Наверняка на поясе у него висела уйма оружия, и эти догадки подтвердились: полы плаща незнакомца распахнулись, и изумленным взорам предстали меч, палица и три кинжала таких внушительных габаритов, что все просто ахнули.

— На этом человеке не меньше тридцати фунтов железа, — вырвалось у Седрика, — и у него неровная походка и, похоже, горб, и все же я бы поставил на него, если бы он побежал наперегонки с любым из юношей в Королевстве. А еще я готов поспорить, под плащом у него широченная портупея с двумя огромными пряжками и обоюдоострый топор.

Король Бонифаций кивнул:

— Прошел год и еще один день со времени… несчастного случая?

Седрик на миг задержал дыхание.

— О да, ваше величество, это так. Вы правы. Именно о таком сроке часто говорится в сказках. Полагаю, нас ждет нечто необыкновенное.

Аматус свои впечатления выразил вслух. Он пальчиком указал на гостей и сказал:

— Хорошие… страшные… хорошие… страшные.

Бонифаций с опозданием прижал ладонь к губам сына и шепотом велел ему молчать. Наступила долгая пауза, а потом алхимик и девушка весело рассмеялись, а колдунья улыбнулась краешком губ, а Седрику показалось, что странный незнакомец в плаще и шляпе тоже коротко хохотнул, хотя… только много лет спустя Седрик поймет и напишет об этом в «Хрониках» — самых достоверных документах, откуда нам известно о тех днях, — то был единственный раз, когда он видел, как смеется этот человек.

Тут и придворные решили, что можно посмеяться, и даже гвардейцы с трудом сдерживали улыбки, но все же сдерживали и этим доставили невыразимое удовольствие Седрику. Гвардейцы сопроводили гостей к трону. Как полагалось в таких случаях, алхимик возложил зеленый флаг к ногам короля.

Бонифаций улыбнулся гостям:

— Очевидно, хотя бы некоторые из вас прибыли сюда для того, чтобы просить о должности при дворе.

Алхимик низко поклонился:

— Все четверо, ваше величество, и мы хотели бы просить обо всех четырех вакансиях. У нас имеются необходимые рекомендации. А если нужно, мы могли бы продемонстрировать свое мастерство.

— А как вас зовут? — поинтересовался Седрик. На сердце у него стало тяжело. «Я ни за что не захотел бы сразиться с этим странным незнакомцем, и уж конечно, из него получится отличный начальник стражи. Похоже, придется мне опять засесть за бумаги, за заполнение протоколов, а это значит, что арсеналы, да и не только они, снова заржавеют. И года не пройдет». Вот какие печальные мысли бродили в голове у Седрика.

— Зовут меня Голиас, — ответствовал алхимик, — скорее всего потому, что таково мое имя. — Как вы, наверное, уже догадались, я алхимик, не слишком опытный пока, но очень способный. Я прошу о месте придворного алхимика, и если мне будет позволено добавить, то…

Колдунья кашлянула.

Голиас поспешно проговорил:

— Мою подругу зовут Мортис, и она просит о должности придворной колдуньи. Некогда она была королевой, но хотя это было давным-давно, она хорошо помнит о тонкостях жизни при дворе. Она строга и непоколебима, немногословна, но удивительно могущественна и…

— Заканчивай, — распорядилась колдунья. Голиас едва заметно вздрогнул, но продолжал:

— Мой спутник, чья внешность наверняка вызвала у вас недоумение, пребывает под заклятием, из-за которого сам он не может произнести собственного имени и раскрыть суть этого заклятия. Там, где он побывал, его чаще всего называли Кособоким. Он воин, телохранитель, фехтовальщик…

— Палач, — изрек Кособокий. Голос из-под маски прозвучал, словно порыв сырого ветра из пещеры, будто звук разбитого в полночь окна. — Недурственно управляюсь с чудовищами и всякое такое. Но я не полководец. Вряд ли кто-то с радостью пойдет за мной в бой и будет исполнять мои приказы. Главнокомандующий вам понадобится отдельный, но все-таки я прошу о месте начальника стражи.

Король Бонифаций сдержанно кивнул. Он знал, как много значит для Седрика должность главнокомандующего. Он решил, что вполне мог бы иметь и начальника стражи, и главнокомандующего. Тем самым Седрик мог бы заняться любимым делом, ни на что более не отвлекаясь, а король получил бы первосортного телохранителя. Надо сказать, Седрик редко поручал эту работу по-настоящему образцовым военным — он предпочитал, чтобы они находились там, где, на его взгляд, им подобало находиться, — то бишь в казармах. Так получилось, что Кособокий предложил то, о чем король и сам уже подумывал, и это произвело на короля весьма благоприятное впечатление.

— Ну, — сказал король, предотвратив долгие пояснения Голиаса, — а юная дама, я полагаю, желает просить о месте няньки принца, и наверняка она имеет немалый опыт в этом деле.

Король постарался говорить чуть насмешливо — так, чтобы немножко рассмешить придворных, но не обидеть при этом девушку. Он был королем, а потому мало кто решался вести себя с ним искренне, и потому Бонифацию чаще всего не удавалось определить, какой именно эффект производят его высказывания. А это так неприятно.

— Ваше величество, — произнесла девушка негромко, но голос у нее оказался такой мелодичный, что все невольно наклонили головы, чтобы услышать получше. — Меня зовут Психея. У меня нет никакого особенного опыта. Я просто знаю, как и что делается, тружусь усердно, а детишки мне, как правило, нравятся, хотя, правду сказать, тут многое от ребенка зависит — ведь все дети разные.

Впервые Бонифаций услышал от соискательницы места няньки слова о том, что для нее все дети разные, и из-за этого девушка ему сразу приглянулась.

Аматус поддержал отца. Он принялся подскакивать на месте и изрек:

— Хорошая тетя. Она останется тут?

А Психея улыбнулась малышу и тем самым закрепила свой успех в глазах короля.

«Ведь как ни крути, а год и еще один день — в сказках поистине решающий срок», — напомнил себе король. Однако ему были известны и правила, и потому, хоть он и был уверен, что на сей раз к нему явились поистине достойные кандидаты на ключевые должности при дворе, Бонифаций сказал вот что:

— Вы все мне очень нравитесь. Но не могли бы вы продемонстрировать мне свое мастерство?

Голиас кивнул:

— Именно это мы и хотели предложить вашему величеству. Мортис и я желали бы попытаться изготовить Вино Богов.

Придворные громко зашушукались.

Бонифаций нахмурился:

— Послушайте, что я вам скажу. Мне бы не хотелось, чтобы вас постигла случайная неудача. Если опыта у вас недостаточно, то вы можете натворить немало бед даже не по своей вине…

Придворные снова громко зароптали.

— Ваш ропот отвлекает меня, — строго упрекнул их король. — Никто не просил никого не упоминать о Вине Богов, насколько мне известно. И если вы, мои придворные, старались молчать об этом, то делали это напрасно. К примеру, я в детстве свалился с каштана, но никому и в голову не пришло не говорить при мне о каштанах. Аматус переживет упоминание о Вине Богов. Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что он помнит о том, что у него когда-то была левая половина.

— Правая ручка есть, — возразил Аматус и поднял руку, — а левой нет.

Как на это заявление среагировать, не понял никто. Король взглянул на Психею. Губы девушки едва заметно дрогнули, но улыбкой это назвал бы только тот, кто захотел бы увидеть улыбку. А король улыбнулся открыто и искренне.

— Как бы хорошо ни знал ребенка, он всегда тебя чем-нибудь да удивит.

Король просиял.

— Но вы уверены, — вмешался Седрик, — в том, что желаете заняться именно таким сложным делом, как изготовление Вина Богов? Думаю, нам всем хотелось бы, чтобы показ вашего мастерства прошел успешно.

Мортис ответила ему:

— Мы не просто хорошие мастера своего дела, мы владеем своим мастерством в совершенстве. И мы желаем доказать вам это. Нам бы не хотелось, чтобы в будущем вам пришлось пожалеть о том, что вы взяли нас на службу при дворе. К примеру, мне удается сохранять такую хорошую форму, хотя мне много сотен лет. Я безупречная колдунья. А Голиас молод и неопытен, но я точно знаю, он не допустит ни единой ошибки. У вас в Королевстве, насколько мне известно, есть поговорка: