13 августа в Зоологическом саду открылась очень богато обставленная и прекрасно устроенная выставка аквариумов и растениеводства. Организована она была Обществом любителей аквариумов и комнатных растений. Цель выставки была привитие интереса к этим видам пособия для естественных наук, поднятие значения этой "прихоти", как ранее называли аквариумы и террариумы, в глазах школьной молодежи.
Выставка была очень интересна, богато обставлена. В одном из павильонов, в жарком бассейне "Виктория Регия" красиво распустила свои бутоны и распластала в воде красивые, крепкие листья, а в особо устроенном болотце готовился расцвесть привезенный каспийский лотос. В другом павильоне были собраны всевозможные виды орхидей из Ботанического сада. Среди различных коллекций были очень ценные коллекции индийских, африканских и бразильских насекомых, затем коллекции рыб, морских животных и т. д. Целый павильон был отведен для школьного аквариума с целью убедить каждого, как просто и легко каждый интересующийся природой ребенок может набрать коллекцию водных обитателей и приготовить десятки любопытных препаратов. Выставка привлекла массу посетителей; вплоть до самого ее закрытия 11 сентября выставка всегда была переполнена народом. Из Петербурга приехал и главноуправляющий земледелием А. В. Кривошеин, которого я и сопровождал по выставке как почетный ее председатель.
16 августа в Москве открылся Всероссийский съезд по народному образованию, устроенный по инициативе Московского губернского земства. Еще задолго до открытия съезда были выработаны программа и положение о нем, подвергшиеся тщательному, всестороннему рассмотрению с моей стороны и представленные затем на утверждение министерства.
Так как такие съезды обыкновенно служили всегда удобным способом для единения неблагонадежных в политическом отношении элементов, а также и предлогом для публичных выступлений против действий и начинаний правительства, то, естественно, я все внимание свое обратил на то, чтобы положение о съезде было так составлено, чтобы оно парализовало эти нежелательные явления. В этом отношении я встретил полную поддержку со стороны уважаемого председателя губернской управы Н. Ф. Рихтера, который, конечно, был заинтересован в том, чтобы съезд из-за каких-то никому ненужных выступлений не был закрыт до окончания занятий. Одной из мер предосторожности было предоставление права решающего голоса только выборным от земства и учреждений, а не всем участникам съезда. Затем, съезд этот в смысле надзора был изъят из ведения градоначальника и всецело передан в мое ведение, так что представителя полиции на нем не было, а моим представителем был непременный член M. H. Оловенников, о тактичности и деловитости которого я уже не раз упоминал в моих воспоминаниях. Ему был отведен особый небольшой стол на той же эстраде, где заседал и президиум съезда. За этим столом Оловенников поместился с двумя своими секретарями. К его столу был проведен и особый прямой телефон от меня, дабы, в случае каких-либо сомнений, он мог всегда снестись со мной. Я считал необходимыми все эти предупредительные меры, так как непременно хотел провести этот съезд, не прибегая к репрессивным мерам. И действительно, благодаря всем этим мерам, а также и несомненно благодаря энергии, твердости и авторитету председателя съезда Н. Ф. Рихтера, который сдерживал участников съезда в надлежащих границах, можно было закончить работу съезда покойно, не прибегая ни к каким репрессивным мерам.
Съезд открылся в зале Романова на Малой Бронной улице; съехалось до 300 человек, из них 200 с правом решающего голоса. Перед открытием преосвященным Анастасием отслужено было молебствие. Он же принял участие в съезде в качестве представителя духовного ведомства. На молебствии присутствовали градоначальник и я. Когда по окончании молебствия все заняли свои места, Н. Ф. Рихтер обратился к собравшимся со вступительной речью.
Он указал на историю возникновения съезда, ход организационных работ по его подготовке и на стоящие перед ним задачи. Он коснулся и тех трудностей, которые пришлось встретить организаторам съезда извне и, так сказать, внутри своей же земской среды. Так много трудностей встретило бюро при проведении устава съезда, что пришлось пойти на уступки правительству и отказаться даже от мысли предоставления права решающего голоса всем участникам съезда, а не одним только земским выборным. "Неожиданно пришлось встретить препятствия, — говорил Рихтер, — и в своей среде: некоторые уездные земства и три губернских отказались участвовать в съезде. Это было бы еще ничего. Губернские эти земства даже старались повредить съезду. Они делали на собраниях постановления и доводили до сведения высшего правительства, что съезд противозаконен. Но все трудности миновали. Съезд разрешен, собрался, и это уже факт огромного значения. Правительство признало многолетнюю деятельность земств в деле народного образования и теперь считает нужным с земством считаться".
Интерес, по словам Рихтера, к съезду был выдающийся. Духовное ведомство, Министерство народного просвещения, Дирекции народных училищ и много других учреждений прислали своих представителей.
Перейдя к характеристике программы съезда, Рихтер сказал, что она так велика, что уже теперь для бюро выяснилась необходимость остановить внимание съезда лишь на самых существенных вопросах программы, отложив менее существенные, в надежде, что съезд этот не будет последним. "Но как вести такой сложный и большой съезд? — задал вопрос Рихтер и продолжал: — Во время организационных работ раздавались предсказания, что съезд невозможно будет довести до конца, что его закроют". Но собравшимся, по мнению Рихтера, надо употребить все усилия, чтобы предсказания эти не сбылись и чтобы съезду удалось возможно более сделать для народного образования.
Рихтер заявил, что из экономии времени бюро нашло нужным поступиться традицией, и все приветствия будут отпечатаны и розданы членам съезда. Этим путем, по его мнению, удастся избегнуть многих недоразумений, не придется разбиваться на партии и группы, не находящие оснований в том деле, ради которого все собрались.
Закончил он свою речь благодарностью ко всем представителям земств и признательностью "приглашенным" участникам съезда, ради любви к делу народного образования согласившимся принести свои познания и опыт на этот съезд, несмотря на то, что их лишили голоса.
Речь Рихтера принята была с большим одушевлением, и он был избран председателем съезда, товарищами к нему Е. П. Ковалевский и А. Д. Алферов, а секретарем — А. М. Обухов. Съезд тотчас приступил к занятиям, разделившись на пять секций: 1. По вопросу продолжительности курса, программе экзаменов и т. п. — под председательством А. Т. Лелюхина. 2. По вопросу подготовки и положении учащихся — под председательством Ф. Ф. Ольденбурга. 3. По вопросу о внешкольном образовании — под председательством П. П. Добросельского. 4. По вопросу о всеобщем обучении — под председательством С. И. Анциферова, бывшего директора департамента Министерства народного просвещения. 5. По вопросу об управлении школой и посреднической деятельности под председательством члена Государственной Думы А. А. Федорова.
Съезд проявил большую работоспособность, занятия его шли беспрерывно до 30 августа включительно, и разрешил он все предложенные его вниманию вопросы.
Большие прения в общем собрании вызвал вопрос о предложенном бюро 6-летнем курсе в низших школах. Большинством голосов это предложение было отвергнуто и постановлен был 4-летний курс. Затем 20 августа очень страстные дебаты произошли по вопросу о церковноприходских школах. Несмотря на блестящую речь преосвященного Анастасия, все же большинством голосов постановлено было объединить все школы, не исключая и церковно-приходских, в ведение и под надзор училищных советов.
30 августа съезд закрылся, окончив свои занятия. Я был очень счастлив, что удалось довести съезд до конца и что он действительно был исключительно деловой. Левые газеты были недовольны съездом, находили, что от него веяло скукой, им недоставало, как всегда, какого-нибудь выступления на политической почве, которое дало бы им пищу для зажигательных статей.
