Арест покушавшегося — Награждение орденами команды, действовавшей в Венло — Застолье в имперской канцелярии — Гитлер о войне с Англией — Эксперименты с исполнителем покушения Эльзером.

Берлин всегда жил нервной, напряженной жизнью. Но теперь на службе меня охватила атмосфера буквально лихорадочного возбуждения. Только что прибыла из Мюнхена комиссия по расследованию покушения в пивной, и все силы гестапо и уголовной полиции были брошены на поиски инициаторов преступления. Я упоминаю об этом потому, что часто раздавались утверждения, будто организаторами покушения в пивной были Гейдрих, Гиммлер или даже сам Гитлер. При столь широких масштабах расследования, проводившихся тогда, исключено, что в таком случае не были бы обнаружены хоть какие-нибудь следы.

Пока удалось схватить только конструктора адской машины. Им был столяр Георг Эльзер, арестованный в Констанце при попытке перейти швейцарскую границу. Под тяжестью улик он признался, что вмонтировал свою адскую машину с часовым механизмом в одну из колонн пивного зала. Часовой механизм представлял собой очень остроумно переделанный будильник, соединенный со взрывчаткой. Эльзер сообщил, что при подготовке покушения ему помогали два незнакомых человека, обещавшие позаботиться о нем позже за границей. Это навело Гитлера на подозрение, что оба эти человека были не кто иные, как майор Стивенс и капитан Бест. С другой стороны, он также считал, что к этому делу причастен «Черный фронт», организация Отто Штрассера. Во всяком случае он грозил открыть против Эльзера и обоих офицеров английской разведки показательный процесс.

Тем временем весь личный состав команды, проводившей операцию в Венло, вызвали в имперскую канцелярию. Во дворе здания выстроился почетный караул в составе роты СС. Двенадцать человек из специальной команды и я по-военному выстроились в шеренгу в зале приемов. Когда Гитлер вошел в зал, он сначала изучающе оглядел каждого из нас с головы до ног. После этого он произнес небольшую речь: в ней он выразил признание наших заслуг и свою радость при виде нашей беспрекословной готовности к действию. Германия, сказал он, еще не может противопоставить старым традициям английской разведки ничего равноценного — именно поэтому надлежит держать порох сухим. Впервые он вручает сотрудникам разведки военные награды в знак того, что борьба на тайном фронте так же важна, как и открытые боевые действия. Затем он протянул каждому из нас руку и наградил меня и трех других Железным крестом 1-й степени, а остальных — Железным крестом II-й степени. Когда мы покидали рейхсканцелярию, стража сделала «на караул» своими винтовками. Я должен признать, что тогда эта церемония произвела на меня сильное впечатление. На следующий день меня вызвали к девяти часам вечера с докладом к Гитлеру. Гейдрих посоветовал мне предварительно подробно разузнать у шефа гестапо Мюллера о ходе допросов Эльзера. Гитлер мог спросить и об этом. Я использовал эту возможность для того, чтобы убедить Мюллера в полной непричастности Беста и Стивенса к покушению. Он ответил равнодушно: «Может быть, вы и правы, но Гитлер так уверен в этой версии, что никто, даже люди вроде Гиммлера или Гейдриха, не могут переубедить его». Я спросил его с нескрываемым интересом, кто, по его мнению, стоит за действиями Эльзера. Он прищурил глаза и ответил: «Я просто не могу узнать от этого парня ничего нового, он очень упорен и придерживается своих первых показаний — он якобы ненавидит Гитлера за то, что тот посадил его брата, коммуниста, в концлагерь. Кроме того, он утверждает постоянно, что увлекательная работа по изготовлению адской машины доставляла ему большое наслаждение, потому что он всегда при этом видел перед собой разорванное в клочья тело Гитлера. Взрывчатку и взрыватель он получил, по его словам, от двух незнакомцев в одном мюнхенском кафе. Возможно, — сказал в заключение Мюллер, — что в этом замешан и Штрассер со своим „Черным фронтом“. Мюллер замолчал и задумчиво посмотрел перед собой. Я заметил, что он выглядел невыспавшимся, а суставы его широкой правой кисти покраснели и опухли. Он бросил на меня быстрый взгляд снизу вверх. Глаза его загорелись злым блеском. „До сих пор мне удавалось справиться с любым, кто попадался мне…“ — сказал он. Мороз пошел у меня по коже. Мюллер заметил мое состояние и подчеркнуто добавил: „Если бы этот парень получил от меня пару оплеух раньше, он бы не выдумывал этой чепухи“. Таков был Мюллер. Он не позировал, это было в его природе. Он не останавливался в свою попытках заставить любыми средствами заговорить свою жертву.

После этого я поехал в имперскую канцелярию. В прихожей перед большим обеденным залом непринужденными группами расположились ожидавшие приема, в их числе Гейдрих и Гиммлер. Сначала я должен был сдать отчет об операции в Венло для Гитлера, который хотел прочитать его еще до ужина. Я беседовал об этом с Гиммлером и Гейдрихом, когда открылась дверь, ведущая в личные комнаты Гитлера. Он вышел подчеркнуто медленно, опираясь на руку одного из своих адъютантов, подошел к нам и поздоровался с Гессом, Гиммлером, Гейдрихом и мной, пожав нам руки. Остальных он приветствовал поднятием руки. Бесшумно и быстро адъютанты рассаживали гостей в обеденном зале. Справа от Гитлера сидел Гиммлер, рядом с ним я, затем Гейдрих. По левую руку от Гитлера уселись Кейтель и Борман.

Гитлер тотчас же обратился ко мне, сказав своим гортанным голосом: «Ваш отчет об операции очень интересен». Затем возникла пауза. Лицо Гитлера было неестественно красным и припухшим; похоже было, что он простудился. Наклонившись к Гессу, он пожаловался на низкое атмосферное давление и спросил его о показаниях барометра в Берлине. Тишина была нарушена — нашли тему для беседы. Заговорили об атмосферном давлении.

Но Гитлер почти не прислушивался к словам гостей. Через некоторое время он неожиданно обратился к Гиммлеру со словами: «Шелленберг считает, что оба англичанина не связаны с Эльзером». Гиммлер в ответ на это: «Да, мой фюрер, но это только его личное мнение». Тут я подключился к разговору и заявил совершенно открыто, что считаю сотрудничество Эльзера, Стивенса и Беста невероятным: правда, сказал я, нельзя утверждать, что английская разведка не поддерживала контактов с покушавшимся по другим каналам. Сначала Гитлер ничего не возразил. Затем он обратился к Гейдриху: «Я хочу знать, что за тип этот Эльзер. Ведь надо же его как-то классифицировать. Сообщите мне об этом. Вообще, используйте все средства, чтобы заставить преступника заговорить. Гипнотизируйте его, дайте ему наркотики; употребите все, чем располагает для этого современная наука. Я хочу знать, кто подстрекатели, я хочу знать, кто скрывается за всем этим».