направляющими движение слепых монад в этом лучшем из мыслимых его
учителем Лейбницем миров.
- Те-естя? - протянул наместник, по-своему понявший странный
возглас Резанова. - Сомневаетесь, молодой человек, кому одолжены
благодарностью? Неизреченному снисхождению государыни к заблуждениям
молодости и ее же милостивому вниманию к заслугам почтеннейшего тестя
вашего, принимая кои во внимание, я... - наместник выдержал внушающую
паузу и многозначительно закончил: - я также давал благоприятный отзыв
о вашем поведении и усердии к службе, о чем, надеюсь, не заставите
меня пожалеть.
Пряча улыбку, Резанов молча поклонился, как будто не находя слов
для выражения благодарности и верноподданнических чувств. Не мог же на
самом деле прощенный ссыльный передать генерал-поручику Пилю
смехотворный рассказ Григория Ивановича о том, как накануне отъезда из
Петербурга он, Шелихов, сторговался с Альтести на пяти тысячах рублей
за возвращение своего зятя в столицу по высочайшему указу. Екатерине
земной не дано было откровения прозреть выгоды, приносимые
пройдошистому греку метелкой, той самой, что лежала под иконостасом в
кабинете фаворита и которой грек смахивал пыль с изображения небесной
покровительницы Платона Зубова...
- Вот и я теперь не в долгу перед тобой, Григорий Иванович! -
шутил наместник, припоминая поднесенные ему мореходом в день рождения
на Ивана-воина великолепные шкуры морских бобров. - Оправил зятя
твоего перед государыней! Молодой человек образумится, поглядевши нашу
жизнь, - испытание на пользу пойдет. В столице Николаю Петровичу все
дороги открыты, через него и у тебя рука там будет... Ну, с богом!
Наталье Алексеевне нижайший поклон скажи...
Шелихов с трудом находил принятые в таких случаях слова
благодарности. "Указ нашему сенату" не вызвал в нем удовлетворения,
которое обычно приносили удававшиеся предприятия.
Уедет Николай Петрович, увезет в далекий, чужой Петербург Анюту,
любимую дочь. Для интересов компании, для процветания дел и успеха в
удовлетворении нужд Америки не плохо, конечно, иметь в Петербурге в
лице Резанова дружественную и твердую руку. Мореход был убежден, что
блестящий зять его быстро станет в столице большим человеком... "Да
мне что в том!" - размышлял Шелихов.
Во все дни и часы Григорий Иванович чувствовал теперь
неотступающую тяжесть в сердце. Долго ли при такой неотвязной хворобе
жить осталось? Подлец Альтести в погоне за пятью тысячами поспешил
выполнить обещание... Придется еще и деньги платить петербургским
акулам за то, что отняли легкодушного друга и умного советчика,
обрушили теперь на одного Григория Шелихова махину невпроворот
огромного и сложного предприятия. Неладно дело обернулось, да ничем не
поправишь - поздно!
Бурная радость, с которой встретили домашние известие о
возвращении Николая Петровича в Петербург, окончательно убедила
Шелихова в невозможности удержать при себе, а значит и при деле, зятя
и дочь.
- В Петербург! Едем в Петербург, Аннет... вы увидите Неву! Через
год я повезу вас в Париж, в Италию! - кинулся к жене Резанов, едва они
переступили порог гостиной.
В неудержимом порыве Анюта Резанова рванулась навстречу, чтобы,
подскочив как можно выше, повиснуть на шее мужа, но вспомнила: надо
привыкать к благовоспитанности в новой жизни, остановилась в разбеге и
присела в глубоком реверансе, придерживая обеими руками края платья.
"И таким-то на Алеуты ехать? С раскрашенными дикими в одно жить -
в ямах земляных, в грязи, в зловонии, в звериных шкурах ходить, вечно
трепетать за жизнь свою и близких? - чуть ли не вслух думала Наталья
Алексеевна, любуясь молодой четой. В памяти всплывало пережитое в
совместном с Григорием Ивановичем путешествии в Америку. - Я в счет не
иду! С тобой, Гришата, я и сейчас мокрети аляксинской не испугаюсь, ни
перед чем не остановлюсь, а этих в марево американское не дам
завлечь..."
На лице мужа, молча остановившегося в дверях, Наталья Алексеевна,
как в открытой книге, читала мысли и чувства, затемнявшие ему
принесенную в их дом нечаянную великую радость. И впервые за долгую
жизнь готова была на открытый бунт против мужского безумия и
одержимости.
- Будет вам, детки, бесноваться. Через две недели в столицу вас
выпровожу... Сколько дела пред такою дорогой! Николай Петрович, вам с
Анютой о своем подумать надобно и с Григорием Иванычем, чаю, обо всем
договориться немалое время потребно... Гришенька, - обернулась Наталья
Алексеевна к мужу, - там на конторке письмо к тебе из Петербурга от
этого... забываю, прости господи, фамилие греческое! Я
полюбопытствовала, прочла - письмишко занятное... Фельдъегерь
доставил, только-только вы к генералу выехали...
Письмо из Петербурга избавляло от необходимости высказать свое
отношение к принятому Натальей Алексеевной решению. Жена знала, как и
чем вовремя отвести своего Гришату от ненужных и излишних
высказываний. Григорий Иванович хмуро усмехнулся и отправился в
кабинет знакомиться со столичными новостями.
"Милостивый государь и досточтимый благодетель! - писал Альтести.
- Письмо сие будет доставлено вам одновременно с высочайшим указом
сената для его высокопревосходительства генерал-поручика Пиля об
отпуске господина Резанова в Петербург, где его на первых порах
встретят геральдические львы и драконы, оными да не пренебрегает.
Поелику ваша человеколюбивая особа неожиданной щедрой помощью
извлекла меня из челюстей бедствия и не лишает надежды на повторение
ее в будущем, почитаю долгом остеречь вас от лишних надежд в деле
вашем на поддержку знатных невежд и не весьма дальновидных политиков.
Хитроумный лорд У., вернув себе после вашего отъезда милости О.
А., сумел убедить через нее известное вам сильное лицо в
неблагоприятных кондициях вашей репрезентации Америкой. Война с
Францией неизбежна, через это с англицами и американцами заключены
дружественные трактаты.
Посему и предоставление государственного чина управителю
приватных г. Шелихова поселений в Америке, и дозволение господам
офицерам военного императорского флота рядиться на службу компании
признано несвоевременным. Оставленные мне на сей предмет указы
сберегаю для сдачи по вашему указанию в архив компании. Сатисфакцию
интересам вашим не премину найти.
Представление его сиятельства графа А. Р. Воронцова ее величеству
на предмет переселения в американские земли трех тысяч душ черносошных
государственных крестьян с семьями - в нашем кабинете высмеяно, как
проявление неприличествующего вельможе вольтерьянского духа. Решено
гр. В. отпустить на покой. Имею распоряжение написать генерал-поручику
Пилю о дозволении вам перевести в Америку, или куда заблагорассудится,
десять семейств плугатарей из ссыльно-поселенных.
Резекция* Польши, сдруживши Россию, Австрию и Пруссию, решена
ныне к огорчению Франции, которая из противодействия, стремясь сколько
можно навредить, ищет причинить новую войну со шведами. Вам надлежит
остерегаться шведских капер, в которые нанялся, как говорит мой друг
Евстратий Деларов, небезызвестный вам по Аляске арматор Кокс.
(* Рассечение, раздел.)
С неубывающим почтением и преданностью вам остаюсь вашего
человеколюбия слуга покорный
Симон де Альтести".
4
Письмо Альтести, крайне неблагоприятное для дела в Америке,
заставило Григория Ивановича встряхнуться. Напасти, со всех сторон
надвинувшиеся на заветное дело жизни, пробудили в Шелихове присущую
