения во всем обвинили наших мускулистых проводников, хотя прекрасно понимали, что наткнуться на секцию было делом случая. Бразильцы, наоборот, скрашивали нам трудность похода по непролазным чащам, веселые, озорные и предупредительные, они шутками и смешными историями старались развеселить нас, интересно рассказывали о тайнах пущ Амазонки. Я-то думал, что на земле нет и квадратного метра неисследованной площади. Но, оказывается, огромные пространства лесов Амазонки до сих пор так же дики, таинственны и неосвоены, как и сотни лет назад. Мы узнали, что именно в этом месте в устье Журуа сосредоточено обилие всевозможной живности, тут самое пекло тропического леса.

Владимир переговорил по видофону с Тарасом о подготовке специальных секций, которые надо переместить вроде как на астероид в надежде на то, что одна из них обязательно окажется здесь. Тогда по показаниям новых приборов должно кое-что проясниться.

Экспедиция в полном составе была готова к вылету в Атамановку.

— А мы с Сашей остаемся здесь, — неожиданно сказала Юлия и, найдя мою ладонь, слегка сдавила ее. — Наше присутствие в институте пока совсем не обязательно. Мы будем отдыхать.

— А ты почему за Шурика решаешь? — насупился Владимир. — Он решительно не хочет оставаться здесь. Так ведь, Сашек? Ни одной минуты!

— Я решительно остаюсь!

— У-у, Шурик, — заулыбался Владимир. — Вот ты и обжился у нас, самостоятельность проявляешь. Правильно, хочешь отдыхать — отдыхай. И никого не слушай. Только не ходи в лес без защитного костюма. Ты же знаешь, что здесь самое пекло, от укуса какой-нибудь вот такой несчастной мошки, — он сомкнул подушечками пальцы, показывая размер мошки, — можно умереть. И тебя это касается, Юля. До свидания, хорошие мои! Ждите секцию.

Нам с Юлией дали маленький домик на окраине поселка. Неужели мы с ней будем жить вдвоем? Она сама этого захотела. Мне было радостно и почему-то боязно. А сердечко так умильно билось.

Домик был обнесен дорожкой, пропитанной специальным составом — ни змеи, ни муравьи, ни другие насекомые не могли преодолеть ее. Над домиком — купол из тончайшей, почти невидимой сетки. Ну, само собой разумеется, бассейн, кондиционеры. Холодильники были забиты продуктами и напитками. Две маленькие спальни, кухня, она же и столовая, и библиотека.

— Как будем отдыхать? — робко спросил я.

— Гулять будем и смотреть. Меня всегда манит тропический лес, особенно здесь, на Амазонке, и я пользуюсь случаем побывать в нем свободно. Я, Саша, с детства мечтала стать натуралистом, да как-то не получилось. Увлеклась физикой тяготения, но, видимо, ошиблась. Наука интересная, но ученой из меня не выйдет.

— Но, Юля, ты так много знаешь, так разбираешься …

— Чтобы знать и разбираться большого ума не надо. Нужно уметь творить, открывать, создавать или хотя бы рождать идеи, — она печально улыбнулась. — Я рядовой исполнитель. Смотришь иногда на Володю и немного завидуешь ему. И радуешься, что есть такие одержимые наукой натуры.

— А я сужу просто: была бы интересная работа, и что б она доставляла удовольствие.

— Это все есть. Но этого мало.

Все-то им мало. Здоровье, долголетие, обеспеченность, любимая работа, отдых по желанию — мало что ли? А вообще-то, нет конца желаниям человека, всегда ему чего-то не хватает, вечно он чем-то недоволен.

Что ж, гулять так гулять, в лес так в лес. Юля сказала, что мы пойдем без защитных костюмов, в обычной одежде. Я напомнил ей слова Владимира о пекле и о мушке, от укуса которой можно умереть. Девушка рассмеялась:

— Укусы не исключены. Но будь спокоен, умереть нам не дадут. Наблюдать природу нужно не под колпаком, нужно самому быть в этой природе, слиться с ней, прочувствовать.

— Но я не хочу, чтобы меня кусали. Больно.

— Мне тоже будет больно. Но зато, Саша, как интересно!

Да, в лесу было интересно. Когда мы искали секции, то шли напролом, у нас не было времени смотреть вокруг, мы работали, торопились и кроме зеленого хаоса ничего не видели. Сейчас лес ошеломил меня. Громадные тенистые деревья с твердыми блестящими листьями, чащи яркого кустарника и стройного бамбука. На деревьях и кустах раскинулся второй лес, буйный, причудливый, диковинной красоты и необычности. Изумительные фантастические цветы, пестрые орхидеи прилепились к стволам и росли прямо на ветвях. Невероятное переплетение лиан, от тонких, как нить, до толщины человеческого туловища, они стелятся по низу, взбираются ввысь, перебрасываются с дерева на дерево, свисают гирляндами, обвивают стволы. Лес чарует, дразнит, манит. Сказка — не лес! Жить бы здесь да радоваться щедрости природы. Но как жить при этой ненасытной живности: ползающей, бегающей, прыгающей и летающей, неистово плодящейся и всепожирающей. Против бабочек я ничего не имел, красивые, яркие, большие, они, знай себе, порхали, будто цветы обрели крылья. И колибри тоже безобидные создания, как драгоценные камешки всевозможных окрасок — глаз не оторвешь. Но эти проклятые комары и москиты, такие злющие, кусающие. Они не всегда допекали нас, но если уж начнут, то запоешь не своим голосом. А сколько тут пауков! Они — великаны, косматые, волосатые …. Просто омерзительны! Кровь стынет в жилах при одном их виде. А Юлия ничего, подойдет поближе, с удовольствием разглядывает и шевелит паука палочкой, да еще и красавцем назовет. Нарвались мы и на клещей. Вот кусают, так кусают! Все равно, что нет на тебе совсем одежды. От боли взвоешь.