– А я ничего особенного не заметил.

– Зато мне что-то такое почудилось. Не удивлюсь, если они окажутся любовниками.

– Вот так семейка, пропади они все пропадом!

– В каждой семье под ковром спрятана маленькая – а то и большая – навозная куча!

– Это тоже сказал Шекспир?

– Послушайте, Гарсон, даже у Шекспира вам не найти абсолютно всего на свете – вплоть до рецепта фабады![14]

– И очень даже жалко! Наверняка его рецепт был бы лучше, чем астурийский! Шекспир – он Шекспир и есть!

Мы со смехом распрощались до следующего дня. Но как только я села за руль и отключилась от внешних событий, возвращение к самой себе оказалось ужасно неприятным, так как меня сразу накрыло волной боли. У меня болели голова, глаза, уши, все тело до единой косточки. Я решила, приехав домой, немедленно принять аспирин и лечь отдыхать, ведь на завтра у меня был запланирован допрос младшей дочери Сигуана и надо было провести его пораньше.

Маркос сразу заметил мое состояние.

– Ты похожа на привидение, – заявил он.

– Знаю, – ответила я.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – не без доли ехидства поинтересовался он.

– Да, можешь: не говори, пожалуйста, что я должна хоть немного поберечь себя. Не заводи со мной разговоров и вообще не говори слишком громко. Не спрашивай, не хочу ли я что-нибудь съесть на ужин. Не дави на меня, совсем не дави, даже если это будет от большой любви или от чего угодно еще.

– Договорились! Я начинаю понемногу понимать ситуацию. И кажется, правильно будет предложить тебе чего-нибудь выпить.

– Это запросто! И пару таблеток аспирина. Только молча, непременно молча. Разрешаются только поцелуи, объятия и, если тебе хочется, любовь.

– Такой план меня полностью устраивает.

И мы постарались выполнить наш план – он помог мне избавиться от остатков дурного настроения, правда, усталости прибавил, так что я долго потом не могла заснуть. Я лежала на спине с открытыми глазами. В голове моей звучало одно только слово: семья, семья, семья…

Утром следующего дня я изо всех сил старалась выплыть из окутавшего меня глубокого сна. И вдруг поняла, что звук, который назойливо бился где-то рядом, – это телефонный звонок. Маркоса уже не было на его стороне кровати, и шум льющейся воды подсказывал, где он сейчас находится. Я сделала над собой героическое усилие, сняла трубку и услышала голос Марины:

– Петра, я звоню, чтобы сказать, что сегодня у меня день рождения и ты можешь меня поздравить.

Стряхивая с себя последние ошметки сна, я попыталась превратить свой хриплый голос в счастливое щебетанье:

– Марина, как чудесно! Поздравляю тебя, тысячу раз поздравляю! Тебе ведь исполнилось восемь, да?

– Девять, – коротко поправила она, и в тоне ее я почувствовала справедливейшее разочарование.

– Ой, ну конечно же девять! Где у меня только голова! Прости, я только что проснулась и еще не до конца включила мозги. Ты придешь к нам сегодня ужинать?

– Нет, мама не разрешает. Мы устроим ужин у нас дома, и в гости придут все мои двоюродные братья и сестры.

– Думаю, все получится очень хорошо.

– А папа отпросил меня в школе, чтобы я могла в два с ним пообедать. Он тебе не говорил?

– Нет, вчера я пришла такая усталая, что мы с ним даже не смогли ничего обсудить. Я сейчас занята очень сложным делом, и оно отнимает много времени.

– Значит, ты не пообедаешь с нами?

– Сейчас ничего не могу обещать тебе наверняка, Марина, зато обещаю, что сделаю все, что от меня зависит, честно.

– Ну, ладно, – пробормотала она, и на сей раз голос ее представлял собой коктейль из разочарования и сомнения.

– Позвать к телефону папу? Кажется, он уже принял душ.

Я окунулась в облака пара, заполнившие ванную комнату, и увидела, что Маркос вытирается.

– Твоя дочка. Она позвонила, чтобы мы ее поздравили.

Он вернулся в спальню с улыбкой на лице. А я отправилась в ванную.

За завтраком мы обсуждали звонок Марины.

– Ты уже купил ей подарок? – поинтересовалась я.

– Нет еще.

– А что ты ей хочешь подарить?

– Пока не знаю, что-нибудь дорогое. Сама знаешь, что мы, разведенные отцы, всегда должны делать своим детям дорогие подарки. А ты сумеешь на какое-то время освободиться и пообедать с нами?

– Обязательно постараюсь.

– Она была бы очень рада, да и я тоже: мне невесело обедать с детьми одному – это ведь как лишнее напоминание о том, что я их покинул.

Я смотрела на него, пока он намазывал свой тост маслом. С той стороны до меня долетал лимонный запах одеколона, которым он всегда пользовался.

– Что-то ты сегодня то и дело скатываешься на темы разводов.

– Я напишу книгу полезных советов – “Разведенный отец. Фокусы и рецепты”.

– И ведь может получиться бестселлер.

– Если хочешь поучаствовать, напиши раздел про мачех.

– Нет, я напишу свою собственную книгу – “Женщина-полицейский, уволенная с работы. Учебник выживания”. Все, бегу. Уже страшно поздно.

Ведя машину, я думала о Марине. Сама того не ведая, бедная девочка снова оказывала на меня давление. Любая ласка, даже самая мимолетная, порождает в том, кто ее получает, чувство должника, и объясняется это исключительно тем, что мы не хотим рушить тот положительный образ, который сложился в голове любящего нас человека. Наверное, единственный способ жить абсолютно свободно и независимо – это жить без всяких привязанностей.

Гарсон уже ждал меня в комиссариате, потому что, как и всегда, явился туда раньше, чем я. Он успел провернуть массу дел и сразу же сообщил мне, что связался с Росарио Сигуан и они условились о времени и месте допроса. На сей раз она явится на нашу территорию. Гарсон принял такое решение из весьма простых соображений: роскошная обстановка ее жилища не должна влиять на нас, а значит, и на ход допроса. Гарсон предложил ей самой выбрать время, и они остановились на двенадцати часах. Он хотел, чтобы Росарио ни в чем не чувствовала принуждения и чтобы беседа получилась как можно более естественной. Меня двенадцать тоже устраивали, но я тотчас стала прикидывать, успею ли пообедать вместе с Маркосом и Мариной. Я не ожидала каких-то великих открытий от допроса младшей дочери Сигуана, поэтому про себя решила закончить беседу не позднее половины второго. Тогда к двум я смогу подъехать в ресторан, а за утро, до двенадцати, составлю отчеты, которые потребовал судья. Этим я и занялась.

В одиннадцать, вместо того чтобы пойти выпить кофе с Гарсоном, я рванула в ближайший универмаг, чтобы выбрать подарок Марине. Правда, оказалось, что я ничего не смыслю в подарках для детей, поэтому как зомби бродила по разным отделам с игрушками и все никак не могла ни на чем остановиться. В конце концов я склонилась к самому надежному варианту и пошла в секцию книг и канцтоваров. И сразу же увидела фантастический пенал с цветными карандашами, который охотно купила бы и себе самой. К пеналу я добавила книгу из серии сказок разных народов, разделенной по странам. Начинали серию японские сказки, которые с детства запомнились мне какой-то особой кровожадностью. Уже двигаясь к выходу, я заметила на полках для взрослых биографию Айседоры Дункан “Предвестница современного танца”. Почему бы и нет? Мне всегда казалось полной глупостью, когда уже подрастающих детей кормят специально для них изготовленной духовной жвачкой. И я купила книгу.

В комиссариат я вернулась, неся в руках кучу пакетов. К сожалению, утром мне не пришло в голову поинтересоваться астрологическим прогнозом для себя на этот день. Сделай я это, предупреждение о грядущей опасности заставило бы меня как можно незаметнее проскользнуть в свой кабинет. А теперь я, разумеется, столкнулась в коридоре с комиссаром Коронасом.

– Петра, что я вижу? Вы, судя по всему, решили прогуляться по магазинам! Рад за вас! Жаль только, что отчеты, которые требует судья Муро, вот уже неделю лежат без движения.