Зона прародины. Поляне размещались на берегах Днепра и Десны. Им принадлежали Киев, Чернигов и Переяславль, составлявшие ядро Русской земли. В южной части этого пространства на р. Роси и южнее по Тясмину мы должны искать поселения первичного племени русов, распространившего свое имя на всю Полянскую землю: «Поляне, яже ныне зовомая Русь».
В Среднем Поднепровье, в этом давнем историческом центре, происходило много различных событий, которые могли перекраивать и изменять племенной состав того или иного племенного союза в этом регионе. Возможно, что термин «поляне» в более раннее время отражал какую-то иную консолидацию славянских племен, чем та, которая образовалась примерно в VI в. под гегемонией племени русов-росов.
Восточными соседями полян были северяне, занимавшие лесостепное Левобережье Днепра. «А друзии седоша по Десне и по Семи и по Суле и нарекошася Север», — писал о них летописец. Земля Северян очерчена такими топонимами, хранящими память о них, как Новгород-Северский, Севск, Северский Донец. Южная граница северян была южной, степной границей Руси и славянских поселений вообще. Археологические материалы помогают уточнению расселения славян{110}.
На запад от полян располагались древляне, давние враги полян, «обижавшие» их после смерти князя Кия. Их городами были Овруч, Искоростень. Древляне занимали южную часть бассейна Припяти, ограниченную с запада р. Горынью, а с востока Ирпенем{111}.
В географию славянских племенных союзов западнее древлян судьба вносила много изменений, связанных с аварским натиском VI–VII вв. Летописец знал о них и отразил в своем тексте:
1. «Дулеби же живяху по Бъгу, къде ныне Велыняне».
2. «Бужане, зане седоша по Бугу, послеже же Велыняне»{112}. Расшифровка этих летописных фраз затруднена тем, что в ближайшем соседстве друг с другом существуют две реки с одинаковым названием — Буг Южный и Буг Западный; они почти соприкасаются своими верховьями. Летописец не указал, какой именно Буг он подразумевал в том или ином случае. Город Волынь, общеплеменной центр волынян, находился на левом берегу Западного Буга; следовательно, дулебы, восточные соседи белых хорватов, обитали когда-то в верховьях Западного Буга, где во времена летописца («ныне») были волыняне и город Волынь. В VI–VII вв. на дулебов напали авары («си же Объри воеваша на Словены и примучиша Дулебы…»). Дулебский союз на Буге распался, а дулебские племена переместились на запад и вклинились в чешские и польские племена. Смена племенных союзов на Западном Буге выяснена: разбитых аварами дулебов заменил новый союз, принявший имя волынян. Во второй летописной фразе река Буг написана иначе: не «Бъг», а «Буг»; можно допустить, что на Южном Буге был союз племен «Бужане», который в дальнейшем влился в соседний союз волынян и принял его имя. Возможно, что это второе отражение процесса интеграции союзов племен — поляне объединились с русами, а бужане с волынянами. Это вполне естественно для бурной эпохи VI–VII вв.
Хорватами в Прикарпатье и волынянами по Западному Бугу заканчивалась на западе та широкая полоса восточнославянских племен, которая шла в лесостепи по древним землям славянской прародины.
Зона расселения и ассимиляции. Колонизационное движение славян шло как в южном, так и в северо-восточном направлении. На юг от «прародины» в VI–VII вв. изливались огромные массы перемешанных между собой восточнославянских племен. Возможно, что некоторые союзы племен расщеплялись и часть оставалась на старом месте, а часть заселяла завоеванные византийские земли. В пользу этого свидетельствует наличие повторяющихся названий:
ДРЕГОВИЧИ на Припяти — ДРАГОВИТЫ на Балканах; на р. Быстрице; на Марице
СЕВЕРЯНЕ на Десне и Сейме — СЕВЕРЯНЕ на Нижнем Дунае
г. СМОЛЕНСК — СМОЛЯНЕ на р. Мсте
Часть колонистов могла оседать не на Балканах, а поблизости от старых славянских земель, в юго-западном углу Причерноморья, где лесостепная зона подходила почти к самому морю. Таковы, вероятно, были уличи и тиверцы, которые первоначально жили по Южному Бугу и по Днепру «оли до моря», а в дальнейшем «седяху по Дъестру и приседяху к Дунаеви… И бе мъножьство их»{113}. Это о них, очевидно, говорили византийцы, упоминая русов «еже живяху в Евксинопонте», т. е. на берегу Черного (Русского) моря.
Колонизация в южном, степном направлении трудноуловима, но ряд разрозненных сведений у нас все же есть: то восточный историк упоминает, что арабский полководец Мерван в 737 г. пленил 20 000 славянских семей где-то в Приазовье, то Нижний Дон географы назовут «Славянской рекой», то упомянут о том, что Азовское море является крайним пределом славян.
По русским источникам мы знаем, что в степях, кроме иноязычных кочевников, находились какие-то русские «бродники», возможно, предшественники позднейшего казачества. Археологически южная колонизация почти неуловима. Славянские племенные союзы на север от зоны славянской прародины формировались в течение нескольких столетий как результат мирного постепенного проникновения славян в лесную зону, где происходила медленная и тоже мирная ассимиляция ими местного литовско-латышского и финно-угорского населения.
Обряд трупосожжения с наземным захоронением пепла в деревянном срубе (без земляных насыпей-курганов) не оставил нам славянских погребальных памятников времен ранней колонизации.
Подсечное и переложное земледелие, требовавшее постоянного перемещения небольших родовых коллективов, врубавшихся в обширные северные леса, не содействовало созданию больших устойчивых поселений, а недолговременные лесные заимки редко обнаруживаются археологами. Получается так, что в ряде случаев славяне в силу своего образа жизни и своих верований как бы прячутся от археологов в этой шапке-невидимке. Поэтому процесс колонизации, шедшей в северном и северо-восточном направлении, хорошо прослеженный по археологическим материалам зарубинецкого времени, в дальнейшем теряет по временам свою четкость и опознаваемость.
Можно вполне допустить, что широкое стихийное расселение славян в лесной зоне не вытесняло местные неславянские племена, а пополняло их территорию разрозненными славянскими ячейками.
Сложение крупных племенных союзов могло не предусматривать полной этнической чистоты и исключительности. В состав обширного союза могли, по всей вероятности, входить как славянские, так и иноязычные объединения разного калибра — от отдельного рода до целого племени. Вплоть до середины XII в. на р. Протве просуществовало какое-то литовское племя «голядь», со всех сторон окруженное славянами: вятичами, кривичами и радимичами. Летописец умолчал о нем в своем общем перечне самостоятельных племенных союзов. Очевидно, голядь входила в один из соседних славянских племенных союзов. Вероятно, такова же была судьба летописной «веси», на землях которой с очень давних времен соседствовали славяне и финны-вепсы, сохранившиеся до наших дней{114}. Непосредственно к зоне прародины с севера примыкают земли следующих племенных союзов: дреговичей, радимичей и вятичей. Их летописные характеристики дополняются подробными археологическими данными{115}: «А друзии седоша межю Припетию и Двиною и нарекошася дрьгъвичи». Дреговичи занимали болотистое левобережье Припяти. Отсюда и их имя — дреговичи — «болотники» от белорусского «дрыгва» — болото (может быть, балтского происхождения). Наличие дреговичей — другубитов — за Дунаем, в горных местностях, где нет никаких болот, может, во-первых, подтверждать мысль о выселенцах с берегов Припяти, а во-вторых (если верно первое допущение), свидетельствовать о том, что племенной союз дреговичей уже сложился к моменту колонизации Балкан. Соседями дреговичей были радимичи; их разделял только Днепр: на правом, западном, берегу жили дреговичи, на восточном — радимичи. Еще далее на восток жили вятичи.
