Знаменитый американский психолог Арнольд Гезелл, завершив проводившееся им в течение многих лет исследование фаз развития человека, обобщил свой опыт так: «Если родители и учителя считают, что из ребенка можно вылепить все что угодно, достаточно лишь настойчиво давить на него извне, это значит, что взрослые еще не приблизились к познанию истинной природы душевного.

Уместно сравнение души с растением, а не с комком глины. Ведь глина не растет — форма полностью придается ей извне. Форма растения, напротив, приобретается изнутри благодаря собственным потенциям роста».

Вряд ли можно говорить о близости позиции Арнольда Гезелла и Штейнера, однако оба они описывают одни и те же внутренние силы, но только один — их физическую сущность, а другой — их сверхчувственный феномен. Штейнер отмечает разницу в отношении детей к духовному миру в течение первых трех лет жизни и позже.

Мощные сверхчувственные силы, действующие в ребенке, проявляют себя иначе, когда его душевная жизнь становится более сознательной. «Эти силы помогают человеку сориентироваться в отношении к силе тяжести, они участвуют также в формировании гортани и организуют мозг как инструмент мысли, чувства и воли». (Р. Штейнер.) Конечно, маленьким детям неподвластно ощущать сверхчувственные миры непосредственно и сознательно. Правда, есть поэты и мыслители, вполне определенно утверждающие, что имели подобный опыт в раннем детстве. Однако интенсивная связь с духовным миром не обязательно должна быть во всем осознанной. Штейнер использует яркий образ обращенной вспять «телефонной связи» ребенка со своим существованием до рождения.

В течение первых трех лет жизни человек непосредственно и в максимальной степени по сравнению с последующими годами «находится под влиянием того духовного мира, к которому он принадлежит» ("Духовное водительство человека и человечества"). Но к тому же духовному миру принадлежат мать, отец и другие окружающие ребенка близкие люди. В этом причина прямого и сильного воздействия их голосов и мыслей, в этом кроется и причина его зависимости

от них, особенно от матери, так как они глубочайшим образом связаны между собой и чаще всего соприкасаются друг с другом. Однако на ребенка производят впечатление действия, исходящие и от чужих ему людей.

Если вы серьезно отнесетесь к такой точке зрения, то процессы, с помощью которых дети научаются всем основополагающим вещам, предстанут перед вами преисполненными глубочайшего смысла. В эти процессы не следует вмешиваться, а надо лишь сделать так, чтобы ребенок мог нам подражать и мы должны попытаться стать достойными подражания.

В этом смысле, как отмечает Гезелл, можно было бы снова сравнить душу ребенка с растением: всем тем, чем для растения служат почва, дождь и солнечный свет, для ребенка должны стать окружающий мир и живущие в нем взрослые. Штейнеровское описание первых трех лет жизни ребенка не противоречит ни одному из важнейших открытий современной детской психологии.

Боулби и другие ученые, изучая реакцию детей на различные формы дефицита душевного тепла и исследуя с этой целью случаи наличия у ребенка нескольких «образов матери», установили, что в этот период ребенок обладает максимальной чувствительностью (которая позже уменьшается), и его самая глубокая душевная потребность состоит в том, чтобы за ним ухаживал один и тот же человек.

Ощущение собственного «Я»

Нередко бывает, что поведение ребенка на третьем году жизни сильно меняется. Все мы знаем, что малыши охотно говорят о себе в третьем лице: «Карл хочет еще варенья», «Анне грустно». Позже они используют для обозначения самого себя слово «Я». Сельма Фрайберг подчеркивает, что для американских детей такой момент наступает обычно в возрасте приблизительно двух с половиной лет. Рудольф Штейнер следующим образом описал причины, лежащие в основе этого, иногда поистине загадочного превращения.

Ощущение самого себя как «Я» превращается в глубоко захватывающий момент, который запоминается некоторыми детьми драматически. Маленькая девочка, совершающая это открытие, кричит: «Я — это я, Я — это я!» В любой стране вам встретятся люди, способные описать подобное событие в собственной жизни. Может быть, самое яркое из них принадлежит перу поэта Жана Поля: «Однажды, в первую половину дня, я, будучи еще очень маленьким ребенком, стоял в дверях дома и глядел налево, на деревянный косяк, как вдруг во внутреннем взоре молнией с неба промелькнуло и с тех пор застыло вечным сиянием: я — это Я! Тогда мое Я впервые увидело самого себя и запомнило навсегда. Едва ли стоит опасаться подлогов со стороны памяти, поскольку неподвластно чужому рассказу привнести добавления в такое переживание случая из прошлого; оно — святая святых человека».

То, что происходит при этом, похоже на образование капсулы: одна часть сверхчувственных сил, обеспечивавшая ранее связь со сверхчувственными мирами, отдаляется, становится «внутренним миром» и обеспечивает возможность «Я-переживания».

Ребенок теперь может становиться иногда вспыльчивым и своенравным, он начинает проявлять характер и с неким лукавством произносить слово «нет»; для родителей он подчас оказывается новым существом — так ребенок вступает в возраст, когда он всему противоречит. Вспомним слова из Первой книги пророка Моисея: «человек впервые вкусил плодов с древа познания, и врата рая на-всегда захлопнулись за ним». Но не до конца, пока они еще заперты не наглухо.

Мало вещей, но много фантазии

Творческая фантазия — одна из важнейших внутренних способностей, которой обладает взрослый. Не случайно поэтому крупные американские промышленники заказали психологам разработку точных тестирующих методик, позволяющих в процессе приема на работу новых сотрудников обнаруживать в них именно это качество. Но фантазия нужна не только для того, чтобы достичь прогресса в промышленности, она нужна и в повседневной жизни. Человек, лишенный фантазии, легко оказывается во власти других людей, он не может самостоятельно найти свой путь в жизни, лишен идей и инициативы. Такой человек несвободен.

Что же такое «творческая фантазия»? Существующие определения мало что дают для понимания этой способности человека, берущей свое начало в глубинах его существа и ведущей к величайшим достижениям. Именно в фантазии человек черпает силу для преодоления всего того, что есть, и — через свою собственную деятельность — для достижения тою, что будет. Таким образом, фантазия направлена в будущее, и хотя она «подлаживается» к существующей действительности, но строит проекты ее преобразования.

Способность фантазировать — это фундамент, который либо закладывается, либо разрушается еще в раннем возрасте. У детей, так же как у людей искусства, фантазия в избытке. Настоящие артисты в любой сфере творчества сохраняют в себе ту спонтанную энергию, которая характерна и для всех здоровых детей. Но чаще бывает, что взрослые под давлением тривиальности бытия и в вечной погоне за успехом утрачивают это драгоценное приданое, а вместе с ним свою жизненную энергию и желание трудиться.

Родители, стремящиеся развивать у своих детей фантазию и способность к ее выражению, могут не только по-разному помочь им в этом, но и, не замечая того, уничтожить сам источник фантазии.

Что могут родители

У грудничка нет потребности быть «творческим». Малютки еще не могут пользоваться заложенными в них выразительными средствами, первые попытки начинают проявляться в возрасте от двух до трех лет.

Дайте ребенку мел, разложите на столе карандаши и бумагу, положите на пол оберточную бумагу, прикрепите ее к двери или к стене, и вы увидите начало проявления его воли, непреодолимой потребности сделать движение зримым. Исходный мотив для этого всегда есть — это как зарождающийся вихрь, каждый раз новое начало мира ребенка.