— Какой скорбный день, — говорила бабушка после того, как войска ушли. Мальчик подумал, что этого никак нельзя было сказать по виду отца, его громкая песня осталась с сыном, борясь с его болезнью и побеждая её.

   — Как же теперь ты жить будешь на свете? Чем кормиться? — вопрошала бабушка. Её глаза были добры и печальны. Она смотрела на ребёнка так, словно вчера был последний день его счастья на земле. — Если бы корь унесла тебя к Богу, ты в своём возрасте попал бы в рай. Там хорошо, и не надо заботиться о еде! Можно не работать. Только думай о Боге и молись. Вот счастье-то...

Больной мальчик слушал её и не понимал. Он не догадывался о счастье в раю. Нужно было дождаться отца...

А между тем это был едва ли не самый счастливый день в жизни отца. Новая жизнь встречала его с распростёртыми объятиями. Пусть она дышала гарью войны, зато это была свобода. Он совсем не думал о Боге, но думал о Наполеоне, который благодаря войне стал богом земли.

Война — это слава и свобода, а смерть... не всё ли равно, где умереть — от болезней в нищете или под грохот пушек? Это ли было не счастье, не восторг новой жизни! Что слова соседей о смерти? Эти рабы не хотят видеть ничего дальше куска чёрствого хлеба, который заработали на обед. И ради этого тянуть лямку жизни? Ну уж нет!

Люди говорят в газетах и книгах, что война часто бывает вредна, тяжела, но возникает простой и ясный вопрос: зачем же люди тогда воюют?

Только один ответ может существовать на этот вопрос: война нужна человечеству, как человеку необходим каждый из его органов. Война есть дух человечества, единственный путь его развития. Никто из смертных не может исчислить плюсов войны для человечества. Но, может, это признак сумасшествия людей? Да что ж с того, что сумасшествие, важно, что это сумасшествие большинства!

Оглядываясь на свою историю, люди не в силах отвести взгляда от войны, человечеству стыдно сказать, что война есть его физиологическая необходимость, как сутки невозможны без темноты и света, так и жизнь невозможна без войны. Это выплеснутая энергия неудовлетворённости жизнью.

Никакая религия не может сказать, что она победила войну своим учением: к стыду религий, ни одна из них не остановила войну, а часто и благословляла на неё. Таким образом, ничего не остаётся, кроме признания: война — это живая кровь человечества.

Любая война есть сумма войн, которые ведутся под крышей каждого дома, каждой семьи, в душе каждого человека, внутри каждой религии, внутри каждого направления в искусстве.

Война есть другое название жизни. Синоним её. Кощунство не назвать всё своими именами, кощунство скрывать вину религий и всех правителей, монархий и демократий, стран и народов, потому что, сколько бы раз они ни говорили против войны, как бы ни возносили свои молитвы к небесам, ничто не изменится. Войны, войны и войны — вот составляющее человечества, мерило прогресса и самой жизни.

Посмотрите на парады! Сколько радостных сумасшедших: детей, женщин, мужчин, членов правительств, религиозных узурпаторов, людей искусства и так называемых гуманистов. «Здравствуй, война!» — говорят их глаза и сердца. А эти флаги, разновидности бинтов, а эти жены, благословляющие мужей, а эти дети, готовые пребывать в безотцовщине!

   — Люди, — удивляется война, — почему вы так любите меня?! Я недостойна вашей любви, я ваша смерть, голод, холод, унижение, я ваша нелюбовь.

   — Нет-нет, — отвечает человечество войне, — ты чудо, которому мы всегда поклонялись, единственная возможность жизни.

   — Но у вас есть религия.

   — Это так, для домашнего пользования внутри страны, как микстура. Для свободы страны, для лёгких страны так полезен озон войны.

   — Но у вас погибнут дети, мужчины.

   — Пусть гибнут, женщины родят новых, зачем же нам столько мужчин?

   — Но победителям нечего сказать побеждённым, — отвечает война, устав от себя самой.

   — Зато есть, что взять, что отнять.

   — Разве смысл войны в отнятии?

   — Не только. Но и в отнятии: как крестьянин отнимает у земли кусок за куском и делает почву необходимой для прокормления своей семьи, так и любой государственный деятель в душе тот же крестьянин — он отнимает плодородную землю и присоединяет к своему наделу.

   — Но я устала от людей, их логики, философии, крови!

   — Мы не дадим тебе отдохнуть, — отвечают люди, — ты смысл существования любой страны, любой нации. Посмотри на нашу историю: нет ни одной страны, которая не гордилась бы своими войнами и своими победами. Вычеркни из истории человечества войны — что останется?

   — Я устала...

   — Отсутствие войны — это отсутствие истории. Ни один мужчина не умер, протестуя против войны. Ни одна женщина не умерла, протестуя против неё. Ни один отец не убил государственного деятеля за то, что он развязал войну, на которой погиб его сын. Жена его сына отдастся тому, кто развязал войну. Отец его старый будет подстригать розовые кусты в саду того, кто обагрил страну кровью при помощи законов и указов, а сам остался жить. Когда вырастет ребёнок погибшего, он тоже верой и правдой будет служить тем, кто отправлял на смерть его отца. Это ли не сумасшествие мира? В этом есть своя радость. Своё духовное сладострастие.

   — Тогда я буду жить, — ответила война, — я хотела умереть от укоров совести, от слёз матерей, жён и детей, но вы убедили меня жить.

   — Тебе и так даровано бессмертие, что может быть прекраснее бессмертия?

   — Не знаю, — ответила война.

Вот так показалось, что война и бессмертие — одно и то же...

Лейтенантом Андерсен-старший не стал. А так хотелось подняться в обществе по скользкой иерархической лестнице с самой заплёванной нижней ступеньки.

Он был связан с армией ещё и раньше, значительно раньше. В 1806 году Андерсен-старший стал трубачом в Гражданском ополчении города, тогда сыну ещё был только год; как это могло показаться бы романтичным Андерсену-сказочнику: трубач!

В 1813 году — не верьте мемуарам сказочника — Андерсен-отец пошёл в рекруты вместо того, кто хотел избежать проклятой службы и кому не грезилось о лейтенантстве. Отцу хорошо заплатили, но такие унижения не проходят безнаказанно для души... Даже маленький Андерсен чувствовал своим детским сердечком, что стыдно идти в солдаты вместо другого, богатого. Стыдно продавать свою жизнь. Отец — любимый, нежный унизился — надел вместо другого за деньги военное обмундирование. Отец вернётся с войны победителем и они будут всегда сыты. Проклятое чувство голода — источник всех войн. Люди хотят быть сытыми и идут на войну. Война тоже хочет быть сытой и поедает солдат, которые идут на войну, чтобы не быть голодными.

Полк солдат отправился в Гольштинию.

Когда отец Андерсена ушёл из Оденсе солдатом, деньги отправленные им, быстро обесценились, семья его оказалась среди бедняков, которые в то время получали «добавочный каравай» от общины. Пришлось ей столкнуться с такой бедностью и унижениями, каких прежде не видывала. Мать ходила от дома к дому в поисках работы — стирки.

   — Мария, — раздавалось из какого-нибудь дома, и она спешила на крик.

   — Нужно постирать — и мать уходила, кренясь под тяжестью белья. Изнурительный безжалостный труд превращал её в полуживотное. Ганс стоял на берегу и смотрел на мать.

   — Мальчик мой, — сквозь слёзы говорила мать, — купи мне водки, а то я простыну.

Ребёнок шёл в лавчонку, зажав в ладошке последние деньги. Мать посмотрела ему во след и, не скрывая слёз, снова согнулась над работой. Кровь её была выпита усталостью.

   — Опять ребёнок Марии идёт за водкой!

   — Что из него получится.

   — Ну и мать, посылать сына за водкой!

   — Да он и сам так быстро научится прополаскивать горло водкой, что оглянуться не успеешь!

   — Знал бы отец, как воспитывают его сына, он бы в гробу перевернулся...

Ганс Христиан брёл сквозь эти слова: если он не слушал их, то чувствовал.

   — Маленький Андерсен опять за водкой идёт, — кричал мальчишеский уличный голос, и каждое слово было как камень.