Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Кроме того, много хлопот доставляла нам охрана предприятий. В 1943 году количество иностранных рабочих, часть которых была занята даже в самых секретных областях производства, составило более шести миллионов. До того времени на каждой крупной фабрике действовало по одному политическому и одному военному уполномоченному разведки [17] . Этой двойной работе я положил конец, организовав новую систему охраны предприятий. Теперь ответственным был только один веркшутцляйтер [18] . На оборонных предприятиях веркшутц [19] представляла собой военизированный, частично одетый в униформу отряд для борьбы с диверсиями, саботажем и поджогами. После длительных переговоров удалось привлечь профессиональные силы предприятий к несению расходов на обучение и оснащение этих отрядов.

Рука об руку с этим развивалась система промышленной и экономической контрразведки. Первая охватывала область производства, вторая простиралась на широкую сферу рынка. Специалисты с чисто криминалистической подготовкой не отвечали существующим здесь требованиям. Следовало вовлечь в работу по охране промышленности и экономики самих хозяйственных руководителей, шефов промышленных и торговых объединений. Разумеется, они должны были быть свободны от подозрений в сотрудничестве с разведкой. Гейдрих, который — как он сам признавался — мало понимал в экономических вопросах, предоставил мне здесь полную свободу действий. Я купил в центре Берлина подходящий дом и оборудовал в нем несколько уютных комнат под экономический клуб. За короткое время с помощью министерства экономики удалось привлечь около сотни крупнейших руководителей германской экономики к выполнению намеченных для них задач. Благодаря этим контактам я приобрел весьма полезные сведения, которые очень пригодились мне впоследствии, когда я должен был воспрепятствовать роспуску концерна Стандард— Электрик, основанному с помощью американского капитала. В концерн входили многочисленные германские фирмы, такие, как акционерное общество Лоренц, компания «Микс и Генест» или «Тунгсрам», которые имели большое значение для нашей военной промышленности. Директор одной из этих фирм был женат на еврейке и расовые фанатики пытались натравить на него гестапо. От этого страдал весь концерн. Чтобы сохранить важное предприятие, я через Гейдриха и Гиммлера получил разрешение на вступление в совет попечителей концерна — это была защитная мера и для директора упомянутой фирмы, и для самого концерна.

О том, какое значение необходимо было придавать экономической контрразведке, говорило следующее замечание одного офицера Сикрет Сервис: «Что сегодня известно Шелл в Гамбурге [20] , то назавтра узнают в Лондоне». Так, например, англичане, пристально наблюдая за коммерческой деятельностью компании «Шелл», были осведомлены о том, что наш вермахт в начале 1939 года установил вдоль чехословацкой и польской границ бензозаправочные пункты и склады горючего — факт, с уверенностью позволяющий ожидать начала военных действий.

Наконец, существовала еще одна область, к которой, несмотря на всю ее важность, наша контрразведка, как это ни удивительно, относилась без должного внимания. Я имею в виду так называемый советский шпионаж. Правда, в Берлине и некоторых других крупных городах Германии мы использовали персонал гостиниц и отелей в качестве информаторов, но в дни войны этого оказалось совершенно недостаточно. Нам нужны были люди, которые бы имели возможность войти в общество, населяющие международные отели, завязать там знакомства и незаметно установить связи. Доказательства тому, сколько много важного и во время войны опасного выбалтывают в светском обществе, ежедневно давал нам «салон Китти». Но были и другие места, где немало болтали. Великолепным примером явился один из высокопоставленных сотрудников Геринга, который слишком охотно давал волю своей словоохотливости, когда его брили в парикмахерской отеля «Кайзерхоф». «Фюрер придумал совершенно фантастическую штуку…» Через час к нам уже поступало сообщение, составленное со слов генерала, о высказываниях Геринга или о последних событиях в ведомстве рейхсмаршала или в рейхсканцелярии. Когда все попытки дать Герингу понять, что нужно предостеречь своего подчиненного, окончились неудачей, мы вызвали генерала к себе. Он обещал исправиться, но уже через несколько недель начал снова: «Совершенно фантастическая вещь…» Любого простого обывателя или солдата при первой же оплошности такого рода ждало наказание.

Во время беседы с Гейдрихом в его охотничьей хижине я услышал от него несколько очень резких критических замечаний о военной разведке и ее шефе адмирале Канарисе. Он сказал буквально так: «У меня такое ощущение, что Канарис выдал врагу срок начала нашего наступления на Западе — 10 мая 1940 года. Но я не хотел бы сейчас обращаться к фюреру со своими подозрениями, еще не время. Но придет день, когда Канариса постигнет возмездие за все зло, причиненное им режиму. До той поры нужно ждать и собирать документы».

… Собирать документы — такова была тактика Гейдриха, направленная на то, чтобы поставить другого человека в зависимость от себя. Я знал, что он уже начал применять этот метод и против меня. Возможность для этого я ему невольно предоставил сам. Когда я познакомился в 1940 году со своей женой [21] , я должен был представить соответствующие документы о своих и ее предках. Выяснилось, что моя будущая теща была полькой. Я знал, как тогда в руководящих кругах Германии относились к полякам, и был готов к трудностям, связанным с получением документов о браке. Чтобы расположить Гейдриха, я, явившись к нему на доклад, сообщил ему важные сведения, а под конец попросил его оказать мне личную помощь. К моему удивлению он пошел мне навстречу и сразу же согласился уговорить Гиммлера выдать мне особое разрешение на брак. Он попросил меня передать ему для этого документы о предках моей будущей жены (которые со стороны матери были составлены на польском языке) вместе с двумя фотокарточками. Через четыре дня я получил копию приказа Гиммлера управлению по расовым и переселенческим вопросам, в котором предписывалось разрешить брак. Гейдрих, поздравив меня, лично передал мне этот приказ, вернув также две фотокарточки. Я увидел, что Гиммлер подчеркнул на фото зеленым карандашом наведенные брови и красную помаду на губах моей невесты, желая показать «чрезмерность» косметики. Я так и не понял, что заставило Гейдриха и Гиммлера так быстро выдать мне в порядке исключения разрешение на брак. Вскоре после свадьбы я случайно узнал об этом.

55
{"b":"26712","o":1}