– Поскольку сундук с моей одеждой остался в почтовом экипаже – а с утра нам нужно отбыть в Соммерсби первым дилижансом, – я должна была хоть как-то привести в порядок мой корсаж. – И понизив голос до шепота, прибавила: – Я думала, процесс кормления ягненка продлится куда дольше.

Викарий тем временем, похоже, немного опомнился, хотя его взгляд по-прежнему был устремлен на грудь мисс Бакстер.

– Честно признаюсь, никогда не подозревал в вас человека, который якшается с… женщинами сомнительного поведения, мистер Чаннинг, – надменно проговорил преподобный.

Джулианой вдруг овладел гнев. Здесь не произошло ровным счетом ничего неподобающего – и черта с два она будет вести себя так, будто в чем-то провинилась! И пусть этот джентльмен – слуга Господа, а она всего лишь леди, скрывающая от мира свою близорукость, его лицемерие она прекрасно разглядела! Вооружившись той светской улыбкой, которой научилась в самых блестящих гостиных Лондона, Джулиана произнесла:

– Когда джентльмен вашей… профессии пытается судить о леди, это выглядит весьма занятно. Вы большой оригинал, сэр!

Из горла викария вырвался хрип, а глаза бешено завращались в орбитах.

– Преподобный Рамзи, – торопливо заговорил Патрик, беря викария под руку и толкая к столу, на котором лежала собака. – Согласен, это выглядит немного… неподобающе. Но мисс Бакстер – добрая подруга нашей семьи, дочь виконта Эйвери. – Оглянувшись, он выразительно посмотрел на корсаж, который Джулиана все еще комкала в руках. – Она здесь лишь потому, что ассистировала мне во время операции, которую я делал вашей собаке.

Джулиана вздернула бровь. Мягко говоря, все обстояло не совсем так, и они оба это знали. И тотчас же подумала, что Патрик вряд ли будет гореть в аду за то, что солгал священнику, – у него есть куда более тяжкие прегрешения…

Когда джентльмены склонились над столом, рассматривая пса, Джулиана, отвернувшись, принялась яростно выкручивать мокрый корсаж, вымещая на нем всю накопившуюся злость. Кровавое пятно не отстиралось. Более того, когда пыль и грязь отошли от ткани, сделалось еще заметней. Лишенная какого бы то ни было выбора, мисс Бакстер надела мокрый корсаж, хотя все ее существо отчаянно противилось этому. Лишь убедившись, что может предстать перед взорами джентльменов в относительно приличном виде, она повернулась к Патрику и викарию.

– Это не моя собака, – изрек викарий. – Скип… он… ну, выше ростом.

– Но собака сейчас лежит!

Голос Патрика прозвучал язвительно – совсем как тогда, во время их памятного вальса. Кажется, это было целую вечность назад…

– Нет, на Скипа он даже не похож! Вы сами поняли бы это, если бы чаще бывали в церкви!

– Я посещаю церковь не чаще, чем велит мне моя совесть. – Патрик сохранял спокойствие и невозмутимость. – И пусть я видел его, когда он был еще щенком, могу поклясться: либо это ваш пес, либо его брат-близнец.

Как ему это удается? Джулиана решительно не понимала, как можно оставаться спокойным перед лицом столь омерзительного предательства? Кроме сарказма, прозвучавшего в словах мистера Чаннинга, ничто не выдавало обуревающих Патрика чувств. Мисс Бакстер мучительно хотелось вцепиться ногтями в жирную физиономию викария… для начала.

Она подошла ближе к столу, прислушиваясь к странному разговору. Чтобы Патрик и викарий не решили, будто она подслушивает, Джулиана взяла со стола окровавленную пилу, протерла посудным полотенцем, убрала в шкафчик и заметила, что Патрик пристально смотрит на нее. Выражение его лица прочесть было невозможно.

Викарий же просто сиял:

– Мисс Бакстер… или как вас там – похоже, вы чувствуете себя здесь как дома. Странно для леди, которая впервые нанесла сюда визит, не правда ли?

– Джул… то есть мисс Бакстер не намерена здесь оставаться, – быстро сказал Патрик. – Я собирался отвести ее в «Голубой гусак», где она могла бы снять на ночь комнату.

Рамзи гадко ухмыльнулся:

– Совершенно ясно, что она помогала вам в некоем… м-м-м… деле нынче вечером, мистер Чаннинг. Держу пари, что к хирургии оно не имело никакого отношения! Полагаю, «Гусак» ничуть не менее подходит для… э-э-э… тайных свиданий. Самый настоящий вертеп!

«Ну все! С меня довольно!» – Джулиана изо всех сил хлопнула дверцей шкафчика и надела маску холодной светской леди – этот прием она приберегала для особых случаев.

– Здесь не произошло ничего непристойного, преподобный, невзирая на картины, которые рисует ваше развращенное воображение.

Патрик шагнул к ней:

– Мисс Бакстер…

Но Джулиана остановила его властным движением руки:

– Я готова простить вам то, что вы не знаете, кто перед вами. Новость еще не достигла вашего городка. Это новый граф Хавершем. Так что впредь извольте обращаться к этому человеку не иначе как «ваша светлость».

Викарий беззвучно раскрывал и закрывал рот.

– Джулиана! – произнес Патрик голосом, не сулящим ничего доброго.

– А в следующий раз, когда вздумаете подвергнуть сомнению мою добродетель, соблаговолите не пялиться на мою грудь. Уверена, что всемилостивый Господь не желает, чтобы вы ослепли.

Лицо викария приобрело устрашающий оттенок, медленно наливалось синевой. Какое-то время он переводил взгляд с Джулианы на Патрика, а потом стремглав выбежал из кухни, оставив собаку на произвол судьбы. За животное можно было лишь порадоваться – Небеса уготовили бедному псу куда более счастливое будущее…

Когда хлопнула входная дверь, Патрик с облегчением выдохнул и устремил взгляд на губы Джулианы, отчего мисс Бакстер, невзирая на холодный мокрый корсаж, бросило в жар.

– Ну и язычок у вас, Джулиана!

Она закусила губу, чтобы скрыть улыбку. Он вновь назвал ее по имени…

– Боюсь, в этом повинен высший свет, где я довольно долго вращалась. А этот человек просто омерзителен.

– Увы, это так, – кивнул Патрик. – Но, боюсь, преподобный Рамзи вдобавок еще и первый сплетник в городке.

Джулиана заправила за ухо непокорный завиток и поморщилась, осознав, насколько растрепалась ее прическа. Наверное, она и в самом деле выглядела так, словно только что выбралась из постели. Но все же мисс Бакстер сомневалась, что преподобный Рамзи на самом деле столь влиятельная в городе персона, как полагает Патрик.

– Честно говоря, он к тому же и порядочный развратник. Но если вам удавалось скрываться здесь почти год, это означает, что слухи не выходят за пределы городка.

– Вам мало того, что к утру весь город будет гудеть о том, что тут… якобы приключилось?

Джулиана сухо улыбнулась. Пусть даже так, но слух вряд ли достигнет Лондона.

– Все складывается удачно. Ведь утром нас здесь уже не будет.

– То есть?

Джулиана кивнула:

– Мы будем в дилижансе, по пути в Ивернесс, а оттуда отправимся в Соммерсби.

Глаза Патрика устремились на мисс Бакстер и похолодели:

– Я ни на что подобное не соглашался, и вам это прекрасно известно.

Джулиана отвела глаза и принялась разглаживать ладонью свой многострадальный корсаж. Нет, черт побери этого человека! Он на это не соглашался. Пока не соглашался.

И это очень, очень ее беспокоило.

Патрик оставил Джулиану в гостинице «Голубой гусак» на попечение хозяина, чьи глаза тотчас загорелись при виде денежной гостьи из самого Лондона, пусть и одетой в грязное мокрое платье. Патрик чувствовал себя виноватым, оставляя мисс Бакстер здесь, но уверял себя, что вовсе не покидает ее на произвол судьбы. Бог свидетель, она пересекла всю Шотландию без компаньонки! Так что ночь в номере захудалой гостиницы вполне сможет пережить. Здесь по крайней мере в ее распоряжении будут слуги.

Уже на выходе он услышал, как Джулиана приказала приготовить для нее горячую ванну и принести в ее комнату поднос с ужином.

После всех этих часов, проведенных в обществе мисс Бакстер, тишина, царящая на улице, должна была пролиться бальзамом на душу мистера Чаннинга, однако мысли его потекли в ином направлении. В прошлом году он потерял брата, и ему невыносимо было поверить в известие о смерти отца.