Правильнее смотреть на всю область городищ роменско-боршевского типа не как на особую археологическую культуру, а как на русскую деревню в условиях постоянной мадьярско-печенежской опасности. Славянские земледельцы в областях Северян, отчасти Радимичей и Вятичей приспособили свою жизнь к противостоянию набегам кочевников, построив множество крепостей-»градов» в VIII–IX вв. «Грады» обычно располагались гнездами по 8–12 городищ, что, очевидно, отражало оборонительную систему одного племени. Центральное городище такого гнезда нередко упоминалось в летописи XII в. уже как город. Таковы, например, у Северян города Прилук, Ромен, Лтава, Гадяч, Путивль, Курск и др. Ввятическои лесостепи тоже имелись городища роменского типа. Эта картина очень хорошо отражена Путешественником:
«И у них есть обычай строить крепости. Несколько человек объединяются, чтобы строить укрепление, т. к. мадьяры на них постоянно совершают нападения и грабят их.
Мадьяры приходят, а славяне запираются в эти укрепления, которые построили. Зимой большей частью они находятся в замках и крепостях, а летом — в лесах» (Гардизи).
Нам известно, что мадьяры приводили своих пленников в Керчь (пристань «Карх») и там продавали славянских пленников грекам (Ибн-Русте){149}. Указание на вывоз пленников к Керчи ценно для нас и географически и хронологически. Географически оно определяет тех славян, которые подвергались набегам, — это зона бассейна Азовского моря, т. е. земли Северян и Вятичей, зона наибольшего распространения городищ роменского типа. Хронологически оно важно в том отношении, что определяет время не позже середины IX в., после чего мадьяры продвинулись далеко на запад и не могли уже пользоваться Керчью как рынком сбыта живого товара; на новом месте к ним был ближе Белгород в устье Днестра.
Конец VIII — начало IX в. — время основания большинства роменских городищ. Путешественник, очевидно, был свидетелем того, как «объединялись несколько человек, чтобы строить укрепление». Вооруженная деревня русского юго-востока была интересным историческим явлением. Жилища в городищах роменской культуры представляли собой полуземлянки, углубленные в землю на 100–120 см. В углу землянки — печь, поставленная прямо на полу; печь иногда делалась из специальных глиняных конусов, придававших большую прочность печному своду. В углах землянок обычно прослеживаются ямы от столбов, поддерживавших крышу. Землянки непомерно малы (2,5 x 2,5 м; 3 x 3 м): их площадь не превышала 9–10 кв. м, а за вычетом входа и места печи жилая площадь колебалась от 5 до 8 кв. м. Многие археологи ошибочно полагали, что пределами такой землянки ограничивалась вся изба древнего вятича или северянина. Но средняя крестьянская семья в 5–8 человек (муж, жена, свекор со свекровью и трое-четверо детей) не могла уместиться в крохотной землянке. Тщательные раскопки роменской землянки в окрестностях Путивля показали, что изба IX–X вв. была более сложной и более просторной. К квадрату землянки с двух сторон примыкали неширокие полосы (около 2 м), шедшие вдоль всей землянки. Это были «полати», примыкавшие к углубленному квадрату землянки и покрытые крышей.
Эта теплая часть жилища должна была именоваться «истъбой», «истобкой», т. е. «отапливаемым жилищем». Углубленный квадрат землянки с печью мог носить древнее название «гълбец», «глъбец» от корня «глуб», «глыбь» — глубина, название, сохранившееся до XIX в. для околопечной ямы или подполья.
Полати, как и в позднейших крестьянских избах, предназначались для спанья. На роменских земляных полатях, или «лежанках», вполне могли уместиться все члены семьи; эти приподнятые над полом на 100–120 см места были наиболее теплыми в избе, т. к. жар от печи поднимался кверху. Жилище роменского типа с поправками на полати имело по фасаду около 7 м при боковой стороне около 3 м. Таким образом: его общая площадь (землянки и полатей) составляла около 20 кв. м.
Наличие в славянских языках общих терминов, обозначающих верхнее помещение, второй этаж постройки, заставляет нас внимательнее отнестись к реконструкции всего славянского жилого комплекса. Верх жилья обозначался словами: «горница», «горище», «чердак» (может быть, «чертог»), «светлица», «терем». Славянская терминология противопоставляет верх низу, углубленной части: горница (горнее, вышнее) и глъбец (углубленное).
Рассмотренное славянское жилище по своей конструкции вполне допускает наличие верхней надстройки над углубленной частью. Для этого достаточно было только срубить несколько более длинные угловые столбы — стойки (4–5 м) и настлать потолок на половине их высоты. Получалось два помещения — нижнее, теплое, а верхнее — холодное, летнее (площадь в 7–9 кв. м). Крыша над горницей должна была обязательно быть двускатной, а над полатями — пониженной метра на два и односкатной. Внешние стены были (судя по отсутствию остатков бревен), очевидно, плетеными, турлучными, промазанными глиной. Жилую постройку окружали хозяйственные ямы; грушевидные для овощей и молочных продуктов и большие бочкообразной формы для «жита» (зерна вообще).
На некоторых городищах IX–X вв. (например, Вщижском) на мысу, в углу поселка строилось помещение большего размера, чем обычное жилище, и без признаков обычного жилого слоя. Обилие пряслиц для веретен и гадательных камней говорит о том, что подобные помещения являлись «беседами», просторными избами для посиделок, где по зимам пряли пряжу, пели песни, слушали сказки и гадали о судьбе.
Восточный Путешественник видел у вятичей жилища того типа, который археологи находят при раскопках ромейско-боршевских городищ.
«В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому пристраивает деревянную остроконечную крышу, наподобие христианской церкви. На крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются со всем семейством. Взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскалятся до высшей степени, их обливают водой, от чего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают даже одежду. В таком жилье остаются они до весны» (Ибн-Русте).
Вторую половину этого интересного сообщения обычно считают описанием славянской бани, но автор явно и последовательно говорит о жилище, рассчитанном на всю зиму, и ни словом не упоминает мытье. На мысль о бане наводил обильный пар, подробно описанный Путешественником, но следует учесть, что при топке по-черному напускание пара было средством очищения задымленного жилья: с оседанием пара воздух в избе становился чище.
Большой интерес представляет тот зрительный образ, который возник у Путешественника при знакомстве со славянскими зимними избами. Он их сравнил с христианской церковью, а для жителя юга это прежде всего базилика с двускатной кровлей. Полностью воспроизводит внешнюю геометрическую форму базилики старинный русский овин с его приподнятой срединной частью и двускатной кровлей. Избы вятичей и северян IX–X вв. в сильно уменьшенном виде могли быть сходными с позднейшими овинами, а следовательно, и с базиликами VII–IX вв., известными Путешественнику. Предложенная выше реконструкция славянской избы с «голбцом» (землянкой) и горницей-чердаком основывается на этой аналогии.
Одежда и оружие вятичей частично известны нам по археологическим данным. Наиболее интересен женский головной убор с несколькими красивыми семилопастными височными кольцами по бокам. Они делались из белого сплава или из серебра и украшались чеканным орнаментом. В раннее время вятические височные кольца были близки к радимическим. Трудно сказать, объясняется ли это родственным происхождением, о чем пишет летописец, или же наоборот, этнографическая близость вятичей и радимичей породила у летописца мысль об их общем происхождении. Путешественник сообщает об одежде вятичей:
«Одежда их — рубаха и высокие сапоги. Обувь их подобна длинным табаристанским сапогам, которые носят женщины» (Гардизи). «Они носят высокие сапоги и рубахи до лодыжек» [до колен?] (Аноним).
