— Разве? Первый раз про такое слышу! — парировал хозяин, глядя на нас здоровым высокомерным глазом.

— А это что?! — в буквальном смысле вскричал поручик, указывая на тавро, выпавшее из руки убитого палача.

— Первый раз вижу, — парировал и это обвинение разбойник. — И вообще, нечего зря разговаривать, нужно вызвать полицию, она во всем разберется.

Возникла долгая пауза, которая еще больше укрепила позицию хозяина. Тогда, нарушив приличия, в мужской разговор вмешался я:

— Мне кажется, его нужно самого заклеймить вором, тогда и вызвать полицию, — посоветовал я офицерам.

Обезображенное лицо сатаниста, как говорится, дрогнуло.

— Вы не посмеете! Не слушайте ее, господа, это падшая женщина, и ей место в Сибири!

Почему— то такое оскорбление меня не задело. Однако оно возмутило Полибина:

— Как вы смеете, милостивый государь, оскорблять порядочную девицу! Я поставлю вас к барьеру!

— Весь к вашим услугам! — осклабился тот. — Мы можем стреляться здесь и сейчас!

Такой поворот событий понравился мне больше, чем разборки с полицией. Однако у него был и негативный момент. У поручика были вывернуты на дыбе руки, и вряд ли он мог противостоять профессиональному убийце. Аркадий тоже был не в форме: излишне взволнован и еще не восстановился после жестокой вязки. В нормальном состоянии был только я.

— Прошу встать к барьеру! — потребовал Полибин, хотя никакого барьера, даже символического, в зале не было.

— Погодите, поручик, — остановил я. — Оскорбили, кажется, не вас, а меня, так что я имею преимущество вызвать господина Рубленную Морду первой.

Я намеренно ударил по больному, чтобы разозлить предводителя. Мне это удалось как нельзя лучше. Услышав, как его назвали, он только что не зашипел от злобы.

— Да я… Да, как вы смеете!… — начал он давиться словами.

— Елизавета Федоровна, вы не можете драться, вы женщина! — воскликнул поручик.

— Я не буду драться с бабой! — согласился с ним сумевший взять себя в руки хозяин.

— Почему бы и нет? — ответил я Полибину. — Разве я плохо показала себя в деле?

Я красноречиво посмотрел на убитых разбойников.

— Я, поручик, — продолжил я, — так отменно стреляю, что мне ничего не грозит. Я бью в карту с двадцати шагов без промаха!

— Я принимаю ваш вызов! — неожиданно сказал хозяин. — И как вызванный, выбираю не пистолеты, а шпаги!

— Елизавета Федоровна, одумайтесь! — закричали в один голос оба кавалера. — Такой поединок невозможен!

— Очень даже возможен, — упрямо заявил я. — Я готова драться не только на шпагах, но и на саблях и отрубить этому нахалу и вторую щеку!

Про щеку получилось сильно! Разбойник даже подскочил на месте.

— Я согласен! И берегись, девчонка!

— Лизонька! — только и смог сказать Александр.

— Поручик, держите этого урода под прицелом! Я сейчас вернусь.

— Правильно, беги пока не поздно! — крикнул мне в след хозяин.

Однако бежать я не собирался, а, выйдя в сени, вышел на лестницу и попросил сидевших наверху клевретов спуститься к нам.

— И прихвати саблю, — крикнул я Ивану, — мы внизу, в зале.

Когда я вернулся, все находились на прежних местах,

Я подошел к бледному Полибину и тихо, чтобы не услышал бандит, успокоил его:

— Я училась фехтованию у лучших французских мастеров. Не беспокойтесь, дерусь на саблях я лучше, чем стреляю.

— Вы необыкновенная женщина! — пылко воскликнул поручик. — Я преклоняюсь перед вам!

— А вот этого делать не следует, — умерил я его пыл и пошел встречать входящих в зал теремных сидельцев.

Вид учиненного разгрома и гора трупов так смутили Юленьку, что она собралась упасть в обморок, но оживившийся Аркадий бросился ее спасть и принял драгоценное тело в свои объятия.

— Однако! — только и сказал Иван, осмотрев помещение. Потом протянул мне завернутую в холстину саблю. — Примите, барышня, то, что вы просили.

— Где ваше оружие? — спросил я противника, во все глаза смотревшего на предателя Митю.

Хозяин отвел взгляд от перебежчика, пробормотал: «И ты, Брут!», потом указал на сундук, стоящий возле стены.

— Я выберу себе саблю сам!

— Я вам помогу, — остановил его я, боясь подвоха. В сундуке могло храниться заряженное огнестрельное оружие. — Поручик, помогите отпереть сундук.

Полибин осмотрел могучее сооружение, запертое на висячий замок. После чего сообщил очевидное:

— Он закрыт.

— Я его открою сам, — сказал хозяин.

— Его откроет поручик и передаст вам любую саблю, на которую вы укажите.

— Нет, я никому не доверю свой ключ!

— Как вам будет угодно. Иван, пристрели этого господина!

Солдат ухмыльнулся и начал поднимать ружье.

Предводитель скривил и без того несимметричное лицо и протянул Александру ключ. Всем было интересно посмотреть, что хранится в таком мастодонте, и присутствующие незаметно переместились к стене, у которой стоял сундук.

Полибин отпер замок и поднял тяжелую крышку. Однако сверху ничего интересного не оказалось. Навалом лежала какая-то одежда, скорее всего, атрибуты религиозных аттракционов.

Полибин запустил руку вглубь сундука и в выудил оттуда несколько единиц старинного оружия.

— Дайте мне вон ту саблю, — попросил хозяин, — указывая на кривой азиатский клинок в позолоченных ножнах.

Александр вопросительно посмотрел на меня. Я, подтверждая, кивнул. Сабля, судя по ножнам, была того же рода, что и моя — старинная, восточного производства. Разбойник жадно схватил ее и сразу же выхватил из ножен.

Я в свою очередь, не торопясь, разворачивал свое оружие. Когда противник увидел то, что скрывала холстина, он внезапно мертвенно побледнел:

— Откуда она у вас?! — дрогнувшим голосом спросил он.

— Батюшка подарил, — ответил я. — Приступим?

Не успел я договорить, как хозяин бросился на меня. Казалось, его больше не сдерживают даже нацеленные на него пистолеты. Мои болельщики громко выдохнули. Клинок, опущенный умелой рукой, со свистом рассек воздух.

Я легко уклонился, не скрещивая с ним свой, Противник вновь бросился в атаку, пытаясь покончить со мной одним ударом, Это человек вызывал во мне такое отвращение, что я не оставил ему ни малейшего шанса и времени жизни. Аккуратно отбил удар и ответным выпадом пронзил его грудную клетку в области сердца.

— Вы… вы… не понимаете!… — успел еще сказать он, но не смог объяснить, что именно.

Все молча смотрели, как умирает разбойник.

— Мертв, — прервал тишину Аркадий. — Лизонька, вы его убили!

— Лучше я его, чем он меня, — зачем-то сказал я и добавил: — Мне нужно переодеться.

Во Владимира мы доехали, как белые люди, в хороших экипажах с отличными лошадьми. Пережитые приключения сблизили и сдружили нашу компанию, к тому же мы на время оказались связаны экономическими интересами.

После полной победы над разбойниками никто не знал, что делать дальше.

Обращаться к властям, после угроз главаря, мы боялись. Это грозило, как минимум, задержкой на неопределенно долгое время путешествия, а как максимум, Сибирью и каторжными работами. По поводу справедливости отечественных судов у всех было одно, возможно и предвзятое мнение: «суд, что дышло, куда повернет, туда и вышло».

— Что мы будем делать дальше? — спросил мнение участников события старший по званию поручик Полибин.

— Может быть, вернемся в Питер? — предложил Семидольный.

— Зачем? — спросил я.

— Ну, — протянул он, — там-то все-таки больше правды, чем в здешнем уезде.

— У меня нет времени полгода сидеть в тюрьме под следствием, чтобы доказать, что я не разбойница, — решительно сказал я. — Кто хочет, может возвращаться.

— Никто не хочет, — оправдываясь, сказал Аркадий. — Только как бы хуже не вышло! Уедем, а нас потом разыщут и обвинят в убийстве.

Такая постановка вопроса напугала «компаньонов», и все заметно приуныли. Тогда пришлось за дело взяться мне.