– Я хочу, чтобы мой праздник был похож на тот, что вы устроили для женщины, которая мне вас рекомендовала.
– Для кого именно?
– Для Нурии Сигуан, если вы ее еще помните.
К моему несказанному изумлению, она воскликнула:
– Сеньора Нурия Сигуан! В последнее время она часто здесь бывает.
– У вас в “Фесисе”?
– Да нет же, сеньора Сигуан – приятельница сеньоры Роки. Маргарита Рока живет на третьем этаже. Сеньора Рока обращалась к нам по случаю свадьбы своей дочери. Она была очень довольна и рассказала про нас сеньоре Сигуан, когда та собиралась устроить праздничное открытие своего магазина. Знаете, за последние дни я дважды столкнулась с сеньорой Сигуан – сначала у входной двери, потом у лифта. Она шла к подруге. Я ее прекрасно запомнила, и она меня тоже! А все дело в том, что, когда человек что-нибудь празднует с нашей помощью, это как-то роднит. Кстати, для сеньоры Сигуан мы поставили во внутреннем дворике шатер цвета зеленого яблока. И вам, наверное, хотелось бы что-то в том же роде, да?
– Что именно?
– Шатер, что же еще? Ведь речь идет о вашем дне рождения?
– Нет, о дне рождения мужа.
– Вот здорово! И сколько же ему стукнет?
– Двадцать один, – ответила я с улыбкой.
Впервые за все время моего визита сотрудница “Фесисы” умолкла. Простейшие арифметические действия и дальнейшие выводы относительно сорокалетней дамы и ее юного мужа словно парализовали девицу, и она молчала так долго, что я успела подняться со стула.
– Вы уже уходите? Но ведь я еще не показала вам меню и мы не обсудили детали!
– Лучше я приду сюда с ним самим, пусть решает он, но я уверена, что зеленые шатры приведут его в восторг.
А Гарсона привела в восторг моя boutade про двадцатилетнего мужа. Гораздо меньше ему понравилось то, что Нурия ходила к своей подруге, поскольку та могла оказаться и вправду всего лишь подругой.
– И Нурия просто так зачастила к ней сразу после получения фальшивого заказа? Ой, вряд ли.
– А вдруг ее подруга – адвокат и Нурия советуется с ней по поводу сложившейся ситуации.
– Не знаю, не знаю. Дайте подумать, а заодно и сами подумайте.
– Да ведь я всегда думаю вслух, инспектор. Кстати, а почему вы ничего мне не сказали о своей счастливой мысли послать им фальшивый заказ?
– Ну, это мы уже проехали. Теперь надо решить, с какой стороны подкатиться к Маргарите Роке. По мне, так еще рано раскрывать карты, лучше действовать под маской.
Вернувшись в комиссариат, я вдруг поняла, что не имею ни малейшего понятия, что делать дальше. Ситуация складывается сложная: указания на то, что в магазине “Нерея” совершаются экономические преступления, более чем очевидны. Однако если сейчас мы сделаем хоть один ложный шаг, это приведет к полному провалу дела. Я пожалела, что рядом нет Маурицио Абате; с какой бы радостью я спросила у него, как мне теперь поступить. И до чего было бы приятно, если бы кто-то из находившихся рядом коллег взял всю ответственность на себя. Так нет же, теперь всё на сто процентов зависело только от моих собственных решений, а ведь именно этого я так глупо добивалась в Риме всего несколько дней назад. Вот я и стала капитаном корабля, и три моих матроса, сидя за столом, дожидаются распоряжений. Я попросила их изложить свои мысли. Соня – глупые люди всегда смелее прочих – сказала, что она могла бы сойти за торговку, которая разносит товары по квартирам, втереться в доверие к сеньоре Роке и потом вытянуть из нее нужные сведения. Больше всего мне хотелось снять с ноги туфлю и стукнуть Соню по башке. Но я предпочла сидеть обутой, а рот ей заткнуть полным ядовитой иронии замечанием:
– А еще ты могла бы сойти за свидетеля Иеговы и сказать ей, что душа ее очистится, если она выложит все, что знает. Только вряд ли от этого будет толк.
– А если я скажу, что проверяю в их доме газовые приборы? Она меня впустит, и я смогу получить хоть какое-то представление о ее квартире, – попробовала Йоланда прикрыть глупость, сказанную подругой, но сама ляпнула еще большую глупость.
– Ну и что тебе это даст? Если, конечно, у сеньоры Роки в квартире устроен игорный дом с зелеными столами, тогда ладно… А если нет?
– Может, мне повидаться с консьержем и взять его за жабры?..
Я тяжело вздохнула и взмахом руки прервала поток несуразностей:
– У нас есть только один путь, и в глубине души мы прекрасно знаем, какой это путь. Мы отправимся к Маргарите Роке открыто, предъявим свои удостоверения и проведем допрос, чтобы выяснить, зачем к ней ходит ее подруга Нурия Сигуан. Проведем обыск. Если ей нечего скрывать, тем лучше для нее и хуже для нас. Это, безусловно, риск, но придется рискнуть.
– А если дождаться следующего визита Нурии Сигуан и схватить их обеих на месте преступления? – спросила Йоланда.
– Вряд ли мы этим чего-нибудь добьемся, лучше явиться к сеньоре Роке и посмотреть на ее реакцию, а не только послушать, что она скажет. К тому же мы убедились, что Сигуан умеет выдержать любое давление. И нам нужно чувствовать себя уверенно. Гарсон, отправляйтесь к судье Муро и попросите санкцию на обыск.
– А если он не сочтет наши аргументы убедительными и не даст санкции?
– Тогда скажите ему, что мы готовимся к схватке со всей международной мафией сразу: с каморрой, ндрангетой, коза ностра и так далее. Короче, говорите что хотите, но чтобы санкция была.
– Будет! – заверил он меня с убежденностью новообращенного.
– Йоланда и Соня, вы по-прежнему должны следить за Сьеррой и Сигуан; и не дай бог, чтобы они сами застали нас на месте преступления, на улице Арибау. Действовать начнем завтра – если получим санкцию. Понятно?
Йоланда и Гарсон дружно кивнули, а Соня выпалила что-то вроде “будет исполнено, инспектор”, что всегда выводило меня из себя. Я смолчала, накинула плащ и вышла с видом человека, потерпевшего поражение. “Пока, ребята, – подумалось мне, – будем надеяться, завтра я опять найду в себе силы терпеть вас рядом, но на сегодня с меня хватит”.
Дома меня ожидал сюрприз: к нам приехала Марина. Хотя обычно девочка вела себя сдержанно и чувства свои старалась не показывать, теперь она сразу же кинулась ко мне в объятия. Я крепко прижала ее к себе. После столь бурного проявления эмоций обе мы вернулись к нормальному для нас уравновешенному состоянию.
– Что-то ты слишком долго не возвращалась, – заметила Марина с оттенком осуждения.
– Очень сложная была работа.
– А теперь ты уже все закончила?
– Итальянскую часть – да, закончила.
– А в Барселоне?
– Как раз этим мы сейчас и занимаемся.
Мы с ней перебрались на кухню, и, пока я наливала себе пива, Марина наблюдала за мной своими голубыми любопытными глазами.
– Италия очень культурная страна, Петра?
– Очень-очень, – сказала я, не понимая толком, что она имела в виду.
– Моя мама говорит, что в ближайшие годы мы с ней поедем в Италию, и это будет культурная поездка. Кажется, в одной Италии больше культуры, чем во всех остальных странах, вместе взятых. И еще мама говорит, что многие едут туда, но ничего этого, про культуру, не понимают, а все время едят спагетти и покупают кошмарные сувениры.
– Я считаю, что твоя мама права.
– А ты ведь не купила ни одного кошмарного сувенира, правда, Петра?
– Нет, а вот спагетти я съела целую гору – они очень даже вкусные.
– Но есть – это совсем не страшно, не везти же было с собой бутерброды из Барселоны!
– А ты рассказала маме, что я была в Риме?
– Да, конечно, рассказала, тогда она и начала доставать меня своей культурой.
– Про культуру так говорить нельзя, – поправила я Марину, чтобы она не думала, будто я поддерживаю ее критику в адрес матери.
– А ты бы сама послушала мою маму! По ее словам, все полицейские похожи на таких, каких показывают в кино, – они целыми днями ругаются плохими словами и пьют пиво.
Тут она глянула на стакан у меня в руке и смутилась, словно не знала, как исправить свою оплошность. Я пришла ей на помощь: сделала хороший глоток, развязно вытерла рот рукой и бросила:
