оскорбительно пренебрегшего ею сибирского "Бовы", задумалась,
всплакнула, разбила в поисках платка хрустальный флакончик с амброю и
приказала высечь за это новую, служившую ей после Ташки горничную
Софку...
Гаврила Романович Державин, оставшись не у дел и разбирая на
досуге в милом его сердцу Званке скопившуюся и нераспечатанную за
последние полгода корреспонденцию, нашел письмо со знакомой печатью
"Р. А. К.". Вскрыл и прочел написанное рукой Булдакова короткое
сообщение о смерти именитого рыльского гражданина и открывателя
американских стран, иркутского 1-й гильдии купца Григория Ивановича
Шелихова, безвременно последовавшей июля 25 дня в 1795 году. Прочел и
погрузился в раздумье...
Муза Гаврила Романовича была в то время настроена меланхолически:
Колумб здесь росский погребен!
Проплыл моря, открыл страны безвестны,
И, зря, что все на свете тлен,
Направил парус свой во океан небесный -
Искать сокровищ горних, не земных...
- Эх, Григорий, Григорий, - прошептал стареющий поэт-царедворец,
- не умел ты держать нити золотой, что я тебе в руки давал, упустил...
На другое утро за завтраком Державин поделился запоздалой
новостью со своим гостем и поэтическим конкурентом, действительным
статским советником Иваном Ивановичем Дмитриевым.
- Как же, припоминаю... красив, дороден и очень, очень русский
человек был protege* твой, Гаврила Романович! - отозвался Дмитриев,
смакуя "шекснинску стерлядь золотую". (* Покровительствуемое лицо
(франц.).)
В обед, обладая легким пером и побуждаемый соперничеством, Иван
Иванович передал Державину для отсылки вдове покойного и свою, как он
назвал, "скромную лепту в венок славного российского навигатора".
Как царства падали к ногам Екатерины,
Росс Шелихов без войск, без громоносных сил
Притек в Америку чрез бурные пучины
И нову область ей и богу покорил.
Не забывай, потомок,
Что Росс, твой предок, и на востоке громок!
Державин прочел стихи Дмитриева, пожевал губами и сказал:
- Пошлю, оба пошлю вдове, пусть на надгробии высечет, да сохранят
имена Дмитриева и Державина его славу потомкам.
Вечером Гаврила Романович, желая соблюсти свое первенство,
изрядно потрудился - проза давалась ему трудней стихов - над
составлением эпитафии без рифм и с приличествующим случаю письмом на
имя Натальи Алексеевны отослал все с нарочным в Петербург Николаю
Петровичу Резанову для отправки в Иркутск.
В 1800 году иждивением жены и детей на могиле Шелихова, в
Иркутске, при церкви Знаменского монастыря, был установлен
пирамидальный гранитный обелиск* в семь аршин высотою, с бронзовым
барельефом морехода, при шпаге, с подзорной трубой в руках. Мореход
стоит на якорях и канатном бухоле. (* Надгробие Шелихова сохранилось
до настоящего времени. Бронзовый памятник на родине Г. И. Шелихова в
г. Рыльске, Курской области, на Красной площади, уничтожен немецкими
фашистами во время Великой Отечественной войны.)
По сторонам обелиска выбиты стихи Державина и Дмитриева и
державинская эпитафия:
"Здесь в ожидании пришествия Христова погребено тело, по
прозванию - Шелихова, по деяниям - бесценного, по промыслу -
гражданина, по замыслам - мужа почтенного, разума обширного и
твердого.
Он отважными своими путешествиями на Восток нашел, покорил и
присовокупил Державе самое матерую землю Америки. Простираясь к
северо-востоку, завел в них домостроительство, кораблестроение,
хлебопашество".
В 1797 году отставленный к тому времени от кресла президента
коммерц-коллегии граф Александр Романович Воронцов получил письмо
Радищева из Илимска, написанное незадолго до выезда из ссылки,
отмененной капризом Павла I. "Смерть Шелихова, могу это сказать,
огорчила меня..." - писал Радищев.
- Да почиет его беспокойная душа в мире! - перекрестился
Александр Романович, вспоминая планы морехода и недовольные отклики на
них российского посланника в Лондоне, брата своего Семена Романовича.
- Холодного лимонаду! - сказал вошедшему слуге Воронцов и отложил
письмо Радищева к куче просмотренных бумаг с пометкой "в архив".
Радищев и его сиятельный адресат, как это часто бывало между ними
в жизни, разошлись в оценке явлений и причастных к ним людей.
- Пять лет украл у меня произвол самодержавия заточением в эту
могилу... И какие невозвратимые потери! - горестно и вслух, по
привычке усвоенной в ссылке, размышлял Александр Николаевич, оставляя
Илимск и в нем могилу жены-друга и дитяти, рожденного и умершего в
полярном сумраке. - Но бодрость, бодрость и терпение! - говорил себе
возвращаемый изгнанник. - Я был счастлив в сибирских знакомствах - я
увидел и до конца понял соотечественников в их печальном настоящем и
предреченном им светлом будущем... Какие люди! - прошла перед
умственным взором Радищева вереница мужественных лиц, встреченных им
за годы пребывания в Сибири. - Хотя бы этот... Григорий Шелихов!.. Не
берусь судить об его нравственных качествах, но крылом его утлых, без
единого железного гвоздя сшитых кораблей русские люди вписали
последнюю страницу к трехсотлетней затяжной истории открывания
Америки, в которую генуэзец Христофор Колумб сделал первый и нечаянный
шаг... Генуэзец положил начало целой династии открывателей, русский
достойно, никому не наступая на ноги, завершил славное дело! -
проговорил, оглядывая свою бедную избу ссыльного, зоркий провидец
революционных бурь будущего.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть первая
Часть вторая
Часть третья
Григорьев Владимир Степанович
ГРИГОРИЙ ШЕЛИХОВ
Редяктор А. М. Семенов
Художник Л. П. Зусман
Худож. редактор Е. И. Балашева
Техн. редактор С. Г. Симонов
Корректор Ф. Л. Эльштейн
OCR - Андрей из Архангельска
Издательство "Советский писатель".
Москва К-104. Б. Гнездниковский пер., 10
3-я типография "Красный пролетарий"
Главпотиграфпрома
Министерства культуры СССР
Москва, Краснопролетарская, 16
