Ребенок как единый орган чувств
Нередко можно наблюдать, как все тельце новорожденного, припавшего к материнской груди, сжимается в тот момент, когда молоко попадает ему в рот. Мы замечаем, что в эти мгновения он чувствует вкус молока не только во рту; реакция ребенка такова, будто весь он представляет собой единый орган вкуса. На протяжении первых лет жизни подобная реакция малыша проявляется и в других ситуациях: ребенок сжимается всем телом, когда внезапно что-то увидит или услышит; это событие может не иметь никаких опасных последствий, но полученное впечатление настолько сильно, что способно вызвать у него бурный приступ плача.
Ребенок воспринимает также тончайшие переживания взрослых. Многие родители наверняка уже испытали на себе, как трудно порой скрыть от собственных детей какое-то свое сиюминутное настроение. Даже если попытаться утаить раздражение, дети тотчас его почувствуют и внезапно начнут вести себя более резко и «неустойчиво», чем обычно. Так, один отец, возвращаясь домой после какого-то крайне неприятного спора, в который он оказался втянутым не по своей вине, должен был пройти через комнату, где в кровати лежала его трехмесячная дочка. Обычно она улыбалась, когда папа склонялся над ней, на этот раз, открывая дверь, он все еще был преисполнен гнева, хотя старался спрятать кипевшую в нем ярость и проделать все как обычно. Но едва он наклонился над дочкой, как она сразу же начала плакать.
Подражательность ребенка
Известно, что ребенок копирует то, что видит вокруг себя. Разумеется, каждый из нас наблюдал маленьких детей, которые, находясь рядом со взрослыми, повторяли их жесты: так же ставили ноги, так же размахивали руками, откашливались. Вначале подражание происходит совершенно бессознательно. Но постепенно оно становится более осознанным и выражается в игре, когда воспроизводятся события, происходившие, например в трамвае, в приемной врача, в зоопарке или дома.
Потребность в подражании заложена необычайно глубоко. Если взрослые препятствуют ее проявлению, то это может иметь опасные последствия. Английский психолог Дж. Э. Хадфильд приводит типичный пример такого случая. «Среди моих пациентов есть четырнадцатилетний мальчик с асоциальным поведением; в школе, среди других мальчиков, он становится жестоким, у него часто бывают приступы плача. Поведение ребенка сложилось таким в результате постоянных запретов делать то, что ему особенно хотелось; но самое главное — ему запрещали делать то, что делали его родители. Мать мальчика принадлежала к "бульдожьему" типу и не терпела непослушания. Ребенок был похож на нее. Поскольку ему тоже не так-то легко было отказаться от задуманного, в семье постоянно царило состояние войны и возбуждения. Например, однажды, сажая цветы, мать запретила мальчику подходить к грядкам, он воспротивился, был побит; в результате подобных вещей он возненавидел мать, а затем и всех окружающих. Как легко удалось бы избежать всего этого, разреши она ему порабо
тать вместе с ней: нужно было всего лишь показать, как копать, не нанося вреда растениям; ведь мальчик всего лишь хотел делать то же, что его мама — подражать ей".
Хадфильд придает огромнейшее значение подражанию: «Отклонения от нормы возникают прежде всего потому, что дети подражают отрицательному примеру своих родителей. У заносчивых родителей вырастет и заносчивый ребенок». Подражание для ребенка — то же дыхание: впечатления от восприятия — вдох, подражание — выдох.
Моральные последствия детских впечатлений
Время, которое ребенок проживает от рождения до семи лет, было названо Рудольфом Штейнером «возрастом подражания». Он хотел обратить особое внимание воспитателей на то, что слова, которые они произносят детям — предостережения, объяснения и прочие высказывания, обращенные к их разуму — либо играют ограниченную роль, либо не играют вообще никакой роли по сравнению с предметным миром или реальными действиями людей. Дети весьма восприимчивы к внешним проявлениям поведения других людей, в особенности к жестам. Например жесты, сопровождающие речь разгневанного взрослого, производят на них более сильное впечатление, чем само содержание слов.
Трудно найти у Штейнера более точное суждение, как в докладе, сделанном им 13 августа 1924 г.: «Вы можете сколько угодно говорить с ребенком, можете сколько угодно учить его, но все это останется втуне. Важно то, каковы Вы сами — добры ли, проявляете ли доброту в своих поступках, или злы, раздражительны, и демонстрируете это своим поведением. Короче, все, что Вы делаете, воспринимается ребенком, и продолжает существовать в нем. И это главное. Ребенок — как бы единый орган чувств, реагирующий на все впечатления, возникающие у него от конкретного человека. Поэтому нельзя полагаться на то, что он способен отличить хорошее от плохого. Надо постоянно помнить — все, что происходит в непосредственном окружении ребенка, преобразуется в нем в дух, душу и плоть. Его здоровье и развивающиеся наклонности зависят от того, как ведут себя его близкие». Рудольф Штейнер — один из первых педагогов, сумевших показать, какое решающее воздействие могут оказать первые годы жизни на все последующее внутреннее развитие человека. С тех пор постоянно рос интерес врачей, психологов и учителей, а в наши дни в особенности приверженцев дошкольной дидактики, к изучению этого возраста и его возможностей.
Некоторые результаты психиатрических исследований
Один из пионеров в области детской психиатрии, англичанин Джон Боулби, по поручению Всемирной организации здравоохранения изучал взаимосвязь между условиями жизни ребенка и его психическим развитием. Проанализировав обширный практический материал, Боулби установил, что наиболее часто причина психической запущенности ребенка (вопреки ранее высказывавшимся предложениям) заключается не в недостатке материальных средств, слишком большой численности семьи, плохих условиях жизни, профессиональной занятости матери или подобных внешних факторах, а в определенной внутренней установке взрослых, воспитывающих детей. Многие его описания условий, в которых растут дети, просто потрясают. Он отмечает, что с душевной запущенностью детей, а это явление знакомо сегодня каждому учителю, не редко приходится сталкиваться в домах, где есть материальный достаток.
Боулби ярко продемонстрировал последствия психической запущенности детей. Он следующим образом сформулировал результаты одного из исследований: «Восемьдесят девочек с криминальными наклонностями в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет подвергались психотерапии в течение шести лет. Лечение было успешным лишь в пятидесяти процентах случаев... Однако успех психотерапии не зависел ни от интеллектуальных способностей пациенток, ни от наследственных факторов. Напротив, однозначной была зависимость от типа отношений, сложившихся в семьях девочек».
Согласно Боулби, «Депривация» (обедненность чувств, недостаток любви) на протяжении первых лет жизни оказывает на ребенка такое же опустошительное влияние, как рахит. Обобщая материал многочисленных наблюдений, он показал решающее значение постоянства «образа матери», создающегося у ребенка на протяжении первых лет жизни. При этом идентичность такого образа и самой биологической матери необязательна. Боулби утверждает, что материнская любовь оказывает основополагающее воздействие на развитие ребенка.
Американский детский психиатр, профессор Сельма Фрайберг значительную часть своей жизни посвятила исследованию болезней, связанных с отсутствием «привязанности» (deseases of non-attachment), т. e. болезней, недостатка самоотдачи. В своей удивительной, полной юмора, захватывающей книге «Магические годы» она излагает материал обширных наблюдений. Результаты исследований развития ребенка на протяжении первых лет жизни обобщены ею следующим образом:
«Нам стало понятно, что психические качества, которые мы считаем собственно человеческими, не входят в тот «багаж», который получает ребенок при рождении... Это не инстинкты... и они не просто приобретаются по мере созревания. Подлинно человеческая любовь, представляющая собой нечто большее, чем эгоистическая любовь к самому себе, возникает как «продукт человеческой семьи» в результате тех душевных уз, которые внутри нее завязываются. Человеческая разумность в значительной мере зависит от умения использовать символы; и прежде всего нельзя считать речь продуктом только высокоразвитого человеческого мозга и органов речи, речью овладевают в раннем возрасте через опирающийся на чувство контакт со взрослым. Понятие «Я», идентичность собственной личности, также как и осознание человеком самого себя как индивидуума, приобретаются на ранних стадиях контакта между родителями и детьми. Торжество человека над природой своих инстинктов, готовность сдерживать собственные влечения, ограничив их определенными рамками, даже действовать вопреки им, если они вступили в противоречие с целями и намерениями высшего порядка, — всему этому нужно учиться, а научить можно только в ранние годы развития, и только любовью. Даже совесть — самое большое культурное завоевание человечества, достигнутое им в результате прогресса сознания, — не неотъемлемое врожденное свойство, а продукт родительской любви и воспитания”.
