Из динамиков, установленных где-то наверху, звучали нежные детские голоса. «Святая ночь, сияют ярко звезды, мы славим в эту ночь Христа».

Человек, который мог убить Кэнди Лашез, стоял на холоде и наблюдал за ней сквозь стеклянные двери универмага. Иногда ему была видна лишь ее макушка, иногда Кэнди исчезала совсем, но он старался не упускать ее из поля зрения.

Ничего не подозревая, женщина перебирала товары в отделе нижнего белья, медленно переходя от одной полки к другой.

На самом деле ее интересовало не белье. Ее внимание было приковано к задней части магазина, к отделу бытовой техники. Кэнди остановилась, вытащила черное бюстье, подняла на уровень глаз и критически посмотрела, склонив голову набок, как это обычно делают особы женского пола. Затем повесила на место и обернулась к дверям.

Человек, который мог ее убить, отступил назад, чтобы остаться незамеченным.

К тротуару подкатил автофургон. Из него выпрыгнула коренастая женщина в оранжевой парке и распахнула боковую дверь. На мостовую высыпала стайка детей, все как на подбор белокурые, разного пола, возраста и роста – на вид лет четырех, пяти, шести, семи, восьми и девяти. Фургон направился к парковке, а женщина повела детей к дверям универмага.

Человек достал из кармана бутылку дешевого вина, сунул в горлышко кончик языка, делая вид, что пьет, изобразил пару глотков. Закрывая детей своим телом, женщина провела их мимо него. Вскоре они нырнули внутрь и скрылись из вида. Что и требовалось. Наблюдатель убрал бутылку и снова бросил взгляд на вход.

Кэнди оставалась все там же, в отделе женского белья. Мужчина огляделся по сторонам, проклиная время года: рождественские гирлянды и украшения, грязные смерзшиеся сугробы на улицах, пронизывающий ледяной ветер, от которого не спасают шерстяные перчатки. У него было худощавое небритое лицо. Обветренная нездоровая кожа, напоминающая пергамент на бубне. Желтые от никотина зубы, похожие на старую слоновую кость. Наблюдатель достал из кармана пачку «Кэмела», извлек из нее сигарету и дрожащими от холода пальцами поднес к губам.

Он выдохнул. Ветер унес дым и облачко дыхания. От этого сделалось еще холоднее.

Маслянистый баритон исполнителя, которому никогда не быть Бингом Кросби, старательно выводил слова песни: «Пусть ничто не тревожит тебя в светлый день Рождества, в день, когда появился Христос».

«Господи, когда же он наконец заткнется?» – подумал мужчина.

С того места, где он стоял, ему был виден золотой шпиль здания законодательного собрания штата. Под хмурым декабрьским небом шпиль напоминал кусок латуни. Гребаная Миннесота. Наблюдатель поднес бутылку к губам и на этот раз сделал настоящий глоток. На языке остался вкус забродившего виноградного сока, в котором не было обычного тепла алкоголя.

Какого черта Кэнди там делает?

«Подопечная» неторопливо бродила по торговым залам универмага «Сирс», разглядывая холодильники, но ничего не покупала. Затем направилась в отдел женской одежды, где принялась разглядывать блузки. Оттуда переместилась в отдел, где продавались сотовые телефоны.

Затем она снова ушла. К тому времени наблюдатель уже вошел внутрь, и она едва не засекла его там, где были выставлены телевизоры. Он толкнул двери и снова вышел на холодный ветер, а Кэнди зашагала к отделу нижнего белья. Неужели она его заметила? Продавец из отдела телевизоров заметил. И драное пальто посетителя, и разбитые туфли. Иначе зачем он подошел к телевизорам «Тошиба» с широким экраном и стал следить за ним, как коршун? Наверное, она там.

«Подопечная» была на пути к выходу.

Когда Кэнди вышла из «Сирс», наблюдатель даже не взглянул на нее. Он увидел ее, но даже не повернул головы. Просто стоял возле стены, раскачиваясь на каблуках, затем что-то пробормотал в свою парку и сделал еще один глоток из бутылки.

Кэнди так и не заметила его, даже тогда. Выходя из магазина, она чуть повернулась в его сторону. Ее взгляд равнодушно скользнул по нему, как будто это не человек, а урна для мусора или пожарный гидрант. Танцующей походкой она направилась к парковке, не быстро, но и не слишком медленно. Походка Кэнди была спортивной, легкой, пружинистой, уверенной. Походка жизнерадостной женщины. Красивая, тридцати с небольшим лет, но все еще похожая на девчонку из группы поддержки школьной спортивной команды. Натуральная блондинка, круглое лицо и здоровая кожа уроженки Висконсина.

Кэнди прошла до середины парковки и, заметив автофургон «Шевроле», ускорила шаг.

Человек, который мог ее убить, все еще стоял у входа в универмаг.

– Она только что прошла мимо своей машины, – произнес он.

Слова наблюдателя услышал член законодательного органа штата от республиканской партии, одетый в дорогое пальто от «Брукс бразерс». Услышал и торопливо вошел внутрь. Чертовы алкаши! Можно подумать, у него есть время разговаривать с всякими уличными придурками. Их вокруг полным-полно, похожих, как близнецы, в грязных, залитых дешевым вином парках.

– Скорее всего она направляется к тому фургону, чувак.

Кэнди нравились музыка в стиле кантри и рубашки со стрелками на карманах. Еще ей были по душе массовые сельские танцы и пиво «Грейн белт». К числу ее любимых вещей относились также придорожные заведения в глубинке, грузовички-пикапы, ковбойские сапожки, оружие и маленькие голубоглазые детишки.

Подойдя к фургону «Шевроле», Кэнди достала из кармана массивную связку ключей и попыталась наугад открыть замок дверцы. На двенадцатом ключе ей повезло. Дверца открылась.

Фургон принадлежал продавцу «Сирс» по имени Ларри, потрепанному жизнью мужчине из отдела бытовой техники. В последний раз, когда Кэнди видела его, Ларри, стоя рядом с семисотдолларовой стиральной машиной «Кенмор» с автоматическим контролем температуры, прикреплял к рубашке бирку со своим именем. Он опаздывал минут на десять, и Кэнди, бродя среди блузок и нижнего белья, уже начала беспокоиться. Неужели фургон сломался? Вот это было бы весьма некстати.

Но нет; вот Ларри, тяжело дыша, с раскрасневшимся от холода лицом, прислонился к стиральной машине. Он был мозговитый парень, а Кэнди такие не нравились.

Она знала, что Ларри мозговитый парень, потому что к бамперу его фургона был прилеплен стикер с надписью: «ТЫ ПРОТИВ АБОРТОВ?» А ниже мелким шрифтом: «Тогда не делай их». Аборты – не тема для юмора, тем более на бамперном стикере.

Человек, который мог убить Кэнди, пробормотал куда-то в ворот парки:

– Она в фургоне. Отъезжает.

Голос, что ответил ему, не был гласом божьим.

– Вижу ее.

У парки есть одно достоинство – под ней невозможно разглядеть радиоаппаратуру с микрофонами и наушниками.

– Она стартовала, – ответил Дел и осторожно, старясь не пролить ни капли, поставил бутылку бормотухи на землю. Ему это пойло больше не понадобится, но кому-то, возможно, пригодится.

– Франклин сообщает, что Лашез и Кейл только что вошли в пиццерию, ту, что позади многоуровневой парковки, – произнес голос в самое ухо.

– Они вышли с той стороны парковки через дыру в ограде. Там они бросят свой фургон, – ответил Дел.

– Вызывай Дэвенпорта.

– Франклин уже вызвал. Он в пути. С ним Слоун и Шерилл.

– Порядок, – уклончиво отозвался Дел.

«Но не полный», – добавил он про себя. Четыре месяца тому назад в Марси Шерилл стреляли. Пуля зацепила артерию, и Марси едва не скончалась от потери крови прежде, чем ее довезли до больницы. Дел так сильно пережимал артерию, что Шерилл потом шутила, что чувствовала бы себя нормально, если бы не жуткий синяк в том месте, где Дел пережал ей сосуд.