Элси постаралась с удовольствием подчиниться решению отца и с нетерпением ждала воскресенья. Когда же оно наступило, то к ее радости, ей разрешили пойти в церковь. А в понедельник она опять заняла свое место в классе.

Трудно было от интересных уроков отца вернуться к скучным наставлениям мисс Дэй. Отсутствие Артура намного облегчило ее пребывание в классе. Несколько уроков все же отец преподавал ей сам, и много счастливых часов проводили они вместе каждый день. Остаток зимы прошел довольно спокойно.

— Папа, дорогой, ты что заболел? - тревожно прозвучал приятный голосок Элси. Она как раз закончила свой утренний урок и вошла в комнату отца, где нашла его лежащим на диване. Вид у него был утомленный.

— Да, доченька, — ответил он. — У меня сильно болит голова, и думаю, что есть температура. Но не переживай, мой птенчик, это совсем несерьезно, — добавил он веселым голосом, беря ее обе руки в свои. Он смотрел в красивые темные глаза, наполнившиеся слезами.

— Ты позволишь мне быть твоей маленькой няней, мой родной, милый папочка, можно? — с мольбой в голосе произнесла она. — Можно я принесу прохладной воды и смочу твое лицо?

— Да, моя крошка, можно, — ответил он, отпуская ее руки.

Элси тихонько вышла из комнаты и скоро вернулись. За ней шла тетушка Хлоя с кувшином холодной воды.

— А теперь, няня, принеси, пожалуйста, тазик и салфетку, — тихо попросила она, когда няня поставила свою ношу. — Комнату можно немножко затемнить. Может быть, мне сказать ей, чтобы она послала Джима или Джека за доктором, папа?

— В этом нет необходимости, моя радость, — ответил он со слабой улыбкой.

— Пожалуйста, папа, мой родной, милый папочка, позволь мне! — взмолилась она. — Ты же знаешь, что это не повредит, а пользу может принести большую.

— Ах, дитя, делай, как хочешь, — устало вздохнул он — Но доктор, без сомнения, подумает, что я беспокою его по пустякам.

— Тогда папа, я скажу ему, что это я испугалась, а не ты и что ты послал за ним, только чтобы доставить удовольствие твоей глупенькой маленькой дочери! — И

она с любовью прильнула своей щекой к его, а он обнял ее рукой и прижал к себе.

— Вот, здесь все, милая, — сказала тетушка Хлоя, устанавливая тазик и наполняя его холодной водой.

— Хорошо, моя добрая старенькая няня. Теперь закрой шторы и можешь пойти и сказать Джиму, чтобы он оседлал коня и немедленно поехал за доктором.

Тётушка Хлоя вышла из комнаты, а Элси принесла ещё одну подушку для отца, причесала его волосы, смо-

чила холодной водой лоб, придвинула низкий стульчик поближе к дивану, села и стала обмахивать его веером.

— Вот так да! — проговорил он благодарно, - это самая настоящая маленькая няня, в которой только я и нуждался. Двигаешься совсем бесшумно и знаешь, что нужно делать. Где ты всему этому научилась?

— У меня у самой были частые головные боли, папа, поэтому я знаю, что в такие моменты хочется, ответила девочка, покраснев от удовольствия.

Он закрыл глаза и, казалось, уснул, а Элси, чтобы не беспокоить его, едва переводила дыхание.

Прозвенел звонок к обеду, и открыв глаза, отец сказал:

— Иди, доченька, пообедай.

— Я неголодна папа, — ответила она. — Пожалуйста, разреши мне побыть с тобой. Разве ты не хочешь что-нибудь покушать?

— Нет, моя дорогая, я не хочу ничего. А вот и тётушка Хлоя пришла, чтобы позаботиться обо мне, поэтому я хочу, чтобы ты пошла. — Тон его был решительным, и Элси тут же поднялась, чтобы подчиниться

— Если хочешь, то после обеда можешь опять придти ко мне, — сказал он. — Мне так приятно, когда ты рядом.

— Спасибо, папа, я приду, — и лицо ее озарилось радостью. Скоро она опять была у его постели.

Он спал, и осторожно взяв веер из руки тетушки Хлои, она не произнеся ни слова, сделала ей знак удалиться. Заняв свое место, девочка просидела больше часа, обмахивая любимого пациента.

Пока семья была за столом, приходил доктор и, оставив лекарства, ушел, сказав, что торопится к другому больному. Проходя по коридору, он встретил Элси и заверил ее, что папа не очень серьезно болен. Это очень успокоило ее, и она чувствовала себя счастливой, сидя около отца и следя за тем, чтобы никто не нарушил его покой.

Наконец он открыл глаза и, улыбаясь, спросил:

— Разве моя маленькая девочка не хочет пойти поиграть? Твои ручки должно быть уже порядком устали держать этот веер? — И забрав его у нее из рук, он наклонил ее голову и прижал к себе, ласково перебирая ее кудряшки.

— Нет, мой родной папочка, я лучше останусь с тобой, если ты мне позволишь, — живо ответила она.

— Боюсь, что мне нужно будет установить правила, и отослать тебя, чтобы ты развеялась, - возразил он. - Но очень уж приятно видеть тебя здесь, поэтому можешь остаться, если хочешь.

— Ох! Спасибо, папочка! Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделала?

— Можешь принести эту книгу, что лежит на столе, и почитать мне. На завтра ты можешь не учить уроки, потому что я хочу, чтобы ты побыла со мной.

На следующий день и в последующие дни мистер Динсмор чувствовал себя довольно плохо. Он не вставал с постели, и все это время Элси была его постоянной сиделкой. После обеда она должна была на час выходить на свежий воздух. Ночью она бы тоже сидела возле него, но он ни под каким предлогом на это не

согласился.

— Нет, Элси, — ответил он на ее повторную просьбу, - ты должна ложиться спать каждый вечер в свое обычное время и спать до своего обычного времени подъёма. Я не буду лишать тебя отдыха, разве только, когда я буду умирать.

Эти слова были произнесены решительным тоном, который всегда действовал на Элси неотразимо. Она безропотно подчинилась его решению, чувствуя благодарность за то, что он позволяет ей целый день находиться рядом. Девочка оказалась самой хорошей и самой внимательной няней. Казалось, что все его желания она улавливала интуитивно. По комнате Элси передвигалась плавно и тихо, никогда не спешила, не проявляла раздражения или нетерпения, не уставала от его желаний. Взглядом, преисполненным любви, отец следил за маленькой фигуркой, скользящей по комнате и все приводящей в порядок для его удобства. Когда же она возвращалась к своему месту рядом с ним, он не мог удержаться, чтобы не прижать ее к себе. Подолгу отец перебирал ее волосы, поглаживал щечки и целовал розовые губки, лаская ее всякими нежными, полными любви словами. Он называл ее бутончиком, птенчиком, птичкой и сокровищем.

Маленькие проворные ручки умывали его горячее лицо прохладной водой, расчесывали волосы, взбивали подушки, давали лекарства, обмахивали веером. Часто она читала или пела ему своим чистым приятным голоском.

Его болезнь едва ли можно было считать опасной, но она была утомительной, и если бы не общество его маленькой дочери, то была бы просто мучительной. Казалось, что с каждым днем привязанность их друг к другу возрастала, но несмотря на всю свою любовь к ней, он давал почувствовать, что его воля должна быть для нее законом. Отец ничего не требовал от нее против ее совести, поэтому она подчинялась безропотно, прежде всего потому, что любила его и послушание было удовольствием, а кроме того — это был ее долг.

Но увы! Долг не всегда бывает легким и приятным,

Было воскресное утро. Вся семья уехала в церковь, кроме Элси, которая, как обычно, осталась у постели больного. В руках она держала свою Библию и читала ему вслух.

— Ну, хватит, Элси, этого достаточно, — попросил он, когда она закончила главу. — Возьми теперь книгу, которую ты читала мне вчера, я хочу ее дослушать.

Бедная маленькая Элси! Она поднялась и в нерешительности остановилась. Сердечко забилось, а личико то бледнело, то краснело. В глазах появились слёзы.

Книга, которую отец просил ее читать, была обыкновенным романом без какой-либо религиозной морали, поэтому совесть подсказывала Элси, что это неподходящая книга для воскресного дня.