– Пусть дождь смоет кровь.

Почему-то ламбрийцы приняли это за сигнал к атаке.

По старому обыкновению, партнеры стремились не придвигаться друг к другу ближе чем на три-четыре шага и не трогали до поры до времени револьверы, поэтому первыми звуками схватки стали звон металла, чавканье сапог по влажной земле, вскоре к ним прибавились стоны боли.

Не имея возможности щедро использовать Силу, основательно потраченную в полете и слабо восстановившуюся, Алекс ограничился тычком невидимых пальцев в глаза первого соперника. Дага, более приспособленная в качестве второго холодного оружия, вонзилась в сапог балагуру и пробила его насквозь, отчего над пяткой у того выросла необычно острая шпора, отбив всякую охоту быстро двигаться с опорой на эту ногу. Пока земляки, не протолкнувшиеся к гвардейцам в первой волне смельчаков, подхватывали пострадавших, северянин оказался перед краснолицым и пышноусым парнем, устремившимся в яростную атаку. Его левая рука с кинжалом ушла назад в коротком замахе, чтобы шпагой связать оружие Алекса, максимально сблизиться и ударить сверху... И он оказался в шаге у цели.

Вертикальный удар шпагой – атаке – Алекс принял сильной частью клинка и тут же врезал ребром левой ладони над гардой кинжала, услышав хруст кости. Противник вскрикнул, обронил кинжал, но не вышел из боя, его шпага вспорола воздух в стремительном выпаде, отведенном батманом. Безо всякого стеснения, неуместного в схватке с кучей врагов, офицер врезал сапогом по колену верзилы, легкая тейская шпага выписала дегаже и вонзилась в правое плечо, после чего Алекс разорвал дистанцию.

Он мельком глянул направо, где бесчинствовать выпало Горану. Два тела лежат и не шевелятся, оставшиеся на ногах дуэлянты подались назад в замешательстве. Алекс подобрал выбитый кинжал.

– Ну, без глупостей! – старший из гвардейцев взвел курок револьвера, пресекая попытку одного из провинциальных молодчиков вытащить пистолет. Северянин тоже сменил кинжал на огнестрельное оружие. Посрамившись в дуэли на шпагах, местные бойцы не проявили решимости проверить – кто быстрее и точнее спускает курок.

Горан Атрей продолжил:

– Всем – пистолеты и револьверы на землю. Или продолжим, пока не поляжете как заколотые свиньи. Не нравится? Оружие бросить! Быстро! Кошели с поясов! Перстни с пальцев. Не снимается? Иди ко мне – подмогу, отрублю палец.

Главарь яростно швырнул в лужу два револьвера, шпагу, дагу и драгоценные кольца. Физически он не пострадал, что нельзя сказать о самолюбии.

– Вы еще поплатитесь! И поплачетесь. Думаете, это – последняя наша встреча?

– С ними – точно последняя, – покладисто согласился Горан, указывая на два трупа. – Желаешь составить им компанию?

Безоружный главарь приблизился вплотную, едва не касаясь животом револьверного ствола.

– Запомни мое имя, ветроголовый. Я – Элоф Сиверс, сын Улфа Сиверса. А ты?

– Ты слишком ничтожен, червь, чтобы что-то требовать у меня, – отмахнулся Горан. Видя, что Элоф не убирается с дороги, преспокойно снял курок с боевого взвода и врезал стволом под дых, отчего к двум холодеющим телам на земле прибавилось третье, дрыгающееся.

Алекс отыскал взглядом весельчака, чей юмор вдруг исчерпался.

– Будь любезен, отдай дагу.

Тот повис на руках дружков.

– Мне нужен лекарь, чтобы ее вытащить... синьор!

– Ценю учтивость. «Синьор» звучит уважительнее, нежели «ветроголовый». Но и ждать не буду. Сами достанете или помочь?

По его тону молодчики догадались, что клинок из раны гуманнее извлечь самим. Со столичного изверга станется просто отрубить ногу... Двор «Трех карасей» огласил вопль и жалобное оханье, без малейшего намека на обычные шуточки парня.

По обыкновению, оружие погибших на дуэли было предложено хозяину таверны за половину цены, но тот отказался выкупить трофеи даже за треть.

– Сожалею, синьоры. Если я так поступлю, Элоф завтра же заберет v меня свое имущество бесплатно, – он смутился, не желая произносить следующие слова, но был вынужден. – Попрошу вас после ужина покинуть мое заведение, а лучше – прямо сейчас и как можно скорее.

– Он приведет в подмогу целый полк? – догадался Алекс.

– Конечно, тей.

– Но мы не нарушили никаких законов, только защищались. Это – вопрос чести!

– Здесь один закон, – вздохнул местный. – Он гласит, что господа по фамилии Сиверс всегда и во всем правы.

– Мы остаемся тут. Готовьте комнату! – отрезал Горан. – Куда мы, к дьяволу, полетим на ночь глядя? И мой товарищ ранен.

Алекс недоуменно проследил за взглядом напарника. Обнаруженный урон вызвал гнев, намного превзошедший последствия оскорблений банды Сиверса.

– Черт! Да будут прокляты все демоны ада! – простонал Алекс, рассматривая дыру в камзоле, заляпанную красным. – Царапина пустяковая, но как я покажусь ей на глаза в таком виде? Лучше бы по лицу еще раз полоснул.

Старший гвардеец рассмеялся от души. Приключения последних двух лет оставили такой неизгладимый отпечаток на щеках, лбу и даже ушах его приятеля, что один или два новых рубца не испортят картину. Хозяин сдался. Он даже пообещал, что за час его племянница очистит камзол от крови и залатает прореху, после чего велел подавать ужин.

Как только теи вселились в уютную мансардную комнату с наклонным потолком, к ним тут же пожаловали Франса с коллегами-красотками.

– Высокородные синьоры! Мы так благодарны, что Сиверс с дружками получили, наконец, отпор, что готовы обслужить вас бесплатно.

Алекс отказался, а Горан охотно удалился на полчасика. Когда он вернулся, напарник подлечил ранку способом, выученным в монастыре Шанхуна, и расслабленно растянулся на кровати.

– Готов? Одевайся!

– Думаешь, Элоф нагрянет прямо сейчас?

– Судя по тому, что рассказали девочки, требуется пара часов, чтобы вытащить стражу из казармы, а офицеров из домов. Выходит – вот-вот пожалуют.

– Но мы не улетим далеко. Темно, с дневного перегона не восстановились.

– Далеко и не надо. К Иане!

– Ты что? – Алекс даже вскинулся от возмущения.

– Твоя возлюбленная – настоящий боец. Она может кокетничать и ломаться как барышня, но, судя по твоим рассказам, в минуту опасности действует верно. А там и подгадаешь подходящий момент для выяснения дел сердечных.

Они выбрались на крутую крышу через мансардное окно, аккуратно вытащив за собой крылья и трофейное железо. Первым делом устремились к реке, груженные оружием отряда Элофа. Шпаги, кинжалы, даги, пистолеты и револьверы на добрые полсотни золотых ссыпались в черные волны, где вряд ли кто-то оценит их стоимость.

На обратном пути заметили пару крылатых теней, опустившихся на крышу «Трех карасей». На улице видна колонна конных и пеших с факелами. Горан вытащил напарника из кровати за каких-то десять ми-hvt до неизбежной встречи с теями местной стражи

и четверти часа до прихода к ним наземной подмоги. Франса с хозяином заведения оказались правы в своих опасениях.

Алекс не знал, что опаздывает в другом, не менее важном для него деле.

В отличие от Ламбрии, где тщательно запирают ворота во двор от незваных гостей, в Икарии внешняя защита, как правило, чисто символическая – слишком многие способны спланировать внутрь ограды. Горан и Алекс, никогда не бывавшие у Ианы в Кальясе, отыскали ее дом без труда. Помогла обычная тейская атрибутика: удобная для приземления площадка во дворе и высокая башенка с балконом без перил.

На стук в дверь через какое-то время отозвалась заспанная служанка лет пятидесяти, совсем седая, в смешном лиловом чепце.

– Синьора Лукания улетела в Нирайн, благородные теи! – сообщила она обескураживающую новость.

– Давно? – растерянно промолвил Алекс.

– Два дня назад, в сопровождении гвардейца в синем плаще. А вы...

– Тей Алексайон Алайн и тей Горан Атрей, из Леонидии, – младший представился за двоих.

– Проходите! Синьора предупреждала о тее Алексайоне.