Китти вышла из комнаты и вскоре вернулась с коробкой в руках.

— У твоего отца было совсем другое пристрастие. Я нашла это, когда стала разбирать кладовку, и нескольких дней не прошло, как я купила этот магазин. — Она сняла крышку, под которой оказались глянцевые журналы. Сплошные женщины — блондинки, брюнетки, рыжие, в белье и совсем голые. Все с потрясающей грудью, всех возможных оттенков — от белоснежных до темно-коричневых. Это были издания двадцатилетней давности. Но все они были одной и той же тематики.

«Да, папа, — подумала Тесс, — я полагала, что у тебя были совсем иные пристрастия, даже по незнанию решила, что ты непросто так торговал лекарствами».

— Ты уверена, что они принадлежали ему?

Китти пожала плечами:

— Забавно было найти эти старые залежи макулатуры. Но я не думаю, что ими баловалась Рэйчел. — Разумеется, мать Тесс никак не могла себе такого позволить, если она и относилась к чему-то со страстью, так только к своему любимцу кокер-спаниелю. Тесс подумала, что если бы она была мужем Рэйчел, то, скорее всего, тоже стала бы коллекционировать от тоски порнографию.

— Зачем ты их хранишь?

— А может, я когда-нибудь открою магазинчик порнолитературы, ведь это настоящие раритеты. Для ценителей они представляют огромный интерес. Эпоха, не знавшая презервативов и СПИДа, мне было двадцать, когда они только-только набирали популярность. И ведь я могла бы сниматься в одном из них.

Обе женщины погрузились в свои размышления. Китти думала о былых славных днях, когда она могла бы стать одной из этих звезд с обложек, а Тесс с горечью думала о том, как она, оказывается, плохо знала собственного отца. Его образ, который все еще хранился с детства в ее памяти, мгновенно изменился, преобразился до неузнаваемости. Но затем на смену изумлению и разочарованию пришло снисходительное сочувствие, даже симпатия. Отца можно было простить, ведь он, вероятно, и сам стыдился своих тайных пороков. Так, по крайней мере, она надеялась.

Зазвонил телефон, и Китти спустилась по лестнице в свой «офис», в маленькую комнатку за книжными полками. По тому, как она мгновенно упорхнула, Тесс догадалась, что она очень ждала этого звонка.

Но через минуту она вернулась.

— Неужели ошиблись?

— Нет, спрашивают тебя. С каких это пор ты стала раздавать телефон моего магазина своим знакомым?

— Это Тинер. Он напечатал его на визитках. Извини, я никому его не давала, только двум…

Но тут Тесс поняла, кто это мог звонить, и поспешила к телефону. Голос был глубокий и даже чересчур любезный, мужчина обращался к ней с какой-то задушевной интимностью.

— Мисс Монаган? Это Фрэнк Майлз, уборщик.

— Мистер Майлз? — Тесс представила его себе сидящим в кресле у стены с фотографиями и пирожными на журнальном столике. Черный Санта-Клаус на троне. Правда, без бороды. — Что-то случилось?

— Вы знаете, я долго сидел и вспоминал тот вечер, каждый раз снова и снова… И кое-что вспомнил. Там был один человек, мисс Монаган. Он был очень рассержен…

— Где? В офисе?

— Да. И он приходил к мистеру Абрамовичу несколько месяцев назад и наговорил ему много ужасных вещей. Время было позднее, я случайно слышал его слова. Он требовал деньги. И сказал, что убьет Абрамовича, если не получит их.

— Что это был за человек? С бейсбольной битой? О нем никогда не писали в газетах? Вы помните время, хотя бы приблизительно?

— Нет, может быть, весна или лето.

— С бейсбольной битой?

— С битой? Не знаю, возможно. Но не уверен.

— Вы не запомнили его имя? Вы его разглядели?

Майлз долго молчал.

— Нет, совсем нет. Простите меня.

Он извинялся так, словно действительно был серьезно виноват в том, что не запомнил внешность неизвестного посетителя.

Тесс разочарованно вздохнула. Он не мог сообщить ей самого главного. Но еще оставалась надежда, что что-нибудь вспомнит. Хоть какую-нибудь существенную деталь.

— Я проверю всю возможную информацию, мистер Майлз, — отозвалась Тесс. — Большое вам спасибо, это может оказаться очень важным для нас.

— Он был очень рассержен, мисс Монаган, и требовал деньги. Даже странно, что он не побоялся прийти к нему открыто. Но если он убил его, то, значит, просто был сумасшедшим. Ведь мертвый не может заплатить, правда?

— Да, большое вам спасибо, — повторила Тесс. — Я думаю, смогу выяснить, кто он.

«Если уже не знаю его имени», — добавила она про себя.

— Вы очень любезны, мисс Монаган, наверное, вы успешны в своей работе, во всяком случае, я желаю вам удачи. До свидания.

Успешна в своей работе. Когда ей такое говорили в последний раз? Она уже и припомнить-то не могла. За эти слова она была безмерно благодарна Майлзу, они вселяли в нее уверенность, которой ей катастрофически давно уже не хватало.

Но вслух Тесс произнесла только:

— До свидания, мистер Майлз.

На следующий день Тесс проснулась в самом бодром расположении духа. Она сидела на постели, размышляя о том, куда бы ей поехать завтракать и что заказать. Она была ужасно голодна, и перед тем, как встретиться с Тинером в его офисе, мечтала добраться до какого-нибудь кафе. После ее разговора с мистером Майлзом она была уверена, что нашла убийцу Абрамовича — это был человек с бейсбольной битой. Ей хотелось как можно скорее расспросить Фини, который обещал дождаться ее в здании суда.

Но у Тинера были другие планы. Он ожидал Тесс к половине восьмого.

— Мне понадобится кое-какая помощь сегодня. У тебя найдется для этого время?

— Я обещала Китти сегодня с утра поработать в магазине. И есть еще планы на послеобеденное время.

— Работа у дяди?

— Не совсем.

Тесс все еще сидела в пижаме и только теперь начала натягивать джинсы и футболку. Волей-неволей нужно было ехать на станцию.

Тинера она застала, когда он, стоя на берегу, инструктировал кого-то из новичков, пытаясь объяснить ему, что не следует «ходить крабом». На жаргоне опытных гребцов это означало держать весла под неправильным углом наклона к воде. Один такой бестолковый краб способен был на соревнованиях загубить команду из четырех отличных гребцов.

— Я надеюсь, ты не слишком увлеклась игрой в детектива, Тесс. Не забывай, что ты даже не заработала те деньги, которые получила от Рока, он дал тебе гораздо больше. Так что не отказывайся, когда я прошу у тебя помощи.

— По какому делу? Для Рока или это что-то постороннее?

— Не имеет значения, если я говорю тебе, что нужно что-то сделать, значит, это нужно сделать. Вот что я хотел тебе сказать.

Тесс почувствовала некоторое замешательство, хотя винить себя ей было особенно не в чем. Она всего лишь не успела приехать к Тинеру вовремя и прибыла на час позднее в джинсах и футболке, а не в деловом костюме. Возможно, ее внешний вид, даже больше, чем ее опоздание, вывели его из себя. Тинер очень трепетно относился к соблюдению норм этикета в одежде.

Но, по крайней мере, на этот раз он не стал нападать на нее за то, что она не сделала ничего серьезного за последние дни. Элисон, сгоравшая от страсти к Тинеру, постоянно подыскивала то один, то другой предлог, чтобы побыть с ним в офисе еще немного.

— Она просто помешалась на тебе, — заметила Тесс после того, как девушка уже трижды заглянула в комнату за время их беседы.

— Я бы так не сказал, — возразил Тинер, — она просто любит свою работу. Хотя сейчас мне не очень требуется ее помощь, я не могу отослать ее, потому что я арендую помещение у ее отца, и, если случится так, что мой заработок сократится, я всегда буду иметь возможность попросить его скинуть мне арендную плату.

— Подумай сам, что говоришь, Тинер. Девушка из богатой семьи, отец которой владеет целым зданием на Монт Вернон, стала бы из любви к работе сидеть тут целыми днями, отвечая на телефонные звонки и подавая тебе кофе?

Тесс посмотрела на стол, заваленный книгами и бумагами, среди которых она разглядела копии полицейских отчетов и заключение о вскрытии. Тинер обычно подчеркивал цветным маркером наиболее примечательные строки, а на полях оставлял свои комментарии или краткие пометки в одно слово «плохо» и «хорошо».