17 октября я посетил Рублевскую станцию, осмотрел все работы, поблагодарил инженеров, саперов и рабочих, которые действительно, не зная отдыха, самоотверженно работали с полным сознанием важности положения дела. Рабочие станции просили меня их принять для подачи заявления о готовности прекратить забастовку. Я принял делегатов и заявил им, что допущу их только тогда, когда мне будут даны гарантии, что дальнейших забастовок не будет. Рабочие ответили, что гарантии без разрешения Рабочего правления дать не могут. Я им посоветовал обсудить обстоятельства и то положение, в которое их поставило Рабочее правление, а что мне для работ они не нужны.
18 октября работа была уже вполне урегулирована, фильтры были вычищены, и подача воды была нормальная, около 3 000 000 ведер. Вечером этого дня рабочие были у меня в Москве и представили необходимые гарантии. Я им разрешил встать на работу на другой день в 10 часов утра. Машины работали настолько уже хорошо, что к 9 часам утра в Воробьевском резервуаре запас воды достиг 330 000 ведер. 19 числа в 10 часов утра я был на Рублевской станции; отслужен был молебен, после чего мои рабочие были заменены городскими.
Так окончилась грустная эпопея забастовки водопровода. Рабочие были очень довольны встать на работу, но были и сконфужены. Я оставался на станции, пока не уехали мои рабочие, тогда я вновь обошел всю станцию уже в сопровождении заведующего городского инженера. Капитану Стерлигову я поручил сдать все по описи, а городскому инженеру Бирюкову принять и составить акт с перечислением поломанных и испорченных частей за время работы саперов. По оценке оказалось попорченных частей на сумму 70 руб., каковая сумма и внесена была мной в кассу городской управы.
Подробный доклад военных инженеров был препровожден мною в городскую думу для сведения. Об этом городским головой было доложено в заседании 1 ноября, и дума постановила выразить благодарность за энергичное участие в деле восстановления Рублевского водопровода мне, инженерам и всем участвовавшим и ассигновать 1000 руб. в мое распоряжение для раздачи работавшим по моему усмотрению.
Это не помешало "Русским ведомостям" год спустя восстановление водопровода поставить в заслугу М. Я. Герценштейну, указав, что только благодаря его усилиям Москва в прошлом году не осталась без воды и избегла бедствия. Такое ложное известие было тотчас же опровергнуто в газетах некоторыми гласными.
Пока я занимался обеспечением снабжения Москвы водой, в городской думе все время происходили дебаты на политические темы. Гласные, можно сказать, потеряли голову и говорили иногда такие абсурды, как, например, В. В. Пржевальский в ответ на заявление С. В. Пучкова: заведовавший Александровской больницей, где имелась Пастеровская станция, врач С. В. Пучков заявил о невозможности работать вследствие забастовки газового завода, так что пришлось прекратить действие Пастеровской станции, так как все аппараты — стерилизаторы и термостаты — нагреваются газом. На это В. В. Пржевальский заявил: "Факты, которые приводит Сергей Васильевич, не могут не затронуть сердца гласных, но больница Александровская — казенная, а не городская, и при таких условиях данное явление должно быть устроено мерами Министерства внутренних дел. Это характерный образчик равнодушия правительственной администрации к нуждам населения. Если газ, который нужен для нагревания термостатов, отсутствует, они могут поставить динамо-машины или устроить иным путем. И из этого надо констатировать два факта: 1) печальное положение больных; 2) полнейший индифферентизм Министерства внутренних дел к нуждам граждан".
17 октября в заседании думы опять некоторыми гласными, не желавшими примириться с мыслью, что администрации удалось пустить воду из Рублевского водопровода, подняты были дебаты по поводу объявления градоначальника, напечатанного в газетах: "Путем особых мер, принятых администрацией, без содействия городских рабочих, отказывавшихся работать, вчера удалось возобновить снабжение водой из Рублевского водопровода. Затем одновременно с Рублевским был открыт и Мытищинский, единственно городскими рабочими, без вмешательства администрации". С. А. Левицкий требовал протеста этому объявлению, как компрометирующему городское управление.
В первой половине октября, когда в Москве забастовка была в полном разгаре, поезда не ходили, на улицах была темнота, я получил телеграмму от министра внутренних дел, что Государь император велел обеспечить проезд по Московской губернии великому князю Николаю Николаевичу и доставить его высочество в Петербург. Одновременно с сим я получил сведение от тульского губернатора, что великий князь выехал по направлению к Серпухову из своего имения верхом в сопровождении свиты, так как железные дороги не действовали. Я распорядился приготовить в Серпухове для великого князя две тройки и, кроме того, выслать из Москвы еще две подставы по две тройки. Серпуховскому исправнику Протопопову, это был большой ловкач, удалось как-то уговорить машиниста и соорудить локомотив с одним вагоном, который и довез великого князя до 10-й версты от Москвы, где его высочество пересел в ожидавшую его тройку. Я выехал навстречу к Серпуховской заставе. Великий князь был очень доволен устроенным ему удобством, доехал на тройке до Николаевского вокзала, я его провожал. На Николаевском вокзале было жутко из-за полной темноты, в царских комнатах горели стеариновые свечи; подали чай и закуски в ожидании поезда. Поезд был сооружен военной командой: локомотив и два вагона. Тихо, без огней, в полном мраке отошел поезд и благополучно прибыл на другой день в Петербург. За устроенный благополучный проезд великого князя я получил благодарность, а серпуховский исправник — орден Святого Владимира 4-й степени.
17 октября к вечеру совсем неожиданно пришла весть о манифесте, а на другой день, 18-го, прислан в Москву и сам манифест "Об усовершенствовании государственного порядка" 24. "Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи нашей, — гласил манифест, — великою и тяжкою скорбию преисполняют сердце наше. Благо российского Государя неразрывно с благом народным, и печаль народная — его печаль. От волнений, ныне возникших, может явиться глубокое нестроение народное — угроза целости и единству державы нашей. Великий обет царского служения повелевает нам всеми силами разума и власти нашей стремиться к скорейшему прекращению столь опасной для государства смуты. Повелев подлежащим властям принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий и охрану людей мирных, стремящихся к спокойному выполнению лежащего на каждом долга, мы для успешного выполнения общих, предназначаемых нами к умиротворению государственной жизни мер, признали необходимым объединить деятельность высшего правительства.
На обязанности правительства возлагаем мы выполнение непреклонной нашей воли: 1. Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов. 2. Не останавливая предназначенных выборов в Государственную Думу, привлечь теперь же к участию в Думе, в мере возможности, соответствующей краткости остающегося до созыва Думы срока, те классы населения, которые ныне совсем лишены избирательных прав, предоставив засим дальнейшее развитие начала общего избирательного права вновь установленному законодательному порядку (т. е. согласно закону б августа 1905 г. Дума и Государственный Совет). 3. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог восприять силу без одобрения Государственной Думы и чтоб выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действия поставленных от нас властей. Призываем всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле".
Одновременно с этим был опубликован доклад статс-секретаря графа Витте, которому Государь император несколько дней перед тем повелел принять меры к объединению деятельности министерств, впредь до утверждения законопроекта о Совете Министров. Законопроект этот был опубликован 19 октября, и в тот же день Председателем Совета Министров назначен был граф Витте. Законом этим создавался Кабинет Министров, председателем коего являлся премьер-министр с правом влияния на всех министров, кроме военного и морского и отчасти министра иностранных дел.
