Полицейские поговорили с миссис Дарлинг еще несколько минут, но так и не выяснили ничего полезного.

Попрощавшись с шерифом, Лукас и Слоун направились к своей машине.

– Что ты думаешь о Сэнди Дарлинг? – спросил Дэвенпорт.

Слоун пожал плечами.

– Не могу сказать точно. Крутая штучка, не какая-то там размазня. Но, по-моему, она напугана.

– Ее напугали копы, – сказал Лукас. – Они ее сильно прессовали.

– Она напугана по-другому, – возразил Слоун.

Лукас кинул ему ключи, и коллега сел на водительское сиденье.

– Она была напугана, как будто… – Слоун завел двигатель и через секунду продолжил: – Мне показалось, что она боялась совершить ошибку. Она как будто говорила неправду, придумывала историю и боялась, что мы ее разоблачим. Если она никак с этим не связана, ей незачем придумывать историю. Но она ее явно придумывала. Здесь что-то нечисто.

Лукас смотрел в окно на проплывающий мимо маленький городок.

– Гм. А ты знаешь, она мне чем-то понравилась.

– Вообще-то, я это заметил, – сказал Слоун. – В таких случаях бывает трудно арестовывать.

Дэвенпорт улыбнулся. Напарник развернулся и покатил в сторону шоссе I-94.

– Мы проявим осторожность, – помолчав, произнес Лукас. – Пустим слушок, будто ищем кого-то, кто расспрашивает о копах. И наверняка получим сведения на этого типа. О нем и о его связях. Мы поджарим задницу каждому, кто может его знать.

– Мне еще ни разу никто не мстил. – Слоун задумался. – Было несколько угроз, но ничего серьезного.

– Мне тоже пару раз угрожали, но это была всякая мелочь, – признался Дэвенпорт.

– Вот что получаешь в награду за то, что годами выслеживаешь всяких гадов, – посетовал Слоун и тут же добавил: – Готов спорить, что обратно доеду быстрее тебя.

– Давай. А я пристегнусь покрепче, – отозвался Дэвенпорт.

Лашез вытянулся на кровати, радуясь тому, что впервые за четыре года лежит на мягком матрасе, и с удовольствием вдохнул воздух свободы.

Или воздух неприкаянности. Спустя какое-то время он сварил себе кофе, намазал крекеры арахисовым маслом и включил радио. Прослушал пять или шесть сообщений о своем побеге и об убийстве Сэнда. Местные репортеры захлебывались от волнения – наконец-то в их сети приплыла сенсация. Один журналюга заявил, будто полиция уверена, что преступник скрылся пешком и теперь в Колфаксе копы обыскивают каждый дом.

Это позабавило Дика – легавые до сих пор не знают, как ему удалось скрыться.

Он слышал завывание ветра снаружи. Затем, спустя какое-то время, натянул куртку и, выйдя наружу, обошел вокруг прицепа. Юркнул в уличный туалет и помочился. Затем дошел до края леса и посмотрел в овраг. Ничего, только следы животных. Вскоре Дик продрог и вернулся обратно.

Солнце уже почти село, и сквозь голые ветки осин был виден лишь его краешек. Лашез еще раз послушал радио. Поиски в Колфаксе прекратили. Шериф округа Данн выдал какую-то чушь, так и не сообщив ничего нового.

И все же Дик обрадовался, когда совсем стемнело. С наступлением ночи поиски наверняка замедлятся, и копы разойдутся по домам. Лашез нашел стопку армейских одеял и завесил ими окна. Затем включил свет, вышел и еще раз обошел прицеп, чтобы убедиться, что наружу не пробивается ни один лучик. Вернувшись, поправил одно одеяло и лег на кровать.

Дик отвык от тишины леса. Забыл о ней за годы, проведенные в тюремной камере. Он ворочался и не мог уснуть. А когда уснул, то, скорее, задремал. Спустя какое-то время сквозь сон донесся скрежет автомобильных шин по твердому насту. Мгновенно пробудившись, Лашез схватил с пола «бульдог» и привстал. Через секунду послышались шаги и скрип открываемой двери.

– Кто здесь? – спросил Дик.

– Сэнди, – ответил ему женский голос.

Лицо ее было искажено яростью.

– Ты придурок! – сказала она.

Лашез продолжал смотреть на Сэнди, нацелив ей в грудь револьвер. Она же была так зла, что не обращала на это внимания.

– Немедленно убирайся отсюда, слышишь? Прямо сейчас!

– Войди и закрой дверь. Напустишь холода. – Продолжая смотреть поверх головы гостьи, Лашез шагнул назад. – Ты, часом, не привела с собой копов?

– Никаких копов я не привела. Но я требую, Дик, чтобы ты отсюда убрался…

– Завтра, – ответил Лашез. – Завтра мы уезжаем в Мексику.

– В похоронном бюро сказали, что ты собрался мстить тем копам, которые убили Кэнди и Джорджи.

– Верно, – не стал отнекиваться Дик.

– Зачем ты убил конвоира? – спросила Сэнди.

Взгляд Дика скользнул в сторону. Было видно, что он пытается придумать себе оправдание.

– Он был мудак еще тот. Если бы ты знала, что он творил…

– Но теперь тебя разыскивают за его убийство.

– А за что, по-твоему, меня посадили? – пожал плечами Лашез.

– Тогда зачем тебе это снова?

– Какая разница…

– Боже, Дик, разница есть.

– Ты не знала этого ублюдка, – возразил Лашез. – Знай ты, что Уэйн Сэнд проделывал с моими корешами в тюряге, не стала бы нас винить. – Он покачал головой. – Никому не пожелаю того, через что прошли некоторые из нас.

Сэнди знала: Дик имеет в виду опущенных. Она не купилась на это его оправдание, но и нажимать тоже не стала. Ей хотелось верить ему, а если нажать сильнее, выяснится, что Дик лжет.

– Допустим, но ты должен уйти отсюда, – сказала Сэнди. – Мартин как-то хвастался, какая крутая у него тачка. Если ты уедешь завтра, то послезавтра уже будешь в Аризоне. А еще через день – в Мексике. А если захочешь, докатишь до Тихого океана.

– Да, мы думали об этом, – кивнул Лашез, стрельнув глазами ей за спину. – Что было в похоронном бюро?

– Полиция продержала нас там пару часов. С нами поговорили два детектива из Миннеаполиса. Потом они отвезли нас в Меномони, в здание суда. Пришлось подписать какие-то бумаги, после чего нас отпустили. Потом, ближе к вечеру, пришли двое помощников шерифа и осмотрели мой дом.

– У них был ордер на обыск?

– Нет, но я их впустила, подумала, что так будет лучше, – ответила Сэнди. – Они заглянули во все комнаты и ушли.

– Как там Элмор?

– Элмор был на работе. Но они с ним уже поговорили.

– Он не сдаст нас? – спросил Лашез.

– Нет. Он напуган не меньше меня. – Сэнди неожиданно разозлилась. – Зачем ты это устроил, Дик? Мы никогда не делали тебе ничего плохого, а теперь ты тянешь нас за собой…

– Нам нужно было место, чтобы перекантоваться, – ощетинился Лашез. – Откуда мы могли знать, как все сложится? Если копы выйдут на наш след, нам понадобится точка, откуда можно быстро слинять. Вот я и вспомнил про этот прицеп.

– Я требую, чтобы ты ушел отсюда, – повторила Сэнди и ткнула в Лашеза пальцем. – Если ты этого не сделаешь, мне придется самой пойти в полицию. Когда ты уйдешь отсюда, я все здесь приберу. Вытру все отпечатки пальцев на предметах, к которым ты прикасался. И еще я надеюсь, что, если тебя поймают, тебе достанет благородства молчать о том, где ты прятался.

– Меня не поймают, – возразил Лашез. – Я туда больше не вернусь. Пусть меня убьют, но в тюрягу я больше не сяду.

– Даже если тебя не поймают, в тебя будут стрелять. Представь, ты приходишь в себя и видишь, что ты в больнице…

– Я им ничего не скажу, – покачал головой Лашез. – Ни за что. Пусть даже не надеются.

– Ну ладно. – Сэнди посмотрела на часы. – Мне пора, потому что помощники шерифа могут снова прийти. Но я тебе еще кое-что скажу. Один из копов из Миннеаполиса – тот самый Дэвенпорт, который командовал группой, убившей Кэнди и Джорджи.

– Я знаю, кто он такой, – произнес Лашез. – И что?

– Он крутой мужик, – сказала Сэнди.

– Я тоже, – отозвался Лашез.

Сэнди кивнула.

– Мое дело – предупредить.

Выйдя из прицепа, она направилась к своей машине. Сев в нее, какое-то время сидела неподвижно, затем завела двигатель. «Ну вот, теперь и на мне лежит вина, – подумала Сэнди. – Я, трудолюбивая хозяйка ранчо, законопослушный налогоплательщик и республиканка по убеждениям, по идее, должна добровольно отправиться в тюрьму за то, что сделала. Но я не отправилась».