Настал наконец и час радостный; черными тучами подошли к городу дружины царские и стан разбили. Царь Иоанн Васильевич, с боярами и священниками, в самый городок въехал. Встретил его седой протопоп с иконами, крестами и хоругвями, а вместе с ним и все судогжане. Благословлял народ молодого царя и славил его за победу над врагами веры христианской. От кликов радостных, мнилось, потрясался влажный воздух осенний, и звучали этими криками древние мшистые стены острога Судогодского и купола храма древнего деревянного. Когда проехал царь Иоанн Васильевич в дом протопопа, хлынули из ворот городских в стан воинский судогжане: одни несли воинам еду и питье, другие шли звать ратников к себе в гости…

Старый протопоп угостил царя и бояр на славу, не пожалел он для такого случая радостного почать казну свою, долголетним трудом скопленную. Сам он все время ходил вокруг стола трапезного, около гостей дорогих, низко кланялся, просил пить и кушать. Нашлось у старика и вино дорогое заморское, что купил он за год до того у купцов иноземных мимоезжих на случай, если сам владыка Владимирский в город заглянет.

По вкусу пришлось путникам утомленным вино заморское, отведали они охотно и всяких яств вкусных, что приготовил для них старый протопоп со своей протопопицей-старухою. После трапезы захотел царь Иоанн Васильевич отдохнуть, да и бояр утомленных скоро сон сморил после пути трудного.

Уложив гостей во всех горницах, вышел протопоп судогодский на крыльцо посмотреть, все ли в порядке. Шумно было в городе: во всяком доме, во всякой избе были гости дорогие, пировали ратные люди. День уже начал к вечеру клониться, дождик накрапывал… Вдруг приметил старый протопоп, что скачут по грязной улице прямо к его дому многие люди конные, впереди всех по виду боярин, нарядно одетый, сановитый. Подскакал ближе всадник и у старого протопопа о царе спросил.

- Почивает царь-государь, утомившись после дороги дальней, - молвил старик.

- Я с такой вестью приехал, что не грех и разбудить царя-батюшку, - отвечал боярин. - Из самой Москвы поспешил я сюда навстречу царю. Оповести царя, отец, что прибыл боярин Думы его царской Траханиот Василий Юрьевич, что великую милость Господь нашему царю благоверному послал.

Не посмел перечить старый протопоп. Скоро стоял приезжий боярин перед царем Иоанном Васильевичем.

- С какими вестями, боярин? - спросил тревожно молодой царь.

- С добрыми, царь-батюшка, с добрыми! - молвил Траханиот, кланяясь царю в ноги.

- От государыни-царицы, супруги твоей благочестивой, послан я с весточкой, что народился у тебя, государь, наследник твоего престола царского, царевич Димитрий. Государыня-царица в добром здравии, и царевич новорожденный здоров и весел.

Не так обрадовался царь Иоанн Васильевич, когда сказали ему, что взята Казань басурманская, не так заликовал, как теперь. От радости не смог он слова вымолвить!

Давно уже молил царь у Господа себе наследника, кому бы мог он оставить скипетр великой державы русской; об этом молился он вместе со своею царицей молодой, объезжая обители святые, повергаясь ниц перед иконами чудотворными. Об этом часто думал он и среди дня белого, и среди ночи темной. До сей поры благословил Господь брак царский лишь двумя дочерьми - Анной и Марией, да и то первая еще младенцем отошла в мир загробный. Теперь свершилось желание молодого царя, и было то для него великим счастьем.

Опомнившись от радости нежданной, обнял царь доброго вестника, поцеловал его в уста и осыпал дарами богатыми.

Быстро узнали и все бояре о рождении царевича, все с царем ликовали и радовались. В церкви судогодской в большой колокол ударили, в стане воинском радостный шум поднялся.

Долго не мог заснуть царь Иоанн Васильевич в эту ночь; все одолевали его думы, все предавался он надеждам и мечтаниям светлым. Докучна казалась ему эта ночь долгая; хотелось ему, чтобы скорее она прошла, чтобы настало утро, и сел бы он на своего коня борзого и полетел бы туда, к Москве, где ждут его царица и царевич… Мыслил молодой царь о том, как будет он уготовлять для любимого сына наследие богатое, обширное. Будет он землею русскою править, как доселе - милостиво и справедливо; станут в довольстве жить не только знатные люди, а и простонародье. Процветет земля русская, покорит она всех врагов своих, и наследнику царя Иоанна IV достанется царство великое. Если Господь поможет, то прибавится к венцам Московского, Казанского и Астраханского царства еще и венец царства Крымского… Почему бы Москве с Крымом не справиться? Теперь знает царь, как доблестны полки его, как искусны воеводы, как не могут враги выдержать удара силы русской. Ежели Казань взяли, так и Крым немудрено взять… А с другой стороны можно будет и ливонцев смирить, да и у ляхов горделивых отобрать города древнерусские… Вот тогда будет царство великое для царя Димитрия Иоанновича!

Потом иные мысли пошли в голове царской. Думал он, как будет расти царевич-наследник, как будет учиться у отца делам правления, мудрости государской. Вот вырастет он юношей сильным и крепким, разумным и добрым, будет у старика-отца друг и помощник… Сам молодой царевич поведет рать отцовскую на врагов земли русской и с такой же славою победной вернется, с какою ныне возвращается царь Иоанн… То-то будет радость, то-то будет ликование! Встретит старый царь молодого царевича-победителя со всем духовенством перед стенами города стольного, Москвы златоглавой, крепко обнимет, поцелует в уста сахарные…

А когда тяжко станет старику-царю заботиться о государстве обширном, тогда разделит он с молодым царевичем бремя правления. И когда придет конец царю Иоанну Васильевичу, с покоем в сердце закроет он глаза и Богу душу отдаст, зная, что есть на Руси правитель мудрый, наместник ему достойный, что продолжит дела отца великие. Славен будет род царей московских и возвеличится он над всеми владыками земными.

Далеко за полночь заснул царь Иоанн Васильевич, счастливый и радостный.

Проснулся он на рассвете, богато одарил старого протопопа, обещал из Москвы для церкви судогодской прислать новые облачения иерейские, драгоценные сосуды священные; ни один из судогжан также не был оставлен царской милостью - много казны золотой и серебряной потратил в этот день радостный молодой царь на дары и милости.

Наступил 1552 год…

В память победы казанской царь Иоанн Васильевич заложил богатый и обширный храм Покрова Богоматери у ворот Флоровских, о девяти куполах. Но не успел еще зодчий царский возвести основание стен церковных, как многое переменилось во дворце царском. Вернулся царь в Москву с великой пышностью и победу над казанцами отпраздновал, поехал с молодой царицею в Троицкую обитель, где крестили его первенца царевича Димитрия. Крестил царственного младенца архиепископ Ростовский Никандр у мощей преподобного Сергия.

Потом открылась по всей Руси моровая язва: в одном Пскове погребено было 25 000 тел в скудельницах; потом перекинулась язва и на Великий Новгород, и не было конца ее жертвам.

Потом возмутились казанцы недавно покоренные, разбили стрельцов и казаков. Сама Казань, где была дружина царская, мятежничать боялась; зато инородцы казанские, вотяки и черемисы самого воеводу царского Бориса Салтыкова разбили, в плен взяли и тут же зарезали.

А потом и сам молодой царь Иоанн Васильевич тяжкой немочью на одр скорбный повержен был… Никто не думал, что встанет царь с одра болезни.

В своей опочивальне царской лежал на постели, обессиленный и беспомощный, молодой царь. Не столько терзала его болезнь лютая, как тревожило своеволие бояр, которые, видя близкую смерть государеву, нежданно не захотели целовать крест его наследнику, царевичу-младенцу Димитрию. Возле постели царской столпились испуганные и бледные: родичи царя Захарьины-Юрьевы, князь Иван Федорович Мстиславский, князь Владимир Иванович Воротынский, князь Дмитрий Палецкий, боярин Иван Васильевич Шереметев, Михайла Яковлевич Морозов, дьяк Думы царской Иван Михайлович и любимец государев Алексей Адашев. В горнице было душно, пахло снадобьями лекарственными, что давали молодому царю доктора иноземные; пахло и ладаном после молебствий многочисленных.