Д. Сьюард даёт королю следующую характеристику: "Он был одарён, энергичен, безжалостен и в придачу — огромный лжец, пусть даже весьма очаровательный…" Милый лжец — это совсем неплохо для одного из выдающихся маршалов Наполеона и короля Швеции и Норвегии!
Князь Понте-Корво долго чувствовал себя неуверенным на троне Швеции и никогда не думал, что ему придётся остаться в этой чужой и неуютной стране навсегда. Поэтому он всегда заботился о своём материальном состоянии. После того как Наполеон отказал ему в поддержке и его недвижимость во Франции была конфискована или продана, он должен был подумать и о своём будущем, и о будущем своей семьи. В бедной, погрязшей по уши в долгах Швеции он не мог рассчитывать на безбедное существование. Более того: шведы сами ждали от него помощи, и он щедро делился с ними собственными средствами и, как мог, поддерживал шведскую казну.
Если на первых порах Карл Юхан опасался густавианцев, то во второй половине его правления всё больше проблем стали создавать либералы. Королю требовались большие усилия для того, чтобы защитить теперь свою власть от внутренних посягательств, а для этого нужно было иметь хорошо отлаженный полицейский и пропагандистский аппарат, а чтобы создать такой аппарат, нужны были деньги. Деньги были постоянной заботой Карла Юхана, он пытался даже играть на колебаниях курса валюты в Европе, для чего пустил в ход деньги т. н. кабинетной кассы, но, как мы уже писали выше, затея эта с треском провалилась, и вместо прибыли были одни потери. К тому же риксдаг обнаружил эти "злоупотребления" и устроил королю скандал.
О финансах короля ходили самые разные слухи. Источником злостных и ложных сведений о "богаче-короле" был, в частности, мемуарист и бывший гофмаршал двора барон Ю.-О. Наукхоф (1788–1849). С. Шёберг с позиций левого социал-демократа, как мы уже упоминали выше, вероятно справедливо, обвиняет Карла Юхана в махинациях с деньгами, полученными при приобретении Швецией о-ва Гваделупы. Другой его соверменник, Л.-У. Лагерквист, доказывает, что Карл Юхан никогда не был многократным миллионером, как утверждал Наукхоф, а наоборот, всегда находился в затруднительном денежном положении. Карл Юхан не был и бедным человеком, но следует подчеркнуть, что его расходы всегда превышали доходы, и виной тому была не расточительность, а щедрость.
По прибытии в Швецию у него были большие расходы, а поступления из Франции прекратились. Супруга Дезире, навестившая Карла Юхана в Стокгольме в январе 1811 года, весной того же года опять уехала в Париж, где намеревалась жить постоянно. Из-за этого Карл Юхан не мог рассчитывать на продажу дома в Париже и получение хоть какой-нибудь суммы на текущие расходы. Имение Лягранж в конечном итоге перешло к брату Дезире, а доходы от княжества Понте-Корво шли в карман брата Жана Евангелиста. Денег не хватало даже на претворение в жизнь амбициозной программы изучения шведского языка — её пришлось отложить. Он успел выучить довольно много шведских слов, в частности, обозначавших титулы, чины и профессии людей, но говорить по-шведски никогда не мог, поэтому на всю свою королевскую жизнь стал зависеть от переводчиков. Впрочем, в первые годы пребывания в стране он не был до конца уверен, что Швеция станет его "конечной остановкой". Да и кто в таком почтенном возрасте стал бы учить иностранный язык?
Размещать капиталы в тогдашней Швеции в надежде на проценты было совершенно невыгодно: наилучшее, к примеру, вложение в земельную недвижимость давало всего 2,5 % прибыли в год, что, несмотря на достаточно большое число владений и крупные размеры земельных участков, не давало королю возможности покрыть даже расходы на пенсии и подарки государственным служащим. А ведь королю приходилось ещё спасать людей от банкротства, возмещать из собственных средств недостачи в кабинетной кассе и производить другие необходимые в его положении расходы.
Кроме ренты с земельных участков (как в Швеции, так и в Норвегии), другим важным источником доходов Карла Юхана были драгоценности на сумму свыше 400 000 риксталеров, наличная сумма в размере 221 255 риксталеров, чудом доставшаяся ему от Густава IV Адольфа (сейф с деньгами свергнутого короля случайно оказался в спальне Карла Юхана!) и некоторое движимое имущество. Наличные деньги служили в первое время как гарантия на случай бегства из страны, но потом, когда положение короля стабилизировалось, они тоже пошли в ход. После смерти короля и окончательного расчёта со всеми долгами Оскару I и другим наследникам досталось наследство, оцениваемое в сумму чуть более 1 млн риксталеров. За пределами Швеции аккумулированные средства или принадлежали королеве Дезидерии, или употреблялись на выплату пенсий и пособий родственникам Бернадота во Франции.
Среди недвижимости Карла Юхана выдающееся место занимал порфирный завод в Эльвдалене. Добыча и обработка порфира — пурпуроносного минерала, употреблявшегося ещё древними египтянами, римлянами и византийцами для отделки дворцов и изготовления скульптур, саркофагов и предметов искусства, в Эльвдалене началась в 90-е годы XVIII столетия. Завод действовал вполне успешно, пока для шведов не наступили тяжёлые времена и не истощились средства. В 1817 году заводом заинтересовался Карл Юхан. Он сразу оценил перспективу использования эльвдаленского производства в интересах короны, например для изготовления королевских подарков, и послал на завод сотрудника Особенного бюро капитана Эрика Форселля. Капитан, действуя от имени "подставного лица", сделал владельцу завода предложение организовать акционерное общество, но получил отказ. Тогда король, частично раскрыв будущего владельца, приобрёл завод для принца Оскара, но все в Швеции знали, что настоящим его владельцем был он сам.
Последний заказ завод исполнял для самого Карла Юхана, но не для живого, а уже умершего: он делал саркофаг, который был готов лишь к 1856 году. После этого Оскар I завод продал. Отсюда, из Эльвдалена, в 1825 году в сад летнего дворца Русендален была доставлена и установлена огромная порфирная чаша — Русендальская ваза, которая стоит до сих пор целой и невредимой и радует глаз всех, кто туда приезжает.
Главным куратором личных финансов Карла Юхана было упомянутое выше Особенное бюро, преобразованное из его секретариата после 1818 года. К делам бюро часто привлекался риксмаршал граф Брахе, королевские адъютанты и другие "компетентные" лица, но руководил им, как мы уже упоминали, на первом этапе Л. де Кан. Даже после того как земляк утратил доверие Карла Юхана и был фактически отстранён от основных дел бюро, де Кан ещё долго занимался выплатой пособий родственникам короля во Франции. Л.Кана сменил упоминавшийся ранее норвежец Юхан Хюбнер фон Хольст, прибывший в Швецию в 1809 году вместе с датским принцем Карлом Августом. Карл Юхан ему очень доверял и произвёл в 1817 году в генерал-майоры.
Король был вынужден поддерживать свой имидж не только в самой Швеции, но и за её пределами, для чего активно использовал своих послов в европейских столицах, главным образом, Густава Лёвенхьельма, шведского посла в Париже. Посты с помощью местных издателей печатали речи Карла Юхана, его воззвания и прокламации. "Общественное мнение — королева мира, всегда помните об этом!" — говорил король.
Он внимательно следил за тем, что печатают во Франции, и выписывал на Особенное бюро до 5–6 самых разных французских газет. Наполеон с острова Св. Елены начал кампанию по прославлению собственного имени и в основном за счёт своих соперников и бывших товарищей по оружию. Естественно, он не преминул лягнуть Бернадота, и Карл Юхан делал всё возможное, чтобы достойно парировать эти выпады в свой адрес.
К нему, как мы уже указывали выше, приезжали многие опальные французы, и, естественно, они, как могли, помогали ему в пропагандистских мероприятиях. В 1833 году Карл Юхан встретится с путешествующим по Скандинавии историком и филологом Антуаном Ампером (1800–1864), сыном великого физика, и в беседе с ним произнёс историческую фразу:
