11 марта последовал высочайший указ о роспуске на три дня Государственной Думы и Государственного Совета, а 14 марта опубликован был на основании 87 статьи Основных законов высочайше утвержденный законопроект о введении земств в Западном крае.
Законодательные палаты взволновались, усмотрев в действиях Совета Министров со Столыпиным во главе незакономерное пользование 87 статьей, нарушение Основных законов. Государственный Совет, отклонивший законопроект, счел себя даже оскорбленным таким оборотом дела, а Председатель Думы А. И. Гучков решил сложить с себя полномочия.
1 апреля Столыпин отвечал на запрос Государственного Совета, а 24 апреля по тому же поводу выступил в Государственной Думе. […] Разъяснения Столыпина, несмотря на ясность и искренность его речи, были признаны неудовлетворительными, и Государственный Совет нашел, что они не поколебали запроса.
А. И. Гучков пошел в своем протесте дальше и подал в отставку. 22 марта произведены были новые выборы Председателя Думы. Большинством 199 голосов против 123-х избран был М. В. Родзянко. Тотчас же по избрании он обратился к Думе со следующей речью:
"Господа члены Государственной Думы, приношу вам глубокую благодарность за доверие ваше, которым вам угодно было призвать меня на высокий и ответственный пост Председателя Государственной Думы. Я без колебаний и сомнений подчиняюсь вашей воле, но не в силу преувеличенных убеждений и уверенности в самом себе, а в силу моей твердой веры в вас, господа члены Государственной Думы, и в непоколебимой уверенности, что в трудные минуты нашей общей жизни вы никогда не откажете в вашей поддержке вашему Председателю и не будете слишком строго судить невольные ошибки. Господа народные представители, я верил и верю в жизненную мощь и государственную важность для нашей Родины представительного строя, дарованного Святой Руси непреклонной волей и мудростью нашего великого Государя. Но никогда эта вера не была так во мне крепка, как в эти дни тревог и опасений — хочу верить, напрасных, но все же жгучих и тяжелых. Моя вера укрепилась той силой духа, тем дружным подъемом воли и мысли, которые объединяют нас, без различия наших политических верований, которые так ясно выразились в эти последние дни. И думается мне, что нам не надо поэтому страшиться будущего. Государственная Дума, справедливая и полная веры в себя, в свои силы, будет спокойно осуществлять великое дело высшего государственного и политического значения, а мы все обязаны быть верными и стойкими стражами ее. Пусть, господа, дружное наше согласие поможет еще и в том, чтобы сгладить все лежащие внутри нашей повседневной работы шероховатости. Они могут и должны быть побеждены нашими общими дружными усилиями, дабы Дума была выше всяких упреков, хотя бы изредка омрачающих великое дело ее. Да поможет нам Бог. Еще раз благодарю вас, господа, и низко кланяюсь".
Речь произвела очень хорошее впечатление, и Дума наградила нового Председателя бурными овациями.
В Москве в это же время были произведены выборы в Государственную Думу на место покинувшего Думу Головина. Избран был Тесленко, ставленник кадетской партии.
20 марта в Москву для погребения привезли тело скончавшегося в Петербурге Г. И. Кристи, бывшего до меня московским губернатором. Он скончался сравнительно еще молодым от грудной жабы. На вокзале ко времени прихода поезда собралось очень много его бывших подчиненных и сослуживцев, а также и чинов полиции, среди коих он оставил по себе очень добрую память; все пришли отдать последний долг всегда снисходительному и благожелательному своему бывшему начальнику.
В середине апреля скончался богородский исправник Н. А. Бабин, о котором я упоминал в своих воспоминаниях за 1909 г., когда он подвергся травле членов Коломенского отдела "Союза русского народа" и чуть было не попал под суд благодаря кляузам, которые мне удалось пресечь. […]
17 апреля, в день рождения в Бозе почившего императора Александра II, состоялось торжество прибития мраморной доски на стене Николаевского дворца в память того, что в этом дворце в 1818 г. родился великий князь Александр Николаевич — будущий император Александр II. После торжественного молебствия и освящения доски, доска была прибита, на ней надпись: "Царь-освободитель император Александр Николаевич родился в этом дворце 17 апреля 1818 г.".
Вокруг дворца были выстроены Александровское военное училище и части войск, шефом которых был почивший в Бозе Государь. Были высшие власти, представители города и члены Исторического общества. Профессор Цветаев произнес краткую речь, познакомив с историей сооружения памятной доски по инициативе Комиссии исторических надписей. Парад принимал командир 25-го армейского корпуса генерал Зуев.
28 апреля в Москве в судебном присутствии Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с участием сословных представителей началось слушанием дело бывшего московского градоначальника отставного генерал-майора А. А. Рейнбота и его бывшего помощника отставного полковника В. А. Короткого по обвинению их в преступлениях по должности. Дело слушалось в Екатерининском зале здания Судебных установлений и продолжалось до 17 мая.
Рейнбот обвинялся: 1) в ряде нарушений кассовых правил, каковые были допущены в казначейской части Московского градоначальства, а также в противозаконных действиях, допущенных им при расходовании отпускавшихся на нужды того же градоначальства кредитов; г) в превышении власти при разрешении административным порядком дел о нарушении обязательных постановлений по санитарной части, по извозному промыслу и содержанию ассенизационных обозов; 3) в том, что для привлечения пожертвований в особый благотворительный фонд на устройство в Москве Приюта для престарелых чинов полиции и школы для их детей, помимо сбора денег через полицейские участки, мерами притеснения и угроз от лица градоначальника и его помощника Короткого, к делу пожертвований было привлечено несколько групп обывателей: содержатели домов терпимости и квартир свиданий, содержатели ассенизационных обозов и ломового извоза, содержатели заведений трактирного промысла и представители администрации столичных московских клубов.
После допроса многочисленных свидетелей 12 мая начались прения сторон. Обвинитель, товарищ обер-прокурора Сената Носович, указав на целый ряд случаев превышения власти и недопустимых правонарушений, вывел заключение, что все это было сделано Рейнботом, главным образом, для искания популярности. Закончил же он свою обширную речь сожалением, что такой богато одаренный и талантливый человек, как Рейнбот, позволил себе опуститься настолько, что из героя обратился в деятеля, очутившегося на скамье подсудимых.
Представители защиты Минятов и Карабчевский горячо защищали своего доверителя. Минятов в заключение своей речи сказал, что Рейнбот был популярен и, может быть, даже слишком популярен для того, чтобы не явилось желание уничтожить его еще более популярным обвинением. "И вот, я утверждаю, — добавил он, — что общественная сторона этого дела достаточно выяснена, и вам, господа сенаторы и сословные представители, надлежит сказать ваше последнее слово. Но те, кто вручил вам полномочия, чтобы обличить в этом деле ложь и произвол, те, может быть, не вполне ясно представляют себе все размеры лжи и произвола, которые вы установите в вашем приговоре. Бывают эпохи, когда вынуждены молчать все общественные силы, когда вынуждена молчать наука, молчат даже законодательные учреждения. Я оканчиваю лишь просьбой вынести тот приговор в этом деле, на который рассчитывают обвиняемые и который приветствует защита, как устранение того произвола, который был до сих пор. Мы ждем приговора, который будет встречен, как истинный праздник правосудия".
Карабчевский говорил вслед за Минятовым. Приведя ряд данных в защиту, он закончил свою речь словами: "Если Рейнбот и виновен в некоторых мелких прегрешениях, то потерпел он за это страшно. Высота падения делает более жгучей боль, которую испытывает падающий. Человек, стоявший высоко, пал ниже, и боль для него чувствительнее. Я полагаю, что то зло, если он его причинил кому-нибудь, неизмеримо ниже того зла, которое на него обрушилось".
