Заботами о постройке музея заведовал специально высочайше утвержденный комитет, который выделил из себя строительную комиссию. Строился музей по плану академика Р. Р. Клейна, который совместно с директором музея И. В. Цветаевым детально ознакомился с планами всех крупнейших музеев, встретив большую поддержку таких специалистов, как германский археолог Дернфельд и консерватор дрезденского "Альбертина" Трей.
Вначале предполагали, что музей будет служить исключительно для учебных нужд студентов университета, но широкий приток пожертвований сделал возможным превратить музей в национальное учреждение, для которого желателен был самый широкий приток публики. Этот новый музей, целью которого было распространение эстетического развития и знаний в области изящных искусств, явился новым богатым просветительным украшением Москвы наряду с Румянцевским музеем и Третьяковской галереей.
Посещение музея было назначено на 3 часа дня, но съезд министров, высших придворных чинов, представителей ученых обществ и учреждений, придворных и городских дам и лиц московской администрации и сословных учреждений начался с 2-х часов. На Волхонке, против здания музея выстроен был огромный хор учащихся московских учебных заведений, который должен был исполнить при приезде в музей их величеств приветственную кантату M. M. Ипполитова-Иванова. Около трех часов в музей прибыли особы императорского дома.
Ровно в 3 часа дня донесся отдаленный гул "ура", и через несколько минут автомобиль их величеств показался в средине Волхонки, и хор воспитанников запел кантату. Выйдя из автомобиля, Государь император с императрицей Марией Федоровной проследовали в сквер перед музеем, где были встречены комитетом по сооружению музея во главе с Ю. С. Нечаевым-Мальцевым, поднесшим императрице букет. За Государем следовало дежурство: генерал-адъютант светлейший князь Голицын, Свиты генерал князь Юсупов и флигель-адъютант Мандрыка.
В центральном зале музея, красиво декорированном тропическими растениями, состоялось молебствие, отслуженное митрополитом Владимиром, после чего их величества и их высочества в сопровождении Ю. С. Нечаева-Мальцева и профессора И. В. Цветаева осматривали музей.
Осмотр занял больше часу, он начался с зала имени императрицы Марии Федоровны, в котором были собраны образцы греческой скульптуры ("зал Олимпии"), затем следовал "зал Фидия" с собранием копий греческого Парфенона, "зал Праксителя", зал древнегреческих надгробных памятников, "зал Лизиппа", "зал Ниобид", "зал Афродиты Милосской и Лаокоона", "Пергамский зал", "Римский зал", зал древнехристианского искусства средних веков — этот зал сооружен был в честь наследника цесаревича, "зал итальянского Возрождения Кватроченто", "зал Микеланджело"; спустившись затем в нижний этаж и пройдя читальный зал, их величества осматривали "зал Возрождения Германии и Франции", "зал Эгинистов", "зал греческой архаики" (3000–5000 лет до Р. X.), "Ассирийский зал", сооруженный в честь великой княгини Елизаветы Федоровны на средства С. А. Протопопова, и "Египетский зал" имени Ю. С. Нечаева-Мальцева. Все залы были уже наполнены коллекциями, и хотя это были все копии, но производили они большое впечатление.
Простившись с сопровождавшими их лицами и поблагодарив их, их величества около 5 часов отбыли из музея.
В тот же день в 10 1/2 часов вечера Государыня императрица Мария Федоровна с великой княгиней Марией Александровной, великим князем Михаилом Александровичем и великой княгиней Ксенией Александровной отбыли в Гатчину. В царском павильоне к этому времени собрались особы императорской фамилии, лица Свиты, министры, начальствующие лица и др. Как только императорский поезд отошел, я переоделся и с экстренным поездом Ярославской ж. д. выехал в Сергиев Посад, где все уже было готово к встрече высоких гостей. Посещение Свято-Троицкой Сергиевой лавры должно было состояться на другой день.
Еще задолго до этого дня в Посаде лихорадочно готовились. Посад пообчистился, городское управление исправило мостовые, тротуары, домовладельцы тоже не поскупились, каждый, по мере своих средств, как-нибудь да украсил свой дом, привел наружный его вид в порядок.
За три дня до высочайшего посещения я обратился к населению Посада с новым объявлением, извещая жителей о дне посещения Государем императором Троицкой лавры. Это объявление я приказал расклеить в огромном количестве не только в Посаде, но по всем окрестным деревням 10-верстового радиуса, чтобы собрать в Посаде возможно больше народа. Я более всего боялся, что даже если на встречу стекутся все жители Посада (около 30 000 человек), то и тогда они не смогут наполнить весь путь следования и большую городскую площадь и может показаться пусто. […]
Командированные мною чиновники особых моих поручений под руководством вице-губернатора согласно моим указаниям подготовили все для встречи. В смысле охраны я не допустил никакого вмешательства со стороны Департамента полиции, заручившись для сего согласием министра внутренних дел А. А. Макарова и взяв на себя всю ответственность. Когда же за неделю до высочайшего приезда ко мне приехал вице-директор Департамента полиции Виссарионов, то я не пустил его одного в Сергиев Посад, а поехал с ним вместе на автомобиле и не отпускал его от себя ни на шаг, чтоб он не мог сделать каких-либо распоряжений помимо меня. Я вызвал всех начальников участков по охране, назначенных мною, и они при мне делали доклады вице-директору.
Никаких репрессивных мер по отношению к разным лицам Посада и уезда, считавшимся у жандармских властей неблагонадежными, принято не было, я разрешил только за некоторыми установить наблюдение, не ограничивая ни в коем случае свободы их передвижения. Полицию Сергиева Посада я увеличил за счет других уездов. Жандармский надзор в уезде находился в руках полковник Мадатова, человека серьезного, опытного, далекого от интриг, поэтому и с этой стороны я был спокоен, мне удалось достигнуть того, что он действовал в полнейшем контакте с уездной полицией.
Программа пребывания Государя императора в Посаде, по поручению министра двора, была мною составлена за месяц и послана в Ливадию, где в то время находилась царская семья. Программа удостоилась высочайшего утверждения, но меня смутило, когда я прочел, что для переезда от станции железной дороги до лавры и обратно для их величеств и лиц Свиты будут поданы автомобили собственного его величества гаража. Я находил совершенно невозможным, чтобы переезд этот совершен был в автомобилях, тем более что этот способ передвижения на таком небольшом расстоянии, как от станции до лавры, не вызывался и необходимостью. А между тем в Сергиевом Посаде, где будет собран исключительно простой деревенский народ, въезд русского царя на автомобиле, к каковому передвижению в то время в деревнях еще не привыкли и которое среди крестьян вызывало всегда враждебное чувство, могло произвести нежелательное впечатление. Я написал поэтому убедительные письма начальнику канцелярии Министерства двора и дворцовому коменданту, прося доложить Государю мои сомнения. В ответ на это я, к моему удовлетворению, получил депешу из Ливадии от 20 мая, что проезд их величеств и их высочеств со станции Сергиево последует в экипажах.
Так как высочайший приезд в Сергиево назначен был в 2 часа дня, то я утром 1 июля успел все осмотреть, проверить и к часу дня, ко времени прихода экстренного поезда с Председателем Совета Министров В. Н. Коковцовым и министрами внутренних дел и путей сообщения, быть на станции.
К этому времени к приему высоких гостей все уже было готово. Сергиев Посад был неузнаваем. Летний пассажирский вокзал был превращен в роскошный павильон, убранный национальными флагами, устланный коврами и декорированный лавровыми деревьями. Весь путь от вокзала до лавры был украшен мачтами с флагами и арками. Вблизи Пятницкой церкви сооружена была большая арка со словами из зелени: "Боже, царя храни". За этой аркой близ лавры была другая, украшенная разноцветной материей, которая красиво выделялась среди массы флагов, развевавшихся непрерывной цепью по сторонам улиц по пути Государя. Как только с лаврской колокольни увидали, что на горизонте показался императорский поезд, то ударили в большой 4000 пудовый колокол и из всех храмов начали выносить иконы и хоругви, среди которых были все самые древние.
