Ано не знает, как мы ищем грибы — ходим по лесу, внимательно смотрим под ноги. В тундре не надо искать грибы: если захочешь, можно сразу набрать грибов несколько больших корзин.

Но Ано никогда не ела грибов. Отец, Петя, Анисья и все, кто живет в тундре, грибов не едят. Они считают, что это только корм для оленей.

— Их нельзя трогать руками, — говорит отец. — Если почует олень, что до гриба дотрагивался человек, он этот гриб ни за что не будет есть.

Они едут все дальше.

Ано видит стаи белых куропаток. Они притаились на снегу среди кустиков. Куропатки не пугаются, если даже проезжаешь совсем близко, не улетают. Поэтому их очень легко ловить. И Петя часто ловит к обеду куропаток.

Вдруг отец остановился.

Что случилось?

Ано видит — они доехали до большой, широкой реки. Это река Большая Светлая, так называет ее отец. Им надо переехать на другую сторону. В тундре мостов нет. Надо искать мелкое место, где олени смогут перейти вброд.

Отец Ано знает все. Он хорошо знает тундру. Он говорит: «У малых ворот реки Большой Светлой есть брод», и они едут дальше.

Отвесные скалы, черные, как ночь, поднимаются по обеим сторонам реки и образуют узкий проход.

Это ворота. Ано так и знает: ворота — это черные высокие скалы на реке. А вот Петя говорит — в совхозе ворота деревянные, и их открывают и закрывают, чтобы проехать людям.

Ано смотрит на скалы, и ей хочется увидеть другие ворота, которые открывают и закрывают.

Отец велит сделать остановку у черных скал.

Ано радуется. На берегу много красивых камней, можно побегать, размять ноги, пособирать камешки. Ей уже надоело ехать так долго.

Ано присела на корточки около черной отвесной стены. В черном камне то тут, то там, как в скорлупе из мутного белого камня, сверкают бледносиреневые, прозрачные, как вода, камешки с острыми, как у льдинок, уголками. Их много, и они сидят, тесно сжатые в своем камешке. Одни камешки маленькие, как яйцо куропатки, другие — большие, как блюдца.

Здесь много таких прозрачных сиреневых камней.

— Анисья, иди скорей! Что это?

Ано дотронулась до камней, и вдруг они рассыпались!

— Скорее идите сюда, смотрите!

Прибежали Анисья с Петей. Подошел и отец.

Анисья не знает, что это. Она смотрит на Петю — он ведь учился в школе. Но Петя тоже не знает, как называются эти красивые камни. Петя смотрит на отца.

— А отец разве знает? — говорит Ано. — Он ведь не учился в школе.

Отец улыбнулся. Он не учился в школе, но он прожил долгую жизнь и многому в жизни научился. Он помнит: в тундру приезжали ученые люди, они назывались «экспедиция». Ученые люди приезжали сюда, писали что-то. Они говорили: богата тундра и камнями, и зверем, и рыбой. А черный камень называли они базальтом.

— А вот это, — отец показал на то место, откуда выпали камни, — это остатки старой жилы горного хрусталя. А сиреневые камни называются аметистом. — Отец перебирает камни. — Каждый камень имеет свое имя: топаз, берилл, яшма...

Ано слышит незнакомые трудные слова, ей кажется, что камни живые. Большой камень — отец, маленький — дочка, такая же, как сама Ано, и все они живут в большой скале, как люди в чуме среди пустынной тундры.

И Анисья и Петя тоже слушают отца, а Петя даже завидует — сколько знает отец!

— Ну, ничего, — говорит он, — я тоже все буду знать! Буду в Советской Армии, там всему научат.

— Правильно! — говорит отец. — Ты будешь знать больше меня. Мне не пришлось быть в Красной Армии.

Ано набрала камешков целый карман.

Анисья тоже выбрала себе красивый сиреневый камень.

Отец ушел искать брод. Скоро издали донесся его крик: он нашел брод. Опять все уселись, и олени с нартами перешли реку.

Ано не боится переезжать реку вброд. Вода не доходит до сиденья — только полозья у нарт и ноги у оленей бывают мокрые.

Берег реки так густо зарос ивняком, что олени еле-еле продираются сквозь заросли и ветки больно хлещут по лицу. Надо глаза закрывать руками.

Это низкое место у реки называется «пойма».

— Анисья! — кричит отец. Он встал на своей нарте и повернулся к Анисье. — Поедем каменной рассохой — ближе будет! — И он показал хореем в сторону большой расселины в холмах.

Рассоха — это место, где когда-то протекала река. Теперь сухое и каменистое дно бывшей реки лежит среди болот, как вымощенная дорога.

— Скоро начнет темнеть, — говорит Анисья, — а ехать еще далеко. Хочешь есть, Ано?

— Хочу! — жалобно говорит Ано. — А когда будем варить ужин?

— Не скоро. Надо приехать, поставить чум... ночь будет. На кусок мяса и лепешку.

Тише бегут олени. За день они проделали длинный путь и устали.

Ано склонилась к Анисье и дремлет, покачиваясь на нартах. И чудятся ей сквозь дрёму олени, река и сиреневые камни. К ней подходит мальчик. Она узнает в нем брата Василия. Он зовет ее в школу, где учат всему, всему...

Ано вздрогнула и открыла глаза. Олени стояли. Стемнело. .Наверное, была ночь, но по небу, сверкая, дрожа и разливая мягкий свет, разбегались блестящие ленты.

Ано много раз видела, как «горит небо», но каждый раз, как завороженная, не могла оторвать изумленных глаз от высокого, мягкого и холодного огня. Девочка стоит и долго смотрит, закинув голову.

Это северное сияние.

Анисья, Петя и отец торопятся при свете северного сияния поставить чум. Они торопятся, потому что ночь темная — в дороге задержались — и трудно ставить чум в темноте.

Отец смотрит на небо.

Кто знает, сколько времени будут вспыхивать бледные ленты на небе и освещать землю. Иногда долго, несколько часов мерцает небо, иногда вспыхнет раз-другой, пробежит блестящей дорогой в вышине или повиснет ярким облаком — и погаснет. И тогда сразу наступит тьма.

Отец смотрит на небо.

— Помогай, — говорит он. — Свети подольше, сейчас кончим.

Скоро растет чум. Уже лежат на земле доски — пол. Уже стоит печка. Вот уже колья скрепили наверху. Вот покрывают их берестой. Анисья прикрепила полог над входом и внесла в чум шкуры оленей — постели. Значит, Ано пора итти в чум. Значит, сейчас будет тепло и ужин.

И вот уже горят дрова в железной печке. Вскипел чайник, жарится мясо.

— Ано, завтра ты увидишь брата, — говорит отец.

Ано рада. Она так скучала, когда Василия увезли в школу. Тогда было еще тепло. Отец рассказывал потом, что ученики живут в «доме». Ано не знает, что такое дом. Отец говорил — дом это то же, что и чум, но только на чум не похож. Он больше чума, и бывает так, что один дом стоит на другом. И люди живут внизу и наверху.

Маленькая Ано не может понять, как может один чум стоять на другом!

Много раз расспрашивала Ано и отца и Петю про школу. Они рассказывали, как в поселок съехалось много ненцев.. Они привезли из тундры своих детей в школу. Тут же, на площади перед школой, они распрягали оленей, разгружали нарты. А ребята сбились в кучу и стояли невдалеке. Они боялись первый раз итти в школу.

— А ты боялся? — спросила Ано Петю.

Нет, Петя не боялся, он хотел учиться. И Ано тоже не будет бояться.

Ано все запомнила, и теперь она знает, что после лета, когда начинается холод, из тундры к поселкам, в которых есть школы, съезжаются ненецкие ребята. Их оставляют в школе надолго — до весны, пока не начнет таять снег и зеленеть тундра.

Весной ребята приедут отдыхать к своим, в свои родные чумы. Отдохнут, а осенью опять поедут учиться.

Петя тоже учился два года в школе, потом стал работать в своем колхозе. Он всегда теперь рассказывает ребятам о школе, о Ленине, о Сталине, которые завещали всем ребятам учиться, о больших городах...

Петя рассказывал еще, что живут школьники в «ин-тер-на-те». Она долго повторяла это слово, чтобы запомнить. Петя рассказывал, что в интернате ребята спят не на оленьих шкурах, а на кроватях. Но Ано не знает, что такое кровать.