Так что я отказывалась остановиться, отказывала ему в том, чтобы он подождал. Я прижалась к нему, и все мое тело поощряло его двигаться быстрее, дать мне еще.

— Трахай меня, Кейд. Трахай сильнее. Кончи. Прямо сейчас, — прошептала я ему в ухо, и он послушался, стал двигаться быстрее, и все же этого было мало.

— Так... да... о, Боже, детка, о Боже, Кейд, я сейчас снова кончу.

— Так давай, — прохрипел он, — сделай это для меня. Кончи для меня снова.

— Нет, нет, — я стала двигаться быстрее, задав безумный, лихорадочный темп, и шептала ему в ухо, — только после тебя. Я не стану, только когда почувствую, что ты кончил.

— Я близко, Эвер.

Он прижал кулаки к моим ушам, и я поцеловала одно из его запястий, пробежала пальцами по его волосам, схватилась за его твердый зад и притянула к себе, позволив себе шептать ему в ухо все, что приходило в голову.

— Боже. Я чувствую тебя. Ты так близко, малыш. Не останавливайся. Ни за что не останавливайся. Трахай меня, Кейд. Мне это нравится. Мне это так нравится. Продолжай.

Я так раньше не говорила и даже не думала так. Это была заслуга Кейда. Что-то в Кейде пробудило во мне зверя, какого-то безумного сексуального демона, который овладел мной. Я раньше даже не говорила «трахаться», ну, почти никогда, а теперь оно безостановочно вылетало у меня изо рта. Но Кейд отзывался, и это сводило его с ума, заставляло хрипеть, стонать, жадно глотать воздух, сотрясало все его тело. Я была так близко к тому, чтобы кончить, но не могла, не могла кончить, пока не почувствую, как он взрывается внутри меня.

И потом... он взорвался. Он сбился с ритма, и его бедра содрогнулись, прижались ко мне. Он застонал мне в ухо, его член вонзился в меня, его губы беспомощно прижались к моей груди.

Я держала его голову, прижимала ее к своей груди и сотрясалась с ним, чувствуя, как в самой моей душе что-то открывается и обнимает его, сплетается вместе с ним. Почувствовала, как что-то внутри него раскрывается, тянется ко мне и входит в меня — какая-то невидимая, но ощутимая и реальная субстанция, которая охватывает мою душу.

— О, Боже, Эвер... я люблю тебя, — он выдохнул и все кончал и кончал.

Я почувствовала мощный поток внутри, который затоплял меня. Он кончал, содрогаясь, тяжело дыша, но все же не переставая двигаться, и я тоже кончила. Как будто приливная волна его оргазма проникла в мое существо и взорвалась, и эта страсть полностью обхватила меня.

Я кричала и кричала, и оргазм следовал за оргазмом, я стонала и чувствовала, как он движется внутри меня — посторгазмические сотрясения, крошечные толчки. Я встретила их собственными толчками, и сила оргазма была так велика, что я была ослеплена, бездыханна, даже не могла кричать дальше, меня охватывали волны грубой энергии, одна за другой.

— Я люблю тебя... люблю тебя... люблю тебя... — повторяла я, и мы двигались вместе, экстаз исчезал, оставляя за собой блаженство. — Я так сильно люблю тебя, Кейд. Как я могу любить тебя так сильно и так внезапно? Я только что встретила тебя, но люблю. Как это возможно?

— Я не... не знаю, — он двигался все медленнее и вдруг замер. Кейд повернулся так, что я была прижата к нему, вынув из меня свой член — эту потерю я сразу же почувствовала.

— Я тоже это чувствую. Именно это. Не знаю, как это возможно, как я могу кого-то так сильно любить. Я чувствую... может, это глупо, но когда мы кончили вместе, я почувствовал, как наши души... встретились. Как-то соединились.

Я положила ладонь ему на щеку и повернула его лицо к моему.

— Я тоже это почувствовала. Это произошло. Мы сплелись. Наши души сплелись.

— Это было... я раньше никогда ничего подобного не чувствовал, — рука Кейда погладила меня, легла мне на бедро. — С того момента, как я открыл дверь и увидел тебя, мне хотелось поцеловать тебя. Коснуться тебя. Не знаю, что ты чувствовала, но я был так напуган. И я не стыжусь признать это. И с того момента, когда наши губы встретились, все чувства были слишком сильными. Такими сильными. А то, когда мы... занимались любовью... это было... я даже не знаю, как это описать.

— Шокируще? — подсказала я.

— Да, точно. Шокирующе. Что бы я ни чувствовал раньше, этого... просто нет, не существует.

Его рука снова стала двигаться, скользя по бокам, потом по бедрам, а я опустила руку на его член.

— Господи, мне нравится, как ты меня трогаешь, — пробормотал он. Его голос после оргазма был сонным.

— Отлично, потому что мне нравится трогать тебя. У тебя восхитительный член.

— Ну, сейчас он не такой уж восхитительный.

Я захихикала.

— Да нет же. Он и так очень хорош. А когда стоит, то просто потрясающий.

Я прижалась щекой к его груди.

— Продолжай так делать, и я снова потрясу тебя.

— На это я и надеюсь, — я продолжала играть с ним, дразнить его.

Его рука снова погладила меня, потянувшись так далеко, как только можно. Он провел пальцем по моей киске, и я задрожала. Он погладил мой живот и обхватил одну грудь, а потом другую, взял в руку один сосок, а потом другой.

Мы так и заснули в объятиях друг друга.

Нет нужды дышать

Кейден

Проснулся я медленно. Почувствовал что-то тяжелое на груди, на боку и на ноге. Что-то теплое и мягкое, что-то щекотало мне нос. Что это было? Это было незнакомо. Я спал один, всегда один. Но это было так приятно. Я не хотел, чтобы эта приятная тяжесть и чарующая мягкость исчезали.

Эвер. Это была Эвер. Я лежал на кровати с Эвер. Меня охватило чувство облегчения, радость и изумление. И потом на меня нахлынула паника — я испугался, что все это было сном, фантазией. Но потом вспомнил, что все это настоящее. И это было прекрасно. Больше, чем просто прекрасно — я не мог найти слов.

Любовь. Она любила меня, а я любил ее. Мы занимались любовью, и она умоляла меня не останавливаться и трахать ее. Когда она говорила это, это не звучало грязно или некрасиво — только невероятно сексуально.

Я приоткрыл один глаз и увидел, что Эвер лежит на мне: ее голова на моей груди, рука у меня на животе, нога обхватывает мою ногу. Волосы у нее разметались по лицу и щекотали мне нос. Я чувствовал ее теплое дыхание на своей коже и не осмеливался пошевелиться, не хотел беспокоить ее. Но не мог не прикоснуться к ней. Кожа у нее была, как шелк, как атлас, согретый солнцем. Белая, чистая, мягкая. Я коснулся ее плеча, и она что-то пробормотала во сне, заворочалась, и ее рука скользнула по моему животу, остановившись в миллиметре от члена. О, черт возьми, как хорошо я помнил, как она ласкала меня, пока мы засыпали, то, с какой нежностью она держала его в руках и поглаживала, но не для того, чтобы возбудить.

И теперь, когда я это вспомнил, мой член снова напрягся и поднялся, и я почувствовал горячее желание. Я погладил ее по руке, по боку и красивому изгибу ее бедра, ее попке. Я прикоснулся ладонью к ее ягодице и в блаженстве закрыл глаза, глубоко вздохнув.

Она снова заворочалась, и я замер на полпути к тому, чтобы заново открыть для себя все великолепие ее киски. Она что-то пробормотала во сне, и я почувствовал панику — испугался, как бы она не решила, что находится с ним, и не назвала его по имени. Но она не стала. Эвер убрала колено, опустила руку, так что ее ладонь была между моим потвердевшим членом и животом. Снова что-то пробормотала, и на этот раз я различил слова.

— Кейд. Кейден. Не уходи, пожалуйста... не надо...

— Я здесь, — прошептал я ей на ухо, — и я не уйду. Никогда.

— Ты мне нужен, — ответила она.

— И ты мне.

— Коснись меня, — я не был уверен, спала ли она, или проснулась, или пребывала в промежуточном состоянии, — коснись меня хотя бы раз до того, как уйдешь.

— Я никуда не уйду, — я положил ладонь на ее живот, вниз рядом с киской. — Я здесь навсегда.

Она тихо застонала от удовольствия. Я погладил ее живот и положил руку между грудей, обхватил их и почувствовал невероятную мягкость, а мой член привстал. Теперь ее соски были гладкими и твердыми, но как только я нежно провел по одному, то почувствовал, как он напрягся и набух. Эвер снова застонала, и я непроизвольно приподнял бедра. Я хотел, чтобы она прикоснулась ко мне, приняла меня в себя. Ее рука была так близко, она почти прикасалась, но все же не давала мне того удовольствия, в котором я нуждался.