— Нет, не фииа украли ожерелье Повелителей Кири-ена! — воскликнул маленький человечек. — Зачем фииа золото, госпожа? В Теплые Времена у нас есть солнечный свет, а в Холодные — воспоминания о солнечном свете; еще — желтые плоды, а когда Тепло уходит — желтые листья, и еще золото волос госпожи из Кириена, другого золота у нас нет.

— Тогда, быть может, его украл кто-то из Средних?

Долго звенел вокруг нее тихий смех.

— Как Средний может решиться на такое? О Повелительница Кириена, про то, как было украдено это великое сокровище, не знают ни Высокие, ни Средние, ни Светлые, никто из Семи Народов. Только память мертвых может рассказать о том, как оно исчезло тогда, много лет назад, когда Кирелей Гордый — твой прадед, Семли, — гулял в одиночестве у пещер на морском берегу. Но, быть может, оно отыщется у Ненавидящих Солнце.

— У Земляных?

Снова зазвенел смех, только громче и напряженнее.

— Посиди с нами, Семли, Солнцеволосая, с севера к нам вернувшаяся.

И она сидела за их столом, и они радовались любезности гостьи, а она — приветливости хозяев. Но когда она снова повторила, что если ожерелье было у Земляных, то к ним она и отправится, фииа, окружавшие ее, перестали смеяться и один за другим почти все исчезли. В конце концов с ней остался только один фииа — может быть, именно тот, который говорил с ней перед трапезой.

— Не ходи к Земляным, Семли, — сказал он, и ее сердце на мгновение упало.

Фииа медленно прикрыл рукой глаза, и все вокруг потемнело. На блюде лежали пепельно-серые плоды, — чаши с чистой водой опустели.

— В горах далекой земли разошлись пути фииа и гдемиа. Давным-давно это было, — тихо сказал хрупкий человечек. — А еще раньше мы были одно целое. То, чего нет у нас, есть у них. Того, что у нас есть, у них нет. Подумай, Семли, о солнечном свете, и траве, и деревьях, приносящих плоды; подумай о том, что не все дороги, ведущие вниз, можно пройти в обратную сторону.

— Моя дорога ведет меня не вверх и не вниз, любезный хозяин, но только вперед — к моему наследству. Я пойду туда, где оно находится., и вернусь с ним.

Фииа поклонился, его смех зазвенел и тут же смолк.

За околицей, ответив на слова прощания, она снова села на своего полосатого коня и, поймав послеполуденный ветер, полетела на юго-запад, к пещерам у скалистых берегов Кириенского моря.

Семли пугало, что тех, кто ей нужен, придется разыскивать во тьме подземных ходов — ведь говорят, что Земляные никогда не выходят из своих пещер днем и не переносят даже света Большой Звезды и лун. Лететь было далеко, поэтому она сделала остановку и отпустила крылатого поохотиться на древесных крыс; сама она тем временем съела немного черствого хлеба из седельной сумки. Хлеб сильно отдавал кожей, но все равно он напомнил ей о Халлане, и ее мысли унеслись далеко-далеко от уединенной поляны в глубине южного леса. Ей послышался тихий голос мужа, и она как наяву увидела обращенное к ней его суровое и ясное лицо, освещенное свечами. Семли представила, как она возвращается домой, а на ее плечах лежит сокровище целого королевства; вот она приходит к Дурхалу и говорит: «Я принесла дар, достойный моего мужа, о Повелитель!..»

Она помчалась дальше, но до берега добралась уже в темноте: солнце зашло, Большая Звезда опускалась следом за ним. С запада начал задувать ветер, его порывы налетали то с одной стороны, то с другой, и крылатый конь стал выбиваться из сил. Тогда она позволила ему опуститься прямо на песок. Конь сразу же сложил крылья и, мурлыкая, подобрал под себя толстые легкие лапы. Запахнув поплотнее плащ, Семли осталась возле него, почесывая ему шею; довольный, тот прянул ушами и снова замурлыкал. От шерсти в ее руку шло приятное тепло, а вокруг, насколько хватало глаз, никого не было — только серое небо в кляксах облаков, серое море и темный песок. Но вот по песку пробежал кто-то невысокий и темный, потом еще один, и еще несколько; присядут, перебегут, остановятся…

Семли громко окликнула их. Казалось, до этого они ее не замечали, но прошло мгновение — и они уже рядом. Они держались подальше от крылатого коня; тот перестал мурлыкать, а его шерсть под рукой Семли слегка поднялась. Она подобрала поводья, радуясь, что у нее есть защитник, и опасаясь, как бы он не показал свой вспыльчивый нрав. Странные существа молча разглядывали ее, их толстые, босые ноги тонули в песке. Не было никаких сомнений в том, кто они: одного роста с фииа, во всем остальном они были тенью, темным отражением этого смеющегося народа. Голые, приземистые, неподвижные, волосы черные и прямые, кожа серая, на вид слегка влажная, как у личинок, а глаза — как камни.

— Вы и есть Земляные?

— Мы — гдемиа, народ Повелителей Царства Ночи.

Голос оказался неожиданно громким, он торжественно прозвучал в продуваемой соленым ветром темноте, но опять, как и с фииа, Семли не могла понять, кто с ней говорит.

— Приветствую вас, Ночные Владыки. Я Семли из Кириена, жена Дурхала из Халлана. Я пришла к вам в поисках своего наследства, ожерелья, названного «Глаз Моря» и потерянного много лет назад.

— Почему ты ищешь его здесь, ангья? Здесь только песок, соль и ночь.

— Потому что под землей ведут счет всем потерям, — Семли была готова к словесному состязанию, — а золото, пришедшее из земли, в землю и уходит. А еще говорят, что вещь иногда возвращается к тому, кто ее сделал.

Она сказала это наугад и попала в цель.

— Да, мы знаем про ожерелье по имени «Глаз Моря». Его сделали в наших пещерах много лет назад и продали потом ангья. А синий камень для него добыли в землях наших сородичей на Востоке. Но это очень давняя история, ангья.

— А могу я услышать ее там, где ее рассказывают?

На какое-то время карлики умолкли, словно сомневаясь. Серый ветер задувал над песками, темнеющими по мере того, как заходила Большая Звезда; шум моря то усиливался, то ослабевал.

Снова раздался глубокий голос:

— Да, госпожа ангья. Ты можешь войти в Чертоги Глубин. Пойдем с нами.

Новая нотка прозвучала в этом голосе, что-то затаенное, но Семли не пожелала прислушаться к ней. Она пошла по песку следом за Земляными, ведя на коротком поводке своего когтистого коня.

У входа в пещеру, у зияющей беззубой пасти, из которой дохнуло вонючим теплом, один из Земляных сказал:

— Воздушному зверю сюда входить нельзя.

— Можно.

— Нет, — сказали карлики.

— Можно. Я не оставлю его здесь, он не мой. Пока я держу поводья, он вас не тронет.

— Нет, — повторили глубокие голоса, но их прервали другие: — Как пожелаешь. — И, поколебавшись, Земляные двинулись дальше. Казалось, что позади них захлопнулась каменная пасть — так темно стало вокруг. Они шли по одному, Семли — последней.

В темноте забрезжил свет; вскоре они добрались до его источника — свисающего с потолка шарика неяркого белого огня. Дальше в туннеле виднелся еще один и еще… Между ними тянулись выходившие прямо из камня гирлянды длинных черных червяков. Чем дальше они уходили, тем короче становилось расстояние между этими огненными шарами, и теперь весь туннель был залит холодным ярким светом.

Спутники Семли остановились: дальше туннель разделялся на три коридора, входы в которые закрывали двери, сделанные, по-видимому, из железа.

— Здесь мы должны подождать, ангья, — сказали карлики; восемь остались с ней, а трое других отперли одну дверь и прошли внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась за ними.

Прямая и неподвижная стояла дочь ангья под белым светом ламп, а рядом припал к полу ее крылатый конь: кончик полосатого хвоста подергивался, сложенные огромные крылья вздрагивали, как будто конь порывался взлететь. Восемь Земляных уселись на корточки в туннеле позади Семли и принялись бормотать о чем-то на своем языке.

Лязгнув, распахнулась средняя дверь.

— Пусть ангья вступит в Царство Ночи! — надменно выкрикнул незнакомый голос. — Войди и взгляни на чудеса наших владений, на удивительные дела наших рук — на все, созданное Владыками Ночи!