В то время Свита государева состояла из 119 человек, в том числе 57 генерал-адъютантов, 23 Свиты генерал-майоров и 39 флигель-адъютантов. Число флигель-адъютантов было даже меньше, чем в конце царствования Александра III, который, как известно, за все свое царствование назначил в Свиту не больше 10 человек, считая в этом числе и великих князей, которые всегда назначались флигель-адъютантами по достижении ими совершеннолетия. Большое количество флигель-адъютантов, а именно 48, к концу царствования императора Александра III объяснялось тем, что от Александра II к Александру III перешло огромное число лиц Свиты. К концу Царствования Александра II состояло генерал-адъютантов 138, Свиты генерал-майоров — 122 и флигель-адъютантов — 149: всего 409 лиц Свиты, почти в четыре раза больше, чем тогда, когда я удостоился этой чести. Император Александр II при всяком удобном случае назначал к себе в Свиту; был такой случай, что капитан Ильин попал во флигель-адъютанты только за то, что в Ильин день был начальником караула в селе Ильинском, когда там пребывал Государь, и таких случаев было много. При Александре III были только единичные случаи назначения в Свиту. Первым попал в Свиту случайно прапорщик фон Кауфман, командированный в 1881 г. к императору Александру II с радостной вестью о взятии Геок-Тепе 12. Пока он ехал, Александр II был убит и на престол вступил Александр III, который, выслушав его доклад, сказал: "Мой отец вас бы назначил в Свиту, поэтому я вас назначаю флигель-адъютантом".
Другой случай назначения флигель-адъютанта был на параде Лейб-гвардии конного полка в день полкового праздника. Государь, приняв строевую записку от полкового адъютанта князя Ю. Д. Оболенского, сказал ему, что назначает его флигель-адъютантом. Оболенский был так далек от этой возможности, что даже не поблагодарил и решил, что ему это только показалось, но все же доложил командиру полка, сказав, что он не разобрал слов Государя, но ему показалось, что Государь сказал слово флигель-адъютант. Командир полка доложил об этом министру двора, который сказал, что этого быть не может, чтоб Государь назначил в Свиту. Когда же министр двора спросил у Государя: "Что, ваше величество, изволили сказать князю Оболенскому?", Государь просто ответил: "Назначил его флигель-адъютантом".
Звание флигель-адъютанта было всегда большим отличием и давало известные права: в полках флигель-адъютанты не занимали вакансии и производились в чин со старшим, каждое лицо Свиты имело право представляться Государю императору в любой приемный день без испрошения на то особого разрешения, а только записавшись у дежурного флигель-адъютанта. В случае же надобности явиться Государю по экстренному делу они могли испрашивать разрешение через Военно-походную канцелярию у командующего Императорской главной квартирой.
В течение двух недель по моем приезде в Петербург я каждый день или являлся кому-нибудь из особ императорского дома, или делал визиты лицам Свиты. Помню особенно милостивые приемы у великих князей Михаила Николаевича, Владимира и Алексея Александровичей, а также и у великой княгини Марии Александровны. Из генерал-адъютантов помню хорошо трогательный прием у генерал-адъютанта Рылеева, который был уже преклонного возраста, никуда не показывался и жил лишь одними воспоминаниями об императоре Александре II, которого при жизни боготворил и был очень приближенным к Государю лицом. Вся обстановка, как он жил, была трогательная, он был окружен исключительно предметами памяти Александра II и не пропускал ни одного дня, чтоб не побывать в крепости на могиле царя-освободителя. В то время прошло уже 24 года со дня кончины Александра II, но тем не менее его можно было ежедневно встретить на Троицком мосту, пешком направляющегося в крепость. Он очень ласково меня принял, и от него веяло какой-то необыкновенной грустной добротой, если только можно так выразиться.
Окончив все визиты и представления, я вернулся в Москву и вскоре переехал в Кавалерский корпус Кремлевского дворца, где мне отвели очень хороших три комнаты. Каждый месяц я ездил в Петербург на дежурства при Государе. Помню, как первый раз я волновался, чтоб не сделать какой-нибудь ошибки.
При Государе было постоянное дежурство одного флигель-адъютанта, очередь велась в Военно-походной канцелярии. Флигель-адъютантам, находившимся в Петербурге, приходилось дежурить в то время приблизительно раз в три недели. Полное дежурство, то есть генерал-адъютант, Свиты генерал-майор и флигель-адъютант, назначалось только в дни празднеств, выходов, парадов и т. п. В остальное же время суточное дежурство нес только флигель-адъютант. Смена происходила около 11 часов утра, к каковому времени надо было прибыть во дворец. В Петербурге — на квартиру, а за городом — на вокзал высылалась от придворно-конюшенной части коляска, запряженная тройкой, которая и была круглые сутки в распоряжении дежурного флигель-адъютанта для служебных поездок. Во дворце, по месту пребывания Государя, имелось специальное помещение из двух-трех комнат для дежурного флигель-адъютанта. Смена заключалась в том, что старый дежурный давал новому прошения или бумаги, если таковые оставались еще не доложенные. В 11 часов начинался прием, и дежурный флигель-адъютант к этому времени должен был находиться в приемной Государя. Если были представляющиеся, то дежурный флигель-адъютант должен был проверить их по спискам, присланным из церемониальной части, или по записке Военно-походной канцелярии, подписав два экземпляра списков, один передать камердинеру для доклада его величеству с испрошением указания, в каком порядке и где Государю угодно будет их принять, другой же список направлялся в канцелярию Министерства двора для напечатания в газетах.
Обыкновенно некоторых лиц Государь принимал у себя в кабинете, других на общем приеме в зале, этих последних дежурному флигель-адъютанту приходилось ставить по старшинству чинов, независимо от должности, сначала военных, а потом гражданских чинов, после чего Государь в сопровождении дежурного флигель-адъютанта их обходил; каждый при этом должен был себя называть и говорить, по какому случаю представляется. Прием продолжался до часа, когда Государь завтракал. К завтраку некоторые флигель-адъютанты удостаивались приглашения, если же нет, то завтракали у себя в дежурной комнате, полагался завтрак по 1-му разряду.
Ко мне Государь все время моего флигель-адъютантства был очень милостив, и я удостаивался приглашения к завтраку к их величествам каждое мое дежурство, иногда и к обеду. За завтраком кроме их величеств и августейших дочерей никого не бывало, помню только, один раз завтракал еще принц П. А. Ольденбургский. Государь был всегда очень разговорчив, расспрашивал о Москве, о разных делах, императрица же говорила мало, августейшие дочери, бывшие тогда еще детьми, стеснялись нового лица. После завтрака переходили в комнату императрицы, где подавали кофе и ликеры. Августейшие дети уходили, и императрица обыкновенно начинала какой-нибудь разговор о текущих событиях, после чего дежурного флигель-адъютанта отпускали и он шел в дежурную комнату. Около трех часов дня на обязанности дежурного лежал прием просителей, которые являлись, чтобы лично подать просьбу Государю.
В Царском Селе прием этот происходил в другом дворце, так что туда приходилось ездить, а в Петергофе около самой дежурной комнаты. Просители допускались все, кто бы ни пришел, и дежурный флигель-адъютант обязан был выслушать каждого и взять у него прошение. При этом, если дело особой важности, то сделать на прошении надлежащую отметку, в случаях, если проситель просил пособия, то он направлялся в Военно-походную канцелярию, если же просил дать ему бесплатный билет для проезда на родину обратно, то дежурный флигель-адъютант на имевшемся для этой цели бланке на имя градоначальника писал о выдаче такому-то бесплатного билета для проезда по такой-то железной дороге до такой-то станции. Обойдя и отобрав прошения всех просителей, дежурный флигель-адъютант возвращался в дежурную комнату. Просителей в среднем бывало от 10 до 20. Вернувшись к себе, дежурный флигель-адъютант должен был составить реестр всем прошениям, для чего имелись особые разграфленные бланки. В эти графы вписывалось имя, отчество и фамилия подателя, его адрес, краткое содержание прошения. На прошении ставился штемпель "Принято дежурным флигель-адъютантом такого-то числа" (тот же, что на реестре). Проделав всю эту работу, дежурный флигель-адъютант должен был подписать реестр и вместе с прошениями вложить в конверт, на котором значилось: "Его императорскому величеству от флигель-адъютанта такого-то", последнее, то есть фамилию, надо было приписать. Конверт не заклеивался, а печатался только особым сургучом с приложением печати дежурного флигель-адъютанта. Делалось это для того, чтобы Государю не приходилось разрезать конверт, а просто просунуть руку и вскрыть конверт. Окончив все это, дежурный флигель-адъютант отправлялся к Государю в 6 часов вечера, чтобы через камердинера передать Государю этот конверт с прошениями; если же какое-нибудь прошение требовало особого внимания, то флигель-адъютант мог просить доложить о сем Государю или же сообщить содержание того прошения в Военно-походную канцелярию. Государь никогда не задерживал эти прошения, и на другой день они шли с резолюциями Государя по принадлежности. Прошения, на которых была отметка "Принято дежурным флигель-адъютантом", разбирались в Министерстве вне очереди.
