Согласно устава, Академия находилась "под главным заведованием попечителя, назначаемого непосредственно его императорским величеством". Академия числилась при Обществе любителей коммерческих знаний, цель которого была "доставать средства к безбедному и прочному содержанию Академии. Попечитель Академии был непременным президентом Общества, который, занимая первое место в собраниях, назначал оные по своему благоусмотрению, предлагал дела на разрешение присутствовавших членов и имел первый голос во всех случаях" — так гласил устав. Академия управлялась Советом, который являлся посредником между Академией и попечителем и все свои распоряжения приводил в исполнение не ранее как получив согласие попечителя.
Ввиду такого положения я вступил в новые свои обязанности попечителя не без некоторого смущения. Решился же я взять на себя такую ответственную должность только из памяти к великому князю Сергею Александровичу, который в течение 14 лет, будучи генерал-губернатором, совмещал и должность попечителя Академии и очень близко принимал к сердцу ее интересы. Первое время мне пришлось особенно много поработать, чтобы хорошенько ознакомиться со всеми порядками Академии, познакомиться с составом Совета и Общества любителей коммерческих знаний, директором, учебным и воспитательным персоналом. Я часто ездил в Академию, посещая ее во всякое время, и во время уроков, и по вечерам, так как в Академии был в то время также и интернат.
Большим облегчением при сознании огромной ответственности было мне то, что я чувствовал полное доверие и крайнюю предупредительность к себе как со стороны всего Совета во главе с его председателем, глубоко уважаемым почтенным В. Г. Сапожниковым, так и со стороны всего учебного персонала во главе с директором Реформатским. Они все всячески старались мне помочь во взятом на себя деле, хотя и почетном, но чрезвычайно сложному и трудном, тем более, что я по характеру своему не мог никогда относиться формально к принятым на себя обязанностям и всегда принимал их очень близко к сердцу, вдаваясь во все детали.
Академия в то время, пользуясь правами среднего учебного заведения, была совершенно на исключительном положении. В нее принимались дети почетных граждан, купцов, мещан и иностранцев купеческого сословия, и только в случае свободных мест могли быть принимаемы, и то не иначе как каждый раз с особого разрешения Совета, дети лиц, принадлежавших к другим сословиям. Оканчивавшие курс Академии пользовались и особыми правами: 1) все воспитанники, оканчивавшие с отличием, удостаивались звания кандидата коммерции; 2) воспитанники купеческого и мещанского сословий по окончании полного курса удостаивались звания личных почетных граждан; 3) отличнейшие по успехам награждались, кроме того: а) малыми серебряными медалями, б) большими серебряными, в) малыми золотыми без права ношения в петлице и г) малыми золотыми медалями для ношения в петлице на Аннинской ленте (этой награды удостаивались только воспитанники из потомственных почетных граждан); 4) относительно поступления на государственную службу на должности, требовавшие познания по коммерческой специальности, а равно и в высшие учебные заведения пользовались правами окончивших курс реальных училищ; 5) по воинской повинности окончившие с успехом не ниже шести классов получали наравне с окончившими полный курс права на льготу первого разряда, не ниже третьего класса — второго разряда, остальные — третьего разряда.
Полный курс учения в Академии состоял из 8 классов (шесть гимназических и два специальных). В двух последних, кроме закона Божьего, русского языка, истории и математики, входили предметы: бухгалтерия, коммерческая арифметика, торговый и вексельный уставы, коммерческая корреспонденция на немецком, французском и английском языках, политическая экономия, механика, химия, товароведение, сведения из технологии важнейших производств и коммерческая география. Кроме того, имелись два приготовительных класса — младший и старший для неприготовленных к поступлению в 1 класс — в эти классы принимались дети от 8 до 10 лет. Учение было поставлено очень серьезно, преподаватели были лучшие, среди них было несколько профессоров. При Академии была богатейшая библиотека, множество наглядных пособий, товарный музей, великолепная лаборатория, физический и химический кабинеты.
Первое время моего попечительства я только присматривался и знакомился со всей постановкой дела, впечатление было хорошее, только воспитательная часть оставляла желать лучшего, учебная же и спортивная (гимнастика и танцы) были поставлены очень хорошо. Главное свое внимание я и обратил поэтому на воспитательную сторону дела, но об этом я буду говорить впоследствии, когда перейду к 1910 г.
В двадцатых числах октября я собрался объехать часть Подольского уезда с предводителем дворянства А. М. Катковым, с которым я и выехал вместе на автомобиле. Я намеревался осмотреть несколько больниц и школ, а также фабрику Зингера в г. Подольске. Но подъезжая к деревне Сосенки, где шоссе было очень узкое и покатое, шофер не успел затормозить катившуюся под уклон машину и, желая объехать воз, слишком круто повернул машину, последствием чего автомобиль попал в канаву и почти перевернулся. Это был один момент. К счастью, все обошлось благополучно. Я вылез совершенно невредимым, у Каткова же только пальто и котелок оказались порезанными осколками разбитых стекол. Шофер отделался легким ушибом.
Так как продолжить путь на автомобиле нельзя было, то мы наняли подводу и доехали до ближайшей станции Бутово, откуда по железной дороге проехали в Подольск. Пообедав у Каткова, мы успели только осмотреть фабрику Зингера, эту образцовую, устроенную по всем последним усовершенствованиям фабрику. Вернувшись в Москву на другой день, я отправился, уже верхом, в г. Звенигород на набор новобранцев, присутствовал в заседании воинского присутствия и, указав на некоторые неправильности, поговорив с призывными, уехал в село Аксиньино и затем в Тимошкино, где посетил земские школы и ткацкую фабрику. Везде я нашел полный порядок, учительницы произвели на меня очень хорошее впечатление. Заехав в имение княгини Голицыной Никольское, в окрестностях которого за последнее время был ряд грабежей, я вернулся в Москву, куда прибыл только в 2 часа ночи, сделав верхом около 80 верст. Благодаря моему удачному лечению в Наухгейме, я совершил эту поездку без особенной усталости.
На другой день 28 октября, вечером, я выехал в г. Ростов Ярославской губернии, будучи приглашен на торжество 200-летия со Дня блаженной кончины святителя Дмитрия Ростовского. Торжество началось торжественным богослужением в соборе, после чего состоялся крестный ход из всех ростовских церквей к молебствию на площади. Молебствие, на котором было колоссальное стечение народа, происходило под чудные переливающиеся звуки настроенных колоколов. Картина на фоне Ростовского кремля, при ослепительном солнце, была удивительной красоты и величия.
После богослужения состоялось юбилейное заседание, на котором пели духовные канты святителя Дмитрия и говорили речи, посвященные его памяти. После длиннейшего и очень утомительного обеда у архиерея я вернулся в Москву.
5 декабря телеграф принес печальную весть о кончине в г. Каннах, во Франции, великого князя Михаила Николаевича, старейшего из дома Романовых. Великий князь родился в 1832 г., был четвертым сыном императора Николая I, имел редчайший орден Св. Георгия I степени и звание фельдмаршала. Время его наместничества на Кавказе было одними из лучших годов управления русскими властями этой окраиной. Он принимал также участие в работах комиссий по освобождению крестьян, был долгое время Председателем Государственного Совета и Комитета о раненых. Русская армия потеряла в его лице одного из лучших и почтеннейших своих представителей, выдающегося боевого генерала и редкой души человека.
26 ноября 1852 г., по достижению им совершеннолетия, покойный великий князь присягал. Император Николай I в своем манифесте по сему поводу написал: "Да будет он руководим верой и верностью, путем чести и славы, памятуя деяния великих предков наших". Честь и была его девизом на всех поприщах его служения, начиная с многострадальных дней севастопольских и кончая Карсом в Русско-турецкую войну 20. Он пользовался огромной популярностью на Кавказе, и, будучи фельдцейхмейстером {Фельдцейхмейстер (от нем. Feldzeugmeister) — главный начальник артиллерии.}, также среди артиллерии, где о нем иначе не говорили как "наш великий князь".
