Закончил Алексей Адашев читать список немчина Шлитта. Слушал его царь молодой с великой радостью.

- Будет теперь у нас кому пушки лить, башни да храмы строить, оружие иноземное ковать, больных лечить и всякие вещи мудреные делать. Исполать тому немчину!

Знать, поладил он с цесарем немецким Карлом.

- Так, царь-государь, - ответил Алексей Адашев, проглядывая дальше грамотку. - Немчин наш хитер да пролазлив; только суется он, куда ему не след. То все про дело говорил, а потом стал всякие выдумки несуразные писать. Ему было наказано людей знающих достать, а он в дела государские мешаться начал. Вот что пишет он далее, вот каковы его советы дерзновенные: “Для того чтобы между царем московским да цесарем немецким крепкая дружба была, надо, чтобы всегда боярин знатный, посол царя московского при цесаре немецком, при дворе его жил. Надо, чтобы тот посол золотом и серебром богато снабжен был, чтобы одаривал он князей немецких и вельмож цесаревых. Должен тот посол пышно жить и богатую свиту иметь: докторов, дворецкого, двух дьяков, людей ученых, толмачей, отроков для услуг, поваров искусных и холопей вдоволь. А все то будет немалых денег стоить - так десятков шесть тысяч талеров серебряных немецких. Царю на них скупиться не след, потому что, видя пышность посла его, все знать будут, как богато и обильно царство русское”.

Выслушал и это молодой царь Иоанн Васильевич; только усмешка легкая мелькнула на устах его.

- Экий хлопотливый немчин-то наш! И тысячами швыряется, словно султан турецкий или шах персидский. Ну да мы его прыть успокоим, когда он на Москву приедет.

Только бы пропустили иноземных мастеров города Ганзейские да ливонцы…

- Что ж, батюшка-царь, - успокоил молодого владыку Алексей Адашев. - Тем иноземцам немалые деньги посланы и великие милости им обещаны. Они и тайком через вражеские земли на Русь проберутся.

Прав был Алексей Федорович Адашев: саксонец Шлитт, набравший на службу царю московскому более ста двадцати человек мастеров иноземных, хотел плыть с ними из города Любека в Ливонию. Но происками ордена Ливонского были они все задержаны; сенаторы любекские посадили Шлитта в темницу, а спутников его выгнали из города.

Все же многие из тех мастеров иноземных тайком продолжали свой путь на Москву, и многие до нее добрались.

Давая земле русской закон мудрый, стремясь просветить темное неведение народа московского, не забывал молодой царь Иоанн Васильевич, что надо с мечом в руке стоять против давних врагов святой Руси, которые терзали ее набегами. Те враги были крымцы, казанцы и Польша спесивая. Но всех злее и всех опаснее была Казань, где царем сидел Сафа-Гирей.

Один раз юный царь Иоанн Васильевич уже сделал попытку покорить проклятую разбойничью Казань. Сам юный государь встал во главе рати своей, но неудачен был поход зимний. Когда полки царские переправлялись через Волгу-реку, во время оттепели великой треснул лед под тяжестью снаряда огнестрельного: много людей и много пушек потонули в воде ледяной. Из-под Нижнего, потеряв надежду, возвратился молодой царь в Москву. Однако послал он все же конные полки свои с воеводою князем Семеном Микулинским на татар. Близ Казани, на Арском поле, разбил храбрый воевода Микулинский с передовой дружиною царя казанского Сафа-Гирея, много пленных взял и богатыря татарского Азика на Москву привез в оковах, доброму люду на диво.

И второй раз ходил царь Иоанн Васильевич походом на Казань мятежную. Было то в 1549 году, когда царь казанский Сафа-Гирей внезапно умер, а казанцы хотели своим царем сделать царевича крымского, сына Саип-Гирея. Тогда молодой царь, не теряя времени, задумал нагрянуть на казанцев, среди которых великие смуты царили.

Велел царь собраться большому полку в Суздале, передовому полку - в Шуе и Муроме, сторожевому полку - в Юрьеве, правому полку - в Костроме, левому - в Ярославле. Сам государь из Москвы на брань выехал, а править стольным городом оставил брата своего двоюродного, князя Владимира Андреевича. Воеводами в великой рати царской были князья да бояре, в боях испытанные: в большом полку - боярин князь Дмитрий Федорович Бельский да князь Владимир Иванович Воротынский; в передовом полку - князь Петр Иванович Шуйский да князь Василий Федорович Лопатин; в полку правой руки - боярин князь Александр Борисович Горбатый да дворецкий угличский князь Василий Семенович Серебряный, а в полку левой руки - князь Михаил Иванович Воротынский да боярин Борис Иванович Салтыков; в сторожевом полку - боярин Юрий Иванович Кашин. Приехали к полкам царевым во Владимир митрополит Макарий да владыка Крутицкий Савва; благословили святители воинов православных и молитвами напутствовали их на трудное кровавое дело.

Поспешно пошли полки русские к стенам Казани басурманской, осадили ее, стали ядрами осыпать, рушить крепость ее орудиями стенобитными. Но еще не судил Бог на этот раз, чтобы пали твердыни казанские перед воинством православным. Настала непогода страшная, дожди-ливни пошли, испортился снаряд огнестрельный; казанцы крепко защищались, и пришлось царю Иоанну Васильевичу со своими полками вспять идти. Но все же не даром прошел этот поход: при устье реки Свияги нашел молодой царь холм высокий, где задумал поставить город крепкий - оплот сторожевой против казанцев.

В начале весны 1550 года послал царь Иоанн Васильевич по Волге на судах многих рать сильную с воеводами князем Юрием Михайловичем Булгаковым, князем Иваном Семеновичем Микулинским, дворецким Данилой Романовичем Юрьевым, конюшим Иваном Петровичем Федоровым, боярами Морозовым и Хабаровым, князьями Палицким и Нагаевым. С другой стороны шли тоже с полками несильными князь Хилков, князь Петр Серебряный-Оболенский и воевода Бахтияр-Зюзин. Сделали передовые полки набег на Казань, всполохнули татар, а потом стали воины московские строить новый город с острогом крепким близ устья реки Свияги. В четыре недели поставили его, крепкими стенами обвели и назвали Свияжском.

Испугались казанцы, вымолили у царя перемирие и стали к себе на Казань в цари просить Шиг-Алея, любимца государя московского, родом из царевичей казанских.

Согласился царь Иоанн Васильевич, но нагорной стороны волжской, где построен был новый город Свияжск, назад татарам не отдал. Недолго царствовал на Казани Шиг-Алей: скоро ушел он оттуда, не поладив с мятежными вельможами казанскими.

Опять Казань возмутилась против царя московского…

В тот день, как должны были до Москвы дойти вести о новом мятеже казанском, молодой царь Иоанн Васильевич с утра беседовал со своими советчиками неизменными - отцом Сильвестром и Алексеем Адашевым. Сильно возмужал и изменился царь Иоанн Васильевич: гордо смотрели очи, повелительна сделалась речь его. Сознал свою силу могучий владыка государства обширного… Но все же покорно слушал он наставления старого священника и добрые советы Алексея Адашева, еще не разлюбил он бескорыстных приближенных своих, еще доверял им во всем.

- Что ни говори, отец Сильвестр, а придется мне третий раз на коня сесть, меч препоясать и вновь полки вести на Казань. Опять сносятся казанцы с моим недругом жестоким, ханом крымским, хотя и дали мне клятву верными быть и не выходить из моей воли царской.

- Чует мое сердце, царь-батюшка, что на этот раз благословит Господь твое оружие бранное победой, - сказал старец Сильвестр, умиленно глядя на смелое лицо молодого царя.

- Теперь самая пора, - отозвался и Алексей Адашев. - Ослабела Казань, нет в ней согласия и крепости. Великая слава тебе будет, царь Иоанн Васильевич, ежели покоришь ты и с лица земли сотрешь исконного врага земли русской!

- И сам я надеюсь на удачу, с помощью Божией! - сказал молодой царь, раздумчиво нахмурив свои брови соболиные. - С поляками нам теперь войны не вести, крымского хана я не боюсь и недавно еще знатно его проучил. Шведы далеко, и у литовцев на нас боем идти силы не хватит.