Мое новое место службы — Разговор с Мельхорном — Враги и интриги — Американцы высаживаются в Исландии — Включение гестапо в систему 6-го ведомства — Полицейские атташе — Компетенция различных ведомств в РСХА — Гейдриха намечают на пост рейхспротектора.

Наконец-то в июне 1941 года наступил час, когда я — сначала в качестве заместителя начальника управления в чине министериального советника и звании штандартенфюрера СС — посвятил себя работе, которую выполняла политическая зарубежная разведка (6-е управление). Цель, к которой я стремился с самого начала своей службы, была достигнута.

Исполненный немалой гордости, вступил я на порог своего будущего кабинета, оснащенного всеми чудесами техники. Возле большого письменного стола стоял вращающийся столик, на котором было множество телефонов и микрофонов. В обивке стен и под письменным столом, а также в лампе, были невидимо для глаза вмонтированы подслушивающие аппараты, позволявшие автоматически воспринимать и регистрировать любой разговор и любой шорох. Вошедшему бросались в глаза маленькие проволочные квадратики, установленные на окнах, это были установки контрольной электросистемы, которые я вечером, уходя из кабинета, включал, приводя в действие систему тревожной сигнализации, охраняющую все окна, сейфы и различные двери в служебном помещении. Достаточно было просто приблизиться к помещению, охраняемому при помощи селеновых фотоэлементов, как раздавался сигнал тревоги, по которому в течение нескольких секунд на место происшествия прибывала вооруженная охрана. Даже мой письменный стол представлял из себя маленькую крепость: в него были встроены два автомата, стволы которых могли осыпать пулями помещение кабинета. Как только дверь моего кабинета открывалась, стволы автоматов автоматически нацеливались на вошедшего. В случае опасности мне достаточно было нажать на кнопку, чтобы привести в действие это оружие. Вторая кнопка позволяла мне дать сигнал тревоги, по которому все входы и выходы из здания сразу же блокировались охранниками. Из своего служебного автомобиля я мог вести телефонные разговоры в радиусе до двадцати пяти километров и диктовать своим секретаршам по радио. Отправляясь по служебным делам в зарубежные страны, я, согласно предписанию, должен был надевать на зуб коронку, в которой содержалось достаточное количество цианистого калия, чтобы в течение тридцати секунд навсегда уйти из рук врагов. Кроме того, я носил кольцо с печаткой и большим голубым камнем, под которым находилась еще одна капсула с цианистым калием.

В день моего официального представления в новой должности меня явились приветствовать мои будущие сотрудники, на лицах которых можно было прочесть самые различные чувства — некоторые, казалось, были довольны, другие явно высказывали всем своим видом неодобрение. После представления я сразу же занялся вопросами кадров и приступил к изменениям, которые считал необходимыми.

Но вскоре я почувствовал страшный груз ответственности, который взвалил себе на плечи, вступив на этот пост. Чтобы уяснить себе собственное положение и свои задачи, я решил сначала несколько дней провести вдали от Берлина, на лоне природы. Так я стал гостем уже упоминавшегося мной д-ра Мельхорна, пригласившего меня поохотиться; в то время он занимался организацией гражданской авиации в восточных районах. Я надеялся, что он, со своим большим опытом, сможет дать мне кое-какие советы.

В первые дни я полностью отбросил все мысли о служебных делах и со страстью отдался охоте, верховой езде и рыбной ловле. До поздней ночи я часто просиживал на охотничьей площадке, устроенной в ветвях старой ели, наслаждался заходом солнца и вечерними сумерками. И с какой же злобной жестокостью нарушало летнюю тишь высокое пенье моторов авиационных эскадрилий, волна за волной летящих к фронту!

Когда я несколько успокоился и почувствовал себя в достаточном отдалении от берлинской атмосферы, то изложил Мельхорну свой план создания единой разведывательной службы, который уже положил в основу проекта «программы десяти пунктов». Между нами завязались длительные и страстные дискуссии. Мельхорн считал, что нецелесообразно затевать во время войны такую радикальную и опасную перестройку. Если мне удастся провести в жизнь свой план, говорил он, вся ответственность за деятельность разведки ляжет целиком на меня. Тогда уж мне не придется рассчитывать на поддержку и понимание третьей стороны. По его мнению, я совершенно неверно оценивал роль Гиммлера и Гитлера в рамках данной программы. Так как для них главное — лишь свои собственные политические интересы и власть — их будет нелегко убедить в необходимости предлагаемого мной расширения 6-го управления. Прежде всего следует опасаться Гейдриха, который в расширении моей компетенции увидит угрозу своему положению. «При первом же поражении этот человек безжалостно бросит вас на произвол судьбы, в случае необходимости он нагрузит вас такими опасными заданиями, что вы должны будете ожидать самого худшего — а именно бесследного исчезновения». В заключение он дал мне совет вообще отказаться от нового назначения. «Ведь это, в любом случае, — сказал он, — безопаснее, чем то, что меня ожидает».

На следующий день, тщательно поразмыслив над советом Мельхорна, я отклонил его. В глубине души я был готов принять новое назначение, и сообщил Мельхорну, что надеюсь на свое умение и усердие и они помогут мне преодолеть трудности, которых он опасается. Больше Мельхорн не пытался уговаривать меня отказаться от своего назначения. Он даже высказал готовность помогать мне по мере своих сил и возможностей.

Я возвратился в Берлин с твердым намерением целиком посвятить себя работе в 6-м управлении. Сначала я постарался лично познакомиться со всеми сотрудниками центрального управления и наших отделений за границей. Принимая их, я предварительно изучал «визитную карточку» каждого посетителя, то есть его личное дело. Ночами я работал над документами и подготовкой текущей информации. Немало трудных минут доставили мне необходимые изменения в личном составе, так как неоткуда было набрать новых способных работников. Мое часто весьма немилосердное поведение в этом вопросе создало мне немало врагов; они постоянно настраивали Гейдриха против меня, так что иногда я чувствовал себя не начальником управления, а загнанным псом и частенько вспоминал слова Мельхорна. В конце концов я с головой ушел в работу и медленно сплетал одну за другой разведывательные сети. Я проверял все документы, и не было ни одного сообщения, под которым бы не стояла моя подпись. Это позволило мне вскоре обнаружить многочисленные неполадки. Так, например, в сообщениях агентов не делалось элементарного различия между донесениями, содержащими вероятностную оценку ситуации, и донесениями, в которых перечисляются твердо установленные факты, не говоря уж о какой-либо методичной совместной работе между оперативным и аналитическим звеньями.