Сначала мы шли на запад по вьючной тропе, извивавшейся по гористому берегу Амура.

Пройдя верст двадцать, мы свернули вправо и пошли тайгой.

Великая сибирская тайга, необъятная и суровая, приняла нас под свою угрюмую сень.

Так продвинулись мы еще верст восемь, когда Федор вдруг остановился.

— Так посмотреть? — спросил он Холмса.

— Что? — удивленно спросил тот.

— Первый «грех». Хочешь?

— Да, — ответил Холмс.

— Ну, так пойдем, — коротко сказал Федор и, оборотясь к нам, добавил:

— А вы здеся побудьте.

Они ушли, а мы с приставом остались на месте. Мы провели довольно скучно время, тем более что оно казалось нам бесконечно длинным.

Но вот, наконец, часов через пять они вернулись.

— Ну, что? Как? — набросились мы с расспросами на Холмса.

— Ничего, — ответил он. — Я видел двух братьев. Их черты лица настолько характерны, что теперь я без труда узнаю всех семерых в любой толпе, тем более что Федор говорил, что все они очень похожи друг на друга.

— О, да! — ответил пристав.

— Мне удалось узнать очень важную вещь, — продолжал между тем Холмс.

— Ну, ну! — заторопили мы.

— Когда мы подошли к опушке тайги против первого «греха», мы засели в кустах почти у самого станционного дома. У столба стоял привязанный оседланный конь, уже взмыленный, и из этого я заключил, что либо у хозяина есть гость, либо он сам откуда–нибудь приехал.

Притаившись в кустах, мы стали ждать. Наконец, дверь отворилась, и из них вышли два рослых молодца. Они были удивительно похожи друг на друга. Один из них сел на лошадь и, кивнув головой другому, сказал:

— Значит, к Сергею!

И уехал. Федор говорил, что Сергей — один из семи братьев. Он живет на четвертом стане отсюда, значит, на центральном. Из этого можно вывести заключение, что четвертый стан представляет из себя центральный сборный пункт.

И, обратясь к приставу, Шерлок Холмс с улыбкой произнес:

— Как видите, если идти по нити сначала, то не трудно добраться и до клубка.

— Не совсем так, — ответил тот. — Для того, чтобы покончить с ними, надо застать их на месте преступления.

— И это будет, — с уверенностью произнес Холмс. — Надо только быть настойчивым, а не налетать на минутку для того, чтобы посмотреть и ничего не увидеть.

— Посмотрим на вас, — ответил пристав, и в голосе его послышалась ирония, вызванная неприятным для него намеком.

— Итак, Ватсон, сегодня в поход! — заговорил Холмс.

— Ты… этак вы меня совсем загоняете! — проговорил пристав. — Имейте в виду, что я и так уж сильно кашляю.

— О, о! Вы кашляете? Вот уж это совсем не подходящая болезнь! — с сожалением произнес Холмс. — В таком случае вам придется сегодня посидеть одному, иначе вы нас выдадите головой.

— Куда же вы собираетесь?

— На четвертый станок.

— Тьфу, чтобы вас! — разозлился Курабко. — Ведь это верст двадцать восемь отсюда, а то и все тридцать, да еще по горам!

— Вот поэтому–то нам и необходимо двинуться в путь немедленно, — твердо сказал Холмс.

Пристав только рукой махнул.

Однако ему пришлось покориться.

Хорошо отдохнув и закусив, мы бодро тронулись в путь по вьючной тропе.

Однако, не доходя второго «греха», Федор свернул в тайгу.

— Если идти напрямик, то больше восемнадцати верст не выйдет! — сказал Федор.

— Да это расчудесно! — воскликнул Холмс. — Ведите нас, ведите, дорогой помощник!

Мы свернули с тропы и углубились в тайгу.

Это было чудное путешествие.

Бесконечная, полная тайны, мрачная тайга окутала нас. Исполинские вековые кедры, сосны и ели серьезно и тихо пошептывали своими зелеными вершинами, словно протестуя на неожиданное вторжение в их среду.

Ни дороги, ни даже тропинки не было.

Федор, знавший тайгу как свои пять пальцев, вел нас наизусть, словно дикарь отыскивая дорогу среди гигантских стволов.

Но хотя этот путь и был вдвое ближе, зато по качеству он поистине мог бы назваться каторжным.

Мы то залезали в болото, то карабкались на горы, то чуть не кубарем скатывались в овраги.

Пристав плевал, ругался и пыхтел.

Прошло часа четыре.

— Ну, теперь еще часа два и мы на месте! — произнес Федор.

Мы двинулись дальше.

Вдруг Холмс остановился и, словно гончая собака, стал нюхать воздух.

— Гм… вы не чувствуете, господа, запах падали? — спросил он.

— Малость есть! — ответил Федор, втягивая носом воздух.

Холмс сделал несколько шагов вперед, потом возвратился, затем пошел вправо.

— Сюда, сюда! — донесся до нас его тревожный голос.

Мы бросились к нему и, добежав до него, вдруг в ужасе остановились.

Холмс стоял над двумя человеческими трупами, небрежно брошенными один на другой.

Склонившись над ними, мы стали смотреть на них. Оба убитые были рослые, здоровые мужчины в широких приисковых шароварах и рубахах, подпоясанных широкими кушаками.

Меткие пули, по–видимому, хватили их наповал, так как у каждого из них было лишь по одной пулевой ране: у одного в голове, у другого в груди. Пустые котомки валялись тут же, а с ног, видимо, были стянуты сапоги, так как портянки лежали тут же. Волки уже слегка тронули трупы.

— Вот оно! Начинается! — прошептал Холмс, пристально глядя на убитых. — Совсем свежие трупы! Убиты не более десяти дней тому назад… Шли издалека, на что указывают слегка припухшие подошвы ног и протоптанные портянки… По–видимому — приискатели…

Холмс нагнулся над землей.

— А вот и следы! — тихо произнес он. — Вы, по–видимому, ошиблись, г–н Курабко, говоря, что тайга не сохраняет следов.

С этими словами он вынул из кармана прекрасный карманный аппарат и сделал несколько снимков.

После этого он измерил следы меркой.

— Убийцы ушли на юг, это ясно показывает направление следов… Их было двое… Ага! Вот и примятый кустарник, где они засели.

Говоря это, Холмс подвигался по следам, тщательно оглядывая каждую пядь земли.

— Ну, вот! Я так и думал! — крикнул он нам.

Мы подошли к нему.

Он стоял на тропе и указывал нам на нее.

— Жертвы шли по тропе, направляясь…

— С приисков, — перебил его Федор.

— Я так и думал, — согласился Холмс. — В этом месте злодеи устроили на них засаду, убили их и, ограбив, скрылись.

Но, хотя около трупов и сохранились следы, зато на тропинке они совсем не были видны, и Холмс, промучившись напрасно полчаса, возвратился не солоно хлебавши.

Вынув финский нож, он наклонился над убитыми.

— Одна рана сквозная; у другого пуля застряла в груди, — произнес он. — А ну–ка извлечем ее. Ее размер и форма дадут нам кое–какое указание.

С этими словами он принялся кромсать труп с искусством заправского мясника.

Покончив с этой операцией, он тщательно спрятал сплюснувшуюся пулю.

— Ружье нарезное… вероятно, винчестер. Ну–с, господа, пора нам и в путь.

Мы снова двинулись вперед.

Так шли мы до тех пор, пока Федор не остановил нас.

— Осталось недалече! — сказал он, глядя на Холмса как солдат на своего командира.

Мы остановились.

— Ну–с, — обратился Холмс к приставу. — Вам придется подождать нас здесь.

— Долго?

— Не знаю. Во всяком случае не более суток.

— Ну, уж ладно, потерплю, — сказал пристав.

— Одному–то вам придется быть не долго, — проговорил Шерлок Холмс. — Федор только проводит нас и вернется к вам, а назад я найду дорогу и сам. Я привык запоминать местность и не ошибусь. А свой багаж мы оставим здесь.

Мы простились с Курабко, пожелав ему не быть съеденным дикими зверями, и ушли.

Действительно оставалось немного.

Едва прошли мы немного более получаса, как тайга стала редеть и, наконец, перешла в густой кустарник, шедший до самого берега.

Лишь только мы вышли из тайги, как увидели четвертый «грех».