— Значит, либо я рискую замерзнуть до смерти в собственном корабле, — проговорил он с принужденным спокойствием, формулируя свои возможности, — либо спускаюсь на планету.

«Похоже, мне уже как-то раз приходилось делать этот выбор».

— Я должен подумать, — сказал он.

Пер и Астрид не стали его торопить.

«Кто бы мог предположить: я стану жалеть о том, что вегетарианец!» Эллиот пересмотрел свои соображения относительно мяса и, к собственному удивлению, обнаружил, что больше не испытывает особого отвращения к плотоядным существам. Сделав некоторое усилие, он даже смог представить себя на месте одного из них. Возможно, существование дерева, поедающего людей, уравняло счет, или же зловещая перспектива ледяного сна прояснила его мысли.

— Эта записка была написана… очень давно, — произнес он сдержанно.

Пер и Астрид хранили молчание.

Эллиот вернулся и проинспектировал все детали. Он мог представить себе, что ест мясо, но не мог вообразить, как собственноручно превращает живое существо в готовую трапезу. «Может быть, заключить сделку с Элвудом, чтобы он убивал для меня животных?»

— У вас случайно нет под рукой гамбургера или чего-нибудь в этом роде? — вдруг спросил он.

— Прошу прощения? — Пер наклонился к нему.

— Это тест, — пояснил Эллиот. — Хочу понять, смогу ли я есть мясо.

— А-а, — протянула Астрид. — Думаю, мы что-нибудь найдем.

Расстегнув страховочный ремень, она оттолкнулась и поплыла в сторону шкафчика с припасами.

Пока она рылась в провизии, Эллиот представил себе дерево. «Только попытайся съесть меня, Элвуд, и можешь считать, что ты… мертвое дерево!»

— Так значит, вы все же думаете спуститься на поверхность? — спросил Пер.

— Пока это только мысль.

— Вы… — неуверенно начал Пер, — случайно не играете в шахматы?

— Что? — переспросил Эллиот, которого застали врасплох.

— Похоже, дерево полюбило эту игру.

— Вы серьезно?

Пер пожал плечами.

— Так оно мне сказало.

— Шахматный обучающий модуль, — пробормотал Эллиот. Его глаза широко раскрылись от удивления.

— Дерево сказало, что оно играет на тысяча девятисотом уровне, — продолжал Пер. — Уж не знаю, что это значит.

— Да, Элвуд — игрок посильнее меня, — прошептал Эллиот.

— Элвуд? — переспросил Пер, наклоняя голову.

— Ну да, — рассеянно отозвался Эллиот, думая о своем. «Год или больше просто сидеть и играть в шахматы. И есть». — Я вот думаю… Не удастся ли мне уговорить Элвуда охотиться для меня.

— Вареный лютефиск подойдет? — окликнула его Астрид. — Я могу его разогреть прямо сейчас.

— Что? — Эллиот, вздрогнув, посмотрел на нее. — Нет. Стойте! Забудьте про тест.

Он повернулся к Перу.

— Я решил. Спустите меня на Незабудку. Я подожду следующего автобуса.

— Мне нравятся ваши философы, — сказал инопланетянин. — Хотя они главным образом строили из себя шутов гороховых, причем совершенно непреднамеренно, некоторым удалось кое-что подметить. Бодрийяру[29], например.

Я ответил, что незнаком с трудами мистера Бодрийяра.

— Его рассуждения о знаках, заменяющих несуществующие вещи, были относительно сложными. Возможно, когда-нибудь вы их одолеете. И мы обсудим, насколько его идеи укладываются в спектр теории симулякров.

Я сказал, что это было бы любопытно.

— Вы держитесь так вежливо, поскольку выслушивать излияния чужеземцев вас отчасти заставляет профессиональный долг. Но вы ведь не понимаете, о чем я говорю, не так ли? Впрочем, неважно. По преимуществу я несу ерунду. Так сказать, свободно общаюсь. А виноват этот занятный напиток.

— Еще стаканчик?

— Действие прежнего еще не закончилось.

Стакан с небольшой дозой неразбавленного виски «Сигрэм» стоял на верхнем донышке его цилиндра. Согласно уверениям инопланетянина, некий крошечный демон воздействовал на пространство-время, невероятно увеличивая исчезающе малую вероятность диффузии парящих над бокалом молекул внутрь цилиндра. Не столько алкоголя, сколько того, что он называл дополнительными ингредиентами. Инопланетянин ловил кайф от сложных ароматических соединений, придающих виски его неповторимый вкус.

Он, конечно же, был из! Ча. Они явились людскому роду около пяти лет назад — вторая раса, с которой мы познакомились после того, как джекару отворили нам ворота к звездам. Буквально еще вчера на Первой опоре не было никаких чужаков, кроме нескольких посланников джекару; а сегодня повсюду кишмя-кишат! Ча, задающие вопросы, требующие — небесплатно — рассказывать им наши истории и отвечающие на них фантастическими и невероятными повествованиями о предшествовавших нам и давно вымерших нечеловеческих цивилизациях, их империях, войнах и инопланетных версиях Искупления.

Этот вот, как ни в чем не бывало, заявился в казино придорожной гостиницы и двинулся мимо игорных автоматов, видеопокера и карточных столов. Народа в четыре пополудни считай что и не было — несколько завсегдатаев у автоматов да пара дальнобойщиков, резавшихся в очко. Вряд ли кто из них заприметил черный приплюснутый цилиндр на тонких костяных ножках — ни дать ни взять уэллсовская марсианская машина в миниатюре, — направлявшийся к моему бару «Последний водопой» в дальнем конце коридора. Дневная манагерша Ли Ху подлетела к! Ча и сообщила, что заведение угощает, а потом бросила на меня красноречивый взгляд: дескать, вот тебе задача, и решай ее как хочешь.

Я уже видел уйму! Ча вокруг Мамонтовых Озер, однако разговаривать с ними пока не доводилось. Это существо назвало себя Бесполезной Красой и объявило, что коллекционирует проявления человеческой глупости.

И теперь вещало мягким баритоном:

— Среди ваших философов я предпочитаю Доктора Сьюза[30] и Сэмуэла Беккета[31]. Оба они великолепно уловили абсурдность жизни.

— Я знаю доктора Сьюза.

— Он очень забавен, но Беккет еще забавнее. Особенно та его вещица, где двое обездоленных дожидаются пришествия третьего, который должен принести им избавление. Персона эта так и не появляется. И олицетворяет собой то, что им недоступно. Весьма забавно. — !Ча крутанулся на табурете и удивительно человеческим жестом похлопал себя по сочленению одной из ножек. — Одна из ваших клиенток курит. Интересное правонарушение.

— Подождите минутку: я скажу, чтобы она погасила сигарету.

Нарушительницей оказалась загорелая блондинка в возрасте от тридцати до пятидесяти, в синем жакете и синей же юбке, причем блузка под жакетом балансировала на грани между полной и частичной прозрачностью, оставаясь все же на стороне благопристойности. Она, бесспорно, потрудилась над своим ртом и глазами, а груди наверняка имели не вполне естественное происхождение. Красотка появилась почти сразу после того, как! Ча пристроился перед стойкой, заказала буравчик на водке, спросила, можно ли завести здесь счет, а когда я объяснил, что на нашем диком фронтире это не заведено, пожала плечами и расплатилась наличными.

Теперь, как только я попросил затушить сигарету, она тут же ткнула ею в блюдце и улыбнулась.

— А я все гадала, каким образом выманить вас из общества этого очаровательного создания?

— Задумка сработала, мэм. Но не повторяйте ее. Навлечете неприятности на нас обоих.

Мы умолкли, поскольку! Ча отцепился от табурета и направился к выходу. На краткий момент распахнувшаяся дверь пропустила луч солнца, затем придорожное заведение вновь погрузилось в привычный полумрак. Женщина наклонилась ко мне, предлагая для обозрения существенную часть груди и окутывая облачком духов. Прочитав имя на бейджике, она сказала: