Они пообедали и продолжали заключать сделки. На закате Ален устроил заключительный аукцион, чтобы распродать остатки, и получил настойчивое приглашение отужинать.

Чернобородый пересчитывал огромный пук лирских ассигнаций, обеспечиваемых человекочасами, замотал головой.

— Нам надо взлететь до зари, герольд, — сказал он Алену. — Время — деньги, время — деньги.

— Они очень настойчивы.

— А я очень упрямый. Поблагодари их, и пойдем, прежде чем что-нибудь приключится и увеличит мои накладные расходы.

И что-то изменилось в лице городского стражника с расквашенным носом и разбитой губой. Он грозно спросил герольда:

— Вы отвечаете за цефейского чумового, который носит имя Элвон?

Гарткинт скользнул к Алену и шепнул ему на ухо:

— Поосторожнее с ответом.

Ален в предупреждениях не нуждался. В программу его обучения входили и лирские юридические принципы. А на отсталой планетке, сохраняющей много реликтов феодализма, «отвечаете» могло подразумевать очень многое.

— Что сделал чиф Элвон? — парировал Ален.

— Сам видишь, — мрачно ответил стражник, указывая на свою физиономию. — И то же самое с еще тремя, прежде чем мы вытащили его из разнесенной вдребезги винной лавки и доставили в замок. Так вы за него отвечаете?

— Разреши мне минуту поговорить с почтенным торговцем. А тем временем не выпьешь ли ты вина? — Он сделал знак, и охранник принес кружку.

— Не откажусь, — сказал стражник. — В самый раз будет.

— У нас неприятности, — сказал Ален чернобородому. — Чиф Элвон в замке — в тюрьме — за нарушение общественного порядка в пьяном виде. Ты, как его шкипер, по лирскому закону считаешься ответственным за его поведение. Ты обязан уплатить наложенный на него штраф либо отбыть наказание, к которому он будет приговорен. Или ты можешь отречься от него, что считается неблаговидным, но иногда бывает необходимо. За уплату штрафа или отбытие наказания за него ты получаешь преимущественное право на бесплатное пользование его услугами, но, конечно, за пределами Лиры оно неосуществимо.

Чернобородый слегка вспотел.

— Узнай у полицейского, сколько на все это уйдет времени. Я не хочу бросать Элвона здесь, но я хочу, чтобы мы улетели как можно быстрее. Займи его, пока я обделаю кое-какое дело.

Торговец отошел в самый дальний угол темной таверны, поманив за собой Гарткинта и одного из охранников. Ален вернулся к стражнику.

— Добрый блюститель мира, — сказал он, — ты не откажешься еще от одной?

Он не отказался.

— Почтенный торговец хочет узнать, к каким наказаниям может быть приговорен злосчастный чиф Элвон?

— Думаете от него отделаться, а? — спросил стражник с Некоторым вызовом. — Хорошенького же хозяина ты себе нашел.

Один из перекупщиков негодующе поддержал стражника:

— Если вы, иностранцы, не готовы исполнять свои обязанности, зачем вы вообще сюда прилетаете? Что произойдет с коммерцией, если хозяин сможет посылать своего слугу красть и обманывать, а потом заявлять: «Я тут ни при чем, это он виновен!»

Ален терпеливо объяснил:

— На других планетах, почтенный лирец, узы между хозяином и слугой не столь крепки и слуга не обязан подчиняться, если ему прикажут красть или обманывать.

Все вокруг закачали головами, возмущенно переговариваясь. Неслыханно!

— Почтенный стражник, — не отступал герольд, — почтенный торговец вовсе не хочет отрекаться от чифа Элвона. Не можешь ли ты сказать мне, какое возмещение потребуется… и как долго все это займет?

Стражник отхлебнул из третьей кружки, которую Ален заказал незаметным знаком.

— Да трудно сказать, — внушительно начал он. — За мои повреждения я попрошу по меньшей мере сто ассигнаций. Трое других членов караула, которых потрепал ваш чумовой, попросят не меньше. А винная лавка пострадала не меньше чем на пятьсот ассигнаций. Ее владелец был избит, но это, конечно, значения не имеет.

— Но не заключение в тюрьму?

— Ну, порка, конечно. (Ален вздрогнул, но тут же вспомнил, что «порка» подразумевала несколько легких символических ударов по плечам поверх одежды.) А вот заключение — нет. Его милость судьи Крарл по ночам суд не вершит. Судья Крарл из этих, из реформаторов, чужестранец. Он настаивает, что штрафование неправосудно, что оно позволяет богачам совершать преступления и оставаться безнаказанными.

— Но ведь так же и есть? — спросил Ален, невольно отвлекшись от своей задачи. Вокруг послышались презрительные смешки.

— Вот послушай, — любезно объяснил кто-то из перекупщиков. — Почтенный стражник потерпел от побоев, чумовой цефеец или его хозяин оштрафован для возмещения ущерба, стражник компенсируется за нанесенные ему телесные повреждения. А какой толк стражнику, если чумовой цефеец или его хозяин посидят в тюрьме без уплаты штрафа?

Стражник одобрительно кивнул.

— Отлично сказано, — похвалил он перекупщика. — К счастью, ночью судит судья старой закалки, его милость судья Трил. Строгий, но справедливый. Вы бы его послушали! «Пятьдесят ассигнаций! Сто ассигнаций и плеть! Ограбил корабль, э? Две тысяч ассигнаций!» — Стражник перешел на свой обычный голос и добавил с благоговением: — Убийство он никогда не оценивает ниже десяти тысяч ассигнаций!

Если же убийца не мог заплатить, он, как было известно Алену, становился «подопечным общества», «ответственным перед государством», то есть рабом. Если же заплатить он мог, то тут же освобождался.

— И сегодня судит его милость судья Трил? — спросил Ален настойчиво. — Так не могли бы мы предстать перед ним, заплатить штрафы и улететь?

— Само собой, чужестранец. Я же не дурак ждать до утра, верно? — Вино развязало ему язык немножко слишком, и, видимо, он это понял. — Ну, хватит болтать. Твой хозяин достойно берет на себя ответственность за цефейца? Если так, идемте со мной, вы оба, и мы быстренько с этим покончим.

— Благодарю, почтенный стражник. Мы идем.

Он подошел к чернобородому, который теперь сидел в Углу совсем один.

— Все в порядке. Мы можем уплатить… что-то около тысячи и улететь.

Торговец сердито пробурчал:

— Лирские законы там или не законы, а деньги я вычту из жалованья Элвона. Дурак чертов!

Они тряслись по темным улицам в турбинном фургоне: стражник сидел впереди с водителем, а торговец с герольдом позади.

— Что-то горит, — сказал Ален торговцу, нюхая воздух.

— Да эта вонючая колымага… — начал чернобородый. — У-ух! — Перебил он сам себя и захлопал ладонями по своему плащу.

— Разреши мне, почтенный торговец, — сказал Ален, откинул полу плаща, лизнул большой палец и затер ползущую дугу искорок, уже съевших несколько сантиметров шелковой подкладки. И уставился на причину крохотного пожара. Это была плохо накрытая неспешная спичка, торчавшая из кобуры, прячущей, без всяких сомнений, какое-то ручное оружие.

— Купил у одного из ихних охранников, пока ты точил лясы с полицейским, — смущенно объяснил чернобородый. — Никак в толк не брал, чего я хочу. Ну да этот парень, Гарткинт, помог. — Он туго навинтил на неспешную спичку перфорированный колпачок.

— Жалкая пукалка, а не оружие, — продолжал он, укрыв кобуру под полой. — Спусковой крючок не спусковой крючок, предохранитель не предохранитель. Покачиваешь крючком, пока не создашь давления, и тут струйка воздуха зажигает спичку. Тогда снимаешь колпачок и взводишь курок, а в ствол входит дротик. Тогда жмешь на предохранитель, он вдувает угольную пыль в боевую камеру, одновременно поворачивая неспешную спичку к запальному отверстию. Пуф — и дротик летит в цель. Если, конечно, ты не пропустил какую-нибудь из операций или не перепутал их. К счастью, у меня кроме того есть нож. — Он провел ладонью по шее и добавил: — Они здесь носят их вот так. Маленькие ножны между лопатками — очень удобно, чтобы выхватить и метнуть. Хотя, закидывая руку, открываешься больше, чем мне по вкусу. Нож из черного стекла. Отличные лезвия, и сбалансирован — лучше некуда. И воры-лирцы знали, что ухватили меня там, где болит. Семь тысяч пятьсот за нож и пистолет, если эту дрянь можно назвать так. Ну и кобура с ножнами. По справедливости мне бы отдать им Элвина, дурака чертова. Но все-таки лучше выкупить его, чтобы нас тут лихом не поминали, а, герольд?