Составив выборку и тщательно записав все, что нужно, Холмс проговорил:

— Ну–с, дорогой Ватсон, половина дела у меня в руках. Остается лишь выяснить личности первопродавцев и склады ворованных вещей. Вы поможете мне, Ватсон, проследить Бахтадьяна, имеющего, по–видимому, непосредственное сношение с ворами.

— С удовольствием! — согласился я.

— В таком случае нарядитесь–ка простым рабочим и будьте готовы к довольно–таки утомительной работе. Сегодня он придет снова ко мне, но вы будете уже загримированным и не подходите на всякий случай близко к нам.

Сказав это, он надел шляпу и вышел, обещав вернуться через несколько минут.

Действительно, скоро он вернулся.

— Ну, вот я и узнал адрес Бахтадьяна, — весело произнес он. — Оказывается, он живет здесь же, на краю поселка, но только очень редко бывает дома. Пока, Ватсон, давайте закусим, а там уже примемся за дело.

Мы поели холодной телятины, ростбифу и ветчины, запили это все доброй порцией лафита, и с помощью Холмса я принялся приводить себя в другой вид.

Высокие смазные сапоги, полосатые старые шаровары и парусиновая блуза с картузом составили мой костюм.

А несколько штрихов, проведенные искусной рукой Холмса по моему лицу, и рыжеволосый парик да маленькая бородка сделали меня совершенно неузнаваемым.

Покончив с переодеванием, я вышел в магазин и сел в темном углу на кульке с солью.

В это время сам Холмс надел такой же, как и я, костюм, но чтобы скрыть его, накинул поверх его халат.

Вскоре пришел и Бахтадьян.

На меня он не обратил никакого внимания и сразу обратился к Холмсу:

— Ну, сегодня привезут тебе ящиков пять. Товар будет разный, так как разбираться некогда. Берут ящики, какие попало. Привезут, тогда мы с тобой и посмотрим, что там есть.

— Ладно! — произнес Холмс. — Поздно ли привезут? А то ведь мне надо место приготовить.

— Не раньше трех часов ночи, — сказал Бахтадьян. — К этому времени и я подойду.

— Ну, ну.

— А сейчас мне некогда!

— Ступай куда надо! Разве я тебя держу? — произнес Холмс, пожимая плечами.

Бахтадьян ушел.

Становилось темно, и спустя полминуты мы уже с трудом различали силуэт его фигуры, удалявшейся по направлению к станции.

— Ступайте вперед! Не упускайте его из виду! — крикнул мне Холмс, схватывая коробку с гримом.

Я выскочил из квартиры и пустился вслед за Бахтадьяном, в то время как Холмс с быстротой молнии работал над своим лицом.

Следом за Бахтадьяном я пришел на станцию.

Не упуская его из виду, я сел прямо на землю около забора.

В это время ко мне подошел долговязый парень с подстриженными в скобку черными волосами.

Его руки, лицо и костюм были вымазаны углем, делая почти незаметными небольшие черные, щетинистые усы.

— Поезд на Манжурию скоро пойдет, земляк? — спросил он меня, опускаясь рядом со мною на землю.

— А шут его знает! — ответил я.

— Так… — меланхолично протянул он и умолк.

Затем, посидев немного, он обернулся ко мне и дружески хлопнул меня по плечу.

— Мало же вы наблюдательны, дорогой Ватсон! — услышал я знакомый голос.

Я взглянул на Холмса, приведшего себя в такой грязный вид, и от души расхохотался.

— Тсс… — шепнул он мне. — Не надо обращать на себя внимания.

В это время к Бахтадьяну, ходившему взад и вперед по платформе, подошел начальник депо и, отведя его в сторону, стал что–то серьезно и осторожно говорить ему.

Тут же к ним подошел и третий человек, по виду похожий на десятника, и вмешался в разговор.

Пока они говорили, подошел товарный поезд.

Начальник депо медленно отошел от группы и подошел к вышедшему на платформу начальнику станции.

Вместе с ним они пошли вдоль поезда и, не доходя до конца, остановились около пятого сзади вагона.

Я заметил, как начальник станции едва заметно кивнул головой на этот вагон.

В тот же момент Бахтадьян и его компаньон, следившие издали за начальниками станции и депо, вскочили на одну из вагонных площадок.

— Идемте и мы, Ватсон, на место, — произнес Холмс. — Они ведут себя очень осторожно! Я не сомневаюсь в том, что начальник станции указал Бахтадьяну на пятый вагон с конца. Обойдем поезд с другой стороны и сядем на одну из пустых площадок так, чтобы никто нас не видал.

Мы обошли поезд и стали прохаживаться мимо него.

Но вот, наконец, раздался третий звонок.

Поезд тронулся, и мы, выбрав пустую площадку, вскочили на нее на ходу.

Как только поезд стал останавливаться около следующей станции, мы соскочили на землю и притаились под вагонами стоявшего на соседнем пути поезда.

Не успели мы спрятаться, как увидели фигуру Бахтадьяна и его спутника.

Они прошли быстро мимо нас, направляясь к вагонам. Не доходя пятого сзади вагона, они остановились и так же, как и мы, спрятались под поезд.

Но лишь только пробил третий звонок и поезд тронулся с места, оба они быстро вскочили на площадку пятого вагона. В свою очередь и мы заняли свое прежнее место на площадке.

Таким образом, нас отделяло от них четыре вагона.

Лишь только поезд отошел на версту от станции и справа от пути снова пошел крутой откос скал, как тьма сгустилась до того, что невозможно было рассмотреть даже телеграфные столбы.

Туннель следовал за туннелем.

Когда поезд влетал в галерею, подымался такой шум, что сколько ни напрягали мы слух, чтобы что–нибудь услышать, мы ничего не могли сделать.

Но вот поезд пошел на подъем.

Ход замедлился, и в следующий туннель поезд вошел почти черепашьим шагом.

Но и тут, несмотря на такой ход, шум поезда был настолько силен, что расслышать какие–либо посторонние звуки не представлялось никакой возможности.

Как только мы выехали из туннеля, Холмс обратился ко мне:

— Послушайте, дорогой Ватсон! На первой же остановке вы слезете и постарайтесь возможно скорее добраться домой. До трех часов ночи вы свободно успеете это сделать. Когда придет с товаром Бахтадьян, примите товар, но скажите, что я уехал на сутки или двое по очень выгодному делу. Скажите, что откупоривать и оценить товар без меня не решаетесь и, если он вам не доверяет, пусть пока заберет тюки.

— Ну а вы, Холмс? — спросил я.

— Я вернусь через сутки, может быть, и раньше, а может быть, и немного позже, смотря по обстоятельствам, — ответил он. — Во всяком случае наблюдайте за всем, что происходит вокруг вас.

Он дал мне кое–какие инструкции и, когда поезд подошел к станции — слез.

Я слез также, но Холмса не видал.

Он исчез неизвестно куда.

Обратный поезд, на мое счастье, уже стоял на станции, и так как была ночь, я беспрепятственно занял место на одной из площадок товарного вагона.

В четверть третьего я был уже дома.

Около половины четвертого в дверь постучали.

Это оказался Бахтадьян, привезший вместе с двумя какими–то людьми четыре ящика товара.

Он очень удивился, узнав, что Холмса, которого он знал под фамилией Ведрина, нет дома.

По–видимому, он хотел скорее сбыть товар, получить деньги и считать себя в стороне.

Но делать было нечего.

Везти товар обратно он не захотел и, сказав, что придет через два дня, ушел.

Весь следующий день я провел один, сидя в лавке и отпуская по мелочам товар разным покупателям, которых было не особенно много.

Часов около девяти вечера явился Холмс.

Сбросив с себя платье рабочего и стерев грим, он с жадностью накинулся на еду.

— Как жаль, что я не захватил в карман хоть несколько бутербродов. Целый день мне пришлось работать на голодный желудок! — проворчал он.

По его сосредоточенному и озабоченному виду я сразу догадался, что он путешествовал недаром.

Мельком взглянув на ящики с привезенным товаром, он сказал:

— Бахтадьян был здесь! Он явился к вам с двумя рабочими, около половины третьего ночи. На правом плече его было белое пятно. — Я припомнил, что действительно заметил на правом плече Бахтадьяна белое пятно.