– Не доучил, – признался Горан.

– Я и вижу. Минут пять продержался, потом попытался поймать меня на дурацкий финт. Мальчишка еще, – бретер снова хлебнул пива и хохотнул. – Милосердие обошлось мне в двадцать золотых... Да что я говорю – в сорок! Герцог же обещал удвоить. А так ни гроша ломаного не дал.

– Вам возместить? – поддержал веселье Марк. – Как вернусь в столицу...

– Не надо, – отмахнулся Софос. – Вечная судьба быть на бобах. За гнусные дела денег не беру, потому что на такое и не подписываюсь. За благородные поступки тоже не беру, благородство само по себе ценно. А каждодневным трудом не слишком разбогатеешь.

– Как же подрядились нашего Алекса порешить? – поинтересовался Терон.

– Не знал я... Ни с кем драться придется, ни про его отношения с племянницей. Клянусь честью. У меня контракт с герцогом, но не вассалитет. В любой момент могу его разорвать, да и он тоже. Видно, князь крепко ему насолил. Аж кипел мой наниматель, желал труп увидеть.

Кстати, тей Лукан был единственным за столом, носящим простой черный цвет. Особая гордость в нежелании продавать свободу кому-либо.

Такой подход Софос объяснил просто: ни Ванджелисы, ни императоры из династии Эдранов не казались ему достойным выбором для присяги в пожизненной верности. Поэтому он продает свое умение пользоваться шпагой и револьвером, но никогда – свободу. Наш мир слишком далек от черно-белого, понятия добра и зла переменчивы, крайне сложно навсегда занять одну сторону, чтобы остаться исключительно с добродетельными синьорами.

Пока внизу разгорался творческий спор об относительности моральных критериев, Иана и Алекс не сказали друг другу ни слова. Они сидели на кровати в ее номере, тесно прижавшись, то сливаясь в поцелуе, то сплетаясь в жарких объятиях, то замирая и боясь спугнуть мимолетное ощущение счастья, накрывшее их с головой.

Но как бы ни полыхала страсть, а в доступной близости не манило ложе любви, они не перешли грань целомудренного общения. Алекс, возможно, был бы не против... Но Иана не рискнула. Опять приличия, девичья тейская честь, ее полагается хранить до первой брачной ночи. В общем, обычные условности, в которых вряд ли Иану можно с суровостью упрекнуть.

Потом тей произнес нежные, немного неуклюжие слова, и обоих прорвало. Они шептались, смеялись, снова целовались... Наверно, не меньше часа минуло, когда перешли к вопросам практическим – где и как сыграть свадьбу, где жить. Да и на что?

Теряя должность князя-регента, Алекс, как это ни парадоксально, не утрачивает княжеского титула. Он формально выше герцогского, если не считать мелкой детали: княжества у его обладателя нет. На время регентства роль княжества выполняли коронные земли Кетрика.

– Так что со мной ты будешь безземельной княгиней.

– Хорошо, милый.

Сегодня она на все согласна.

Но и гвардейская казарма для него закрыта. Не может же целый князь быть простым фалько-офицером и подчиняться Деметру Иазону, не владеющему титулом даже какого-нибудь маркиза.

Шпагу, крыло, револьвер и кошель с монетами Алекс демонстративно бросил Ванджелису, проиграл так проиграл. Что же касается перехода регентства, прав Мейкдон. Остается двигать в Леонидию и ждать очередного совета герцогов, если они надумают собраться. До этого момента князь находится в двусмысленном положении, его можно охарактеризовать только очень коряво: исполняющий обязанности исполняющего обязанности правителя.

– Зато я, наконец, избавлюсь от бремени. Смогу все время уделять тебе. А там – отправимся в Урбан, в Северную Сканду. Мой герцог – тоже не ангел, но ему далеко до подлости Мейкдонов или Ванджелисов. Полагаю, на княжеский титул своего фалько-офицера ему будет наплевать.

– Главное – мы вместе! На первых порах нас приютит Ева.

Алекс покачал головой. Там – Терон. Даже сейчас бывшего соперника лучше отправить отдельно. Обещал же – сделать так, чтобы рыжий не видел его вместе с Ианой.

– Все проблемы решаемы. Но что же мы ждем? В Леонидию!

– Конечно, милый! Только познакомлю тебя с дядей, и в дорогу.

Упомянутый родственник вдруг озаботился: племянница надолго уединилась в гостиничном номере с пылким молодым человеком. На него не подействовали увещевания, что Алекс и Иана месяцами путешествовали вдвоем, что-то особенно подозревать не слишком уместно. Насупившийся тей уже поднялся идти проверять и наводить порядок, как по деревянным ступенькам лестницы загрохотали мужские сапоги, сзади, гораздо аккуратнее – женские туфельки.

Алекс пожимал руку Лукану, слушал его похвальбу, что при желании опытный бретер поразил бы его насмерть еще на первой минуте боя, что столь слабому поединщику страшно доверить Иану, парочка принимала поздравления... А князю и будущей княжне казалось – они еще в комнате наверху и сжимают друг друга в объятиях. Что завертевшаяся вокруг них суета – что-то мелкое и наносное... Главное – они вместе. Вместе! И ничто не способно более разлучить, ни друзья, ни враги. Политика, войны, дуэли, проблемы провинций, мечтающих отделиться, все они провалились в какую-то даль, словно в чужой мир счетводов, заполненный запахом горелой нефти, который Алекс видел в Шанхуне. До поры до времени их ничто не касается.

Все не важно. Праздник любви. Высшее из чувств, дарованное Создателем людям, поглотило их без остатка.

Любовь – это когда ничто, что бы ты ни делал, не в состоянии вытеснить мысли о любимом человеке. Она превращается в единственный критерий. Хорошо – это когда ради любимого и ради любви, все остальное плохо.

Ради нее стоит жить. И она дает новую жизнь.

И был солнечный июльский вечер, когда гвардейцы, Иана и ее дядюшка спустились на раскаленные за день камни Леонидии. Не нужно пока думать о жилье – до официальной отставки в распоряжении Алекса целый императорский дворец.

Он пресек на корню поползновение невесты поселиться до бракосочетания отдельно – в императорской резиденции достаточно покоев, и девушка может провести оставшиеся дни именно там, под патронажем Софоса Лукана.

Появился канцлер. Он поздравил регента с обручением и попросился в отставку – здоровье сдало окончательно. Алекс кое-как оторвался от приятных приготовлений и поручил сначала подыскать замену. Пожалуй, это было единственное государственное решение князя.

Накануне свадьбы, спешно организованной за счет казны, все-таки Алекс еще номинальный глава государства, но без особой помпы – глава временный и добровольно подписавшийся уступить этот пост, его посетил Горан. Жених был занят последней примеркой свадебного мундира. В зеленом сооружении лейб-портной сумел соединить традиции и гвардии, и императорского облачения, но без тонны золотого шитья.

– Как я понимаю, ученик, твои планы не простираются дальше брачной ночи.

– А надо?

– А потом наступит утро. Еще через неделю вроде как соберутся герцоги снова делить престол. Что ты намерен предпринять?

Алекс выпутался из мундира, как из рыцарского доспеха.

– Дезертировать. Тебя приглашаю за компанию.

– Ну-ну. Развивай мысль.

– Свадебное путешествие. Далекое и долгое. Ты с нами?

– Конечно.

– Ты не спросил куда и на сколько.

– Это не имеет значения, – усмехнулся Горан своей особенной рубленой улыбкой, шокирующей незнакомых. – Главное – с тобой. А если там будет мало вина, отсюда захвачу. Об одном прошу, проследи, чтобы меня из гвардии не вышвырнули за прогулы на службе.

Служебное положение тем хорошо, что им можно злоупотреблять, чем Алекс на прощание и воспользовался, заставив тея Иазона выписать Горану бессрочный отпуск с сохранением места в гвардии. Себе, ни много ни мало, князь выделил дирижабль «Эдран» во временное владение, славный трофей последней ламбрийской войны. В каюте был выгорожен отдельный закуток для молодоженов.

Через день после отлета соучастник дезертирства заметил грусть во взгляде воспитанника.

– Чем же ты еще недоволен? Женился по любви, свободен от забот, сбросил ненужные обязанности.