— Пойдем со мной наверх. Я хочу показать тебе свою комнату, — улыбка растянулась на моих губах, — И мою постель, — добавил я.

      Она кивнула и это все, что мне нужно. Отпустив ее лицо, я протянул к ней руку. Я повел ее наверх. Там не будет никаких правил, которые обеспокоили бы Блэр. Она была на более высоком уровне, выше каких-либо моих правил, которые касались женщин приезжающим к нему. Я просто хотел ее.

      Потянув ее в свои объятья, я с волнением припал к ее губам повел по лестнице. Оглянувшись, когда мы все же поднялись на второй этаж, я увидел румянец на ее щеках, я сломал.

      Я всего лишь попробую, твердил я себе, затем прижал ее к ближайшей стене и укусил ее нижнюю губу прежде, чем облизать ее и требовать ее рот снова. Она растворилась во мне так легко, и я был почти уверен, что смогу сделать ей хорошо прямо здесь. Я мог бы опуститься на колени и целовать ее между ног, пока она бы не закричала мое имя. Но нет. Нет. Мы сделаем это в моей кровати.

      Я оторвал себя от нее и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

      — Еще один лестничный пролет, — сказал я больше себе нежели ей. Затем, взял ее за руку и повел по коридору к двери ведущий в мою комнату. Я вытащил ключ из кармана. Я никогда не покидал мою комнату открытой. Мне понравилось держать ее закрытой. Знать, что никто не войдет туда без моего приглашения. Дверь распахнулась, и я шагнул назад и жестом велел Blaire идти. Желание увидеть ее в моей комнате, около моих вещей и разделить, все это было почти столь же мощный, как и жажда увидеть ее на моей кровати. Голой.

      Она остановилась, когда она сделала последний шаг и ахнула. Вид на воду через окна от пола до потолка был тем, во что я влюбился еще ребенком.

      — Эта комната — то, почему я попросил маму купить этот дом. Уже в десять лет я понимал, что эта комната была особенной, — Я сказал ей и заключил ее объятьях. Мне нравиться, что она может видеть это. То, что это впечатлило ее, тоже.

      — Это невероятно, — сказала она трепетным голосочком. Это было просто невероятно. Но с ней, здесь со мной, все гораздо более удивительнее.

      — В тот день я позвонил своему отцу и сказал, что нашел дом, в котором хочу жить. Он перевел маме деньги и она купила его. Ей понравилось его расположение, так что этот дом, в котором мы любим проводить наше лето. У нее есть свой дом в Атланте, но она предпочитает проводить лето здесь.

      — Мне бы никогда не захотелось уезжать от сюда.

      Улыбаясь, я поцеловал нежную кожу ее уха и прошептал:

      — Да, но ты еще не видела мои квартиры в Вэйл и на Манхеттане.

      Но она увидит. Я хочу видеть ее и там, тоже.

      Разделять свою личную жизнь и пространство с людьми это то, что я всегда ненавидел и отказывался делать. Но с Блэр я жаждал этого, жажда быть ее частью. Даже если все, что я мог сделать, это держать ее за руку, я хотел ее здесь сегодня вечером.

      Я повернул ее к двуспальной кровати, которая находилась справа и занимала большую часть той дальней стены.

      — А это — моя кровать, — сказал я, держа ее за бедра и плавно направляясь в сторону кровати. Я чувствовал, Блэр напрядена. Говорить об этом и, фактически, стоять у моей крова и глазеть на нее, это две совершенно разные вещи. Я хотел ее, хотел больше, чем сделать очередной вдох, но я не могу ее заставить.

      — Блэр, если даже все, что мы будем делать это просто лежать, целоваться и вести разговоры, я с этим справлюсь. Я просто хотел, чтобы ты была здесь. Рядом со мной.

      Она повернулась назад, чтобы посмотреть на меня.

      — На самом деле ты так не думаешь. Я видела тебя в действии, Раш Финли. Ты не приводишь девушек к себе, чтобы просто с ними поболтать.

      Ее попытка раздразнить меня не увенчалась успехом. Ее неуверенность в голосе резала меня по живому. Она пришла сюда со мной, думая, что она была просто еще одной из тех девочек, которых я трахал и отправили домой? Дерьмо. Как я мог получить это от нее, если, на самом деле, с ней все больше? Гораздо больше. Она имела ввиду другое.

      — Блэр, я вообще никогда не привожу сюда девушек.

      — В первый вечер, когда я только приехала, ты сказал, что твоя постель занята, — сказала она, хмуря глядя на меня, словно поймала меня на лжи. Черт, она была милой.

      — Да, потому что ее занял я. Я не приглашаю девушек в свою спальню. Не хочу, чтобы бессмысленный секс замарал эту комнату. Я люблю это место, — Ответил я, честно. Но я привел ее сюда. Она не понимает, что это значит?

      — На следующее утро в доме была девушка. Ты оставил ее в постели, и она пошла искать тебя в одном белье, — сказала она тихим голосом.

      Сумасшедшая девченка. У нее не было и гребаной мысли, что она значила для меня.

      Нуждаясь прикоснуться к ней, я проскользнул рукой под ее рубашку и ласкал нежную кожу. Ее маленькая дрожь заставила меня улыбнуться.

      — До развода наших родителей первая комната справа была Гранта. Сейчас я использую ее как мою холостяцкую спальню. Туда я и вожу девушек. Не сюда. Сюда я никогда никого не приводил. Ты первая. Ну, один раз в неделю я разрешаю подняться Генриетте. Клянусь, никаких шалостей, она только убирает, — Разъяснил я, усмехаясь над ней.

      — Поцелуй меня, пожалуйста, — сказала она, схватила за плечи и припала ко мне в поцелуи, так и не дождавшись от меня ответа.

      Это, наверное, самое милое из того, что я когда-либо слышал. Поцелуй меня. Черт, эта девчонка собралась меня погубить. Хочу, чтобы она принадлежала только мне. Ее тело должно знать только меня. Полностью.

      Толкнув назад, я уложил ее на кровати и раздвинул ее ноги в стороны, чтобы я смог находиться между ними, не нарушая такой сладкий чертов поцелуй, который я когда-либо имел. Блэр схватила меня за рубашку в ее маленькие кулаки, будто она хотела сорвать ее с меня. Если моя девушка хотела, чтобы ее руки покоились на моей груди, я упрощу ей этот чертов ад.

      Я отстранился от нее на достаточное расстояние, чтобы снять с ебя рубашку и кинуть её подальше, а потом снова завладел её ртом. Я бы мог целовать её рот вечность. Я должен быть разорвать одежду на ней, но я позволил ей изучать моё тело. Каждое прикосновение её рукии становилось требовательней и смелее. Она гладила меня по рукам и каждое её прикрсновение было мягким, как перышко. Но, когда она начала водить руками по моей груди ей показалось это недостаточым и тогда она задела мои соски я клянусь богом, чуть не кончил, тут же, на месте.

      Я также хочу прикасаться к ее соскам. Ее твердые, маленькие розовые соски. Я оторвал рот от нее и расстегнул рубашку, в которую она была одела и оттолкнул ее прочь. У меня нет терпения играться с нею. Мне нужно ее попробовать. Сейчас же. Когда я отдернул лифчик вниз, обе полные и сочные груди упали за его границы, а я пировал, как голодный человек. Я облизал их только, чтобы услышать ее стон и хныканье, тогда я начать сосать жестче. Она против меня.

      Она еще не готова ко всему этому, а дрожал и боролся со своим дыханием, когда она крикнула от удовольствия, прижав я свой член к ее нуждающейся киске. Она будет опухшей и горячей. Я хотел попробовать ее на вкус. Она была так сладка на моем пальце. Я расстегнул ее юбку и потянул вниз вместе с ее

   трусики, сохраняя свой взгляд на ее лицо. Если она разнервничается, мне надо будет сбавить темп. Я не хочу напугать ее. Ее рот открылся, она тяжело дышала и наблюдала за моими действиями. Полное доверие в ее глазах раззадорило меня. Я так хотел всего этого.

      Я показал ей пальцем присесть. Она сделала это охотно, и я быстро избавился от рубашки и бюстгальтера, оставив ее мучительно красивое тело голым. Она была вся моей. Это было все мое. Ни один мужчина не касался этого. . или не видел. Черт побери. Эмоции переполняли меня потому, что я возьму ее сдесь.

      — Ты голая в моей комнате — это еще прекраснее, чем я думал… А думал я об этом, поверь, много. Очень много.