Отдохнув и закусив с дороги, главный инженер предложил Тискаребаю выбрать себе квартиру в новой девятиэтажке, построенной рядом. В полной уверенности, что гостей здесь не бывает.

Однако многоопытный Тискаребай уже успел заметить, что здесь не только гостей, но и жильцов не бывает. И Тискаребай решил повременить с заселением. Он никогда не торопился с принятием окончательного решения. Тщательно взвешивал за и против, чтобы потом не раскаяться, как тот старик, не видевший сорок лет гостей.

Надоело Тискаребаю постоянно путешествовать, в чём-то разбираться, вникать в какие-то проблемы. Должен же человек наконец-то задуматься и о личной жизни. Хотя, как известно, общественное у нас прежде всего. Словом, вздумал Тискаребай жениться, построить свой дом, создать в нём комфорт и уют. И невесту он себе выбрал со вкусом. Имя этой женщины – Ынгайбика – прямо-таки подходит к её характеру. В отличие от многих других жен она оказалась покладистой, сговорчивой, понимающей мужа с полуслова. Тискаребай мечтал именно о такой подруге жизни, с которой не страшны никакие трудности и превратности судьбы.

Таким образом, на какое-то время наш герой целиком окунулся в гущу нескончаемых семейных и хозяйственных забот.

– Шторы надо бы повесить, – сказала как-то Ынгайбика, заботливо оглядывая семейный очаг. – Сходи, пожалуйста, милый, купи гардину.

Слово жены для Тискаребая – закон. Он тут же бросился в магазин. Особо не прицениваясь и не выбирая, подхватил гардины и – скорее домой. Разлука с любимой супругой даже на короткое время была для него невыносима. Дома распаковали покупку и – что такое?! – карнизы-то кривые, косые, поржавевшие.

В данном случае вполне можно было бы ожидать взрыв негодования со стороны жены. Однако Ынгайбика показала себя не только хозяйственной, но и очень тактичной и воспитанной женщиной. Не стала устраивать скандала по поводу неудачной покупки, только заметила с юмором, что, оказывается, есть в мире вещи ещё боже кривые и косые, чем её муж. И с чувством поцеловала мужа в его кривой нос.

Тискаребай, окрылённый таким знаком внимания, взобрался было на табурет, чтобы приладить гардины, но, не удержав равновесие, ударился своей кривой головой о стекло и разбил его.

Вот ведь невезение. Но и в этом случае Ынгайбика выдержала характер. Не отругала неуклюжего гардиновешателя, не посетовала на свою женскую долю, дескать, вот ведь, связала свою судьбу с этаким растяпой и неумёхой. Наоборот, сделала вид, что ничего не случилось. Подумаешь, стекло разбилось, большая важность. В такое время живём, человеческие судьбы разбиваются, и то ничего. Не возмущаются. Не протестуют. Потому что сколько можно возмущаться и протестовать? Всё равно никакого толка. Когда всем «всё равно».

Тискаребай, впрочем, и сам смекнул, что допустил оплошность. Разбил, понимаешь ли, стекло, хотя первоначально была совсем другая задумка – обрадовать жену, доставив ей удовольствие. Что же теперь делать-то? Как исправить свою ошибку?

О том, что бесполезно в магазинах искать качественный товар, Тискаребай достаточно наслышан. Да и на собственном опыте убедился.

Подался он на стекольный завод. Слышал где-то о том, что там такое особенное стекло выпускают – молотком не разобьёшь. Разве что кувалдой, да и то, если очень постараться.

И про это он достаточно наслышан – вернее всего действовать с чёрного хода, по блату. можно урвать что-то эдакое, дефицитное.

Зашёл по блату с чёрного хода прямо к самому главному менеджеру, изложил по-свойски свою нужду, дескать, вот ведь, такое дело – женился, а вместо праздника на душе одни гардины, шторы, стёкла.

«Самый главный» видит: посетитель какой-то несерьёзный, кривой-косой – и подмигнул секретарше. А секретарша, надо сказать, опытная, понимает значение подмигивания, приводит диковинного посетителя в склад бракованной продукции: дескать, вот, наиновейшее, специально для евроокон, по спецзаказу.

Услышав про «спецзаказ», Тискаребай окончательно поверил в своё редкостное умение обделывать делишки, схватил кусок стекла, который поприглядистей и позеркальнее, домой бросился, жену обрадовать; приладил своё неожиданное приобретение к оконной раме, шурупами привинтил, чтобы попрочнее, хотел было даже молотком примериться, чтобы испытать на прочность. Да супруга воспротивилась:

– Не надо, – говорит, – искушать судьбу.

Только глянула она в это необыкновенное зеркальное стекло – что такое? – вся она там отражается какой-то кривой-косой.

Тискаребай тоже туда посмотрел – совсем другая картина! – таким он там прямым и стройным выглядит – просто загляденье.

– А-а! – восхитился Тискаребай. – Что значит спецзаказ! Умеют же люди. Не всем, конечно, по большому блату.

Ынгайбика и здесь показала себя умной, тактичной и воспитанной женщиной. Не стала спорить с мужем, который с большим удовольствием разглядывал себя в необыкновенное стекло. Похвалила его, действительно, ловко он это дело провернул, главное, по большому блату, по спецзаказу.

Да, хорошая получилась пара – Тискаребай и его жена Ынгайбика. Счастливая семья! Живут дружно, не ссорятся, вообще, налюбоваться друг на друга не могут. Все соседи завидуют такому редкостному согласию. В наше несогласное время.

Всё бы ничего, но вот незадача: лето как-то незаметно пролетело, дожди начались, Ынгайбика жалуется, холодно ей.

Тискаребай и сам заметил, что жена легко одета, сходил в магазин, купил новое платье. Примерила Ынгайбика обнову, всё равно холодно.

– Ба! – смекнул Тискаребай. – Я же ей ситцевое платье купил, а надо бы, по зимнему времени, шерстяное.

Исправил заботливый муж оплошность – сходил в магазин, купил шерстяное платье. Всё равно холодно ей, неуютно.

– Ба! – ещё раз догадался Тискаребай. – Надо же, по зимнему времени, шубу!

Для любимой жены ничего не жалко. Разорился Тискаребай на шубу. Жена довольна, конечно. Закуталась в шубу, как-то и жаловаться неудобно, что всё равно прохладно.

Тискаребай и сам тут заметил, что из щелей дует. В оконных рамах. Заклеить бы их. Купил было клей, но он оказался таким, который не клеит.

Ынгайбика вздохнула эдак, при мысли об удивительной способности любимого мужа покупать самые некачественные вещи. Тискаребай с сожалением посмотрел на неклеящий клей – очень уж ему хотелось, чтобы дома стало хоть чуточку теплее. Сам-то он привычный к морозам и невзгодам, но вот жена…

– Печь… – прошептала Ынгайбика.

– Что? – не сразу понял Тискаребай.

– Затопить бы…

Ба, и как он сам не догадался! Естественно, раз зима пришла, надо печь топить. Бросился в сени, схватил топор дров наколоть, размахнулся было, но топор вылетел из топорища, и само топорище вдоль треснуло.

Но Тискаребай – такой человек: не теряется ни при какой ситуации. Пошёл в магазин купить новое топорище. Топорище, вот ведь опять невезение, попалось такое, которое… Как бы это выразить?

Не будем уж подробно описывать дальнейшие злоключения нашего героя. Хотя и дрова у него были такие, которые не горят, и спички, которые не зажигаются, всё-таки Тискаребай, мужественно преодолев все преграды, хоть и под конец зимы, но затопил печь. И сразу стало тепло, уютно в доме.

– Дорогой мой, от твоей заботливости и на улице вроде стало теплее, – неясно прошептала Ынгайбика, увидев в окне зеленеющие деревья.

А Тискаребай, окрылённый похвалой в свой адрес, всё топил и топил, не обращая внимания даже на то, что люди давно уже загорают на солнце.

Всё-таки великая вещь в доме – печь. Вообще, система отопления.

– Дорогие телезрители, располагайтесь поудобнее у голубых экранов. Сейчас будем передавать рекламу! – таким сообщением обрадовала как-то «дорогих телезрителей» очаровательная дикторша.

Естественно, чтобы передача получилась интересной, содержательной и поучительной, её поручили вести нашему старому другу Тискаребаю.