— …и боюсь же я этой сволочи, корреспондентов! — громко резонировал начальник станции, продолжая, очевидно, начатую раньше беседу. — Прежде эта дрянь сюда не заезжала, было вольготно, а как пошла война, так они и потянули, словно нечистая сила.

— Дд–а! — протянул басом машинист.

— А главное, не знаешь, откуда он вынырнет, — продолжал начальник станции. — Даже среди военных завелись! Приедет, вынюхает и сгинет…

— А ты бы какого–нибудь эдак под колесо… будто нечаянно…

— Не ухватишь, брат! Прытки очень и все с пассажирскими поездами ездят. Где их разберешь? Слава тебе Господи, что еще на товарных не рыщут! Сразу бы нас на одно жалованье посадили!

— Черти! — выругался машинист.

Они подошли к паровозу.

— Не выпить ли, что ли, еще коньячку на дорожку? — предложил начальник станции.

— Ну что ж!

— Ей, Ванька! — крикнул начальник. — Тащи–ка коньяк и рюмки к паровозу.

Приятели сели на траву и через несколько минут снова принялись за питье.

Притаившись за вагоном, мы слушали их разговор.

— Сколько вагонов взял? — спрашивал голос начальника станции.

— У Аберьянца?

— Да.

— Два.

— Много ли получил?

— По двадцати рублей за вагон.

— Он мне уж на тебя жаловался. Говорит — грабеж!

— Пущай! Ты намедни показал мне эти вагоны, ну я и велел отцепить их от поезда. Он заметил и ко мне. — По какому, кричит, праву опять отцеплены вагоны? Они прямого сообщения, а из России идут уже четвертый месяц! Это безобразие! — Ну, и пошел кричать. А я ему и говорю: — Поезд на подъем пойдет, состав чересчур тяжел, так что задние вагоны отцепить пришлось. Паровоз не вытянет. — Ну, он к тебе, вероятно, и пошел.

— Да, да. Ну, я ему и сказал, что машинисту виднее. Кричал, орал, что пожалуется, да ведь я знаю этих купцов! Кончил ведь тем, что заплатил.

— Ха–ха–ха! — расхохотался машинист.

— Чего ты?

— А я подумал: сколько влезет купцу доставки, нормальной скоростью вагон со своим товаром от Москвы до Харбина?!

— Я как–то высчитывал! — весело ответил начальник станции. — По моему расчету он должен, кроме тарифа, заплатить рублей двести за вагон.

— Во время войны и больше было!

— Дд–а! Тогда и до тысячи доходило. Ну–ка, хлопнем!

— Вонзим! Заработали по две красненьких и ладно.

— Завтра я на вагонах купца Лиу–Пин–Юна заработаю! — проговорил начальник станции.

— В ремонт?

— Да. Скажу, что нахожу их сломанными… Надо, мол, в депо отправить, а перегружать груз нельзя, потому что пломбы в Москве наложены. Постоят денька два на запасном пути, так небось раскошелится! А то и месяц продержу!

Оба весело загоготали.

Снова послышалось бульканье бутылки.

Но через полчаса бутылка была, вероятно, допита, и сильно пьяный машинист, простившись с приятелем, полез на паровоз.

Раздался третий звонок.

Поезд дернуло так, что мы с Холмсом едва не вылетели с площадки.

— Однако… гм… ездить на этих поездах, кажется, опаснее, чем охотиться за самым отчаянным разбойником, — заворчал Шерлок Холмс.

Поезд понесся очертя голову.

Вагоны прыгали, шатались, словно пьяные, и мы, уцепившись за перила, употребляли невероятные усилия, чтобы не слететь с поезда.

— Ну и порядки! — ворчал Холмс. — Здесь любое страховое общество прогорит, если возьмется страховать поезда и людей от крушений! А администрация–то какова! Как вам нравится: для того, чтобы заставить вагон с собственным грузом дойти нормальной скоростью, надо раздать одних взяток двести рублей!

Будки дорожных сторожей мелькали одни за другими.

Но вот, наконец, мелькнул и семафор.

Пьяный машинист умерил ход и так круто остановил поезд около станции, что несколько вагонов чуть не треснуло.

Прошло полчаса.

— Черт возьми, ну и остановки! — возмутился Холмс. — Пойдемте–ка, дорогой Ватсон, спросим: скоро ли отправится дальше наш поезд.

Мы вошли в станционный дом, из одного из окон которого доносились пьяные песни и крик.

— Скоро ли пойдет поезд? — спросил Холмс какого–то сторожа.

— А вот машинист с помощником поужинают, ну и пойдет, — ответил тот.

— То есть как же так поужинают? — спросил Холмс, приходя почти в бешенство. — Да ведь он на прошлой станции уже наужинался более чем достаточно!

— Ну, значит, еще хочет, — флегматично отозвался сторож.

— Тьфу ты черт! — плюнул Холмс, отходя снова к поезду.

— А не лучше ли нам слезть с поезда и подождать поезда, на котором машинист не так любит ужинать? — посоветовал я.

— Гм… я и сам начинаю думать об этом! — проворчал Холмс. Но так как поезда другого еще не было, мы снова сели на ступеньку вагона и стали ждать: что будет дальше.

На этот раз машинист и его помощник ужинали почти полтора часа.

Стало светать.

Наконец они показались.

Но боже, что за вид был у них!

Машинист наужинался до того, что идти собственными средствами для него не представлялось ни малейшей возможности.

Поэтому кортеж получился великолепный.

Два сторожа тащили волоком машиниста, а его помощник шел за ним, едва передвигая ноги и напевая самый разухабистый русский мотив.

Толкнув меня рукой, Холмс произнес:

— Как вы думаете, дорогой Ватсон, что будет с поездом, если машинист с его помощником вздумают еще раз поужинать? Ведь можно предполагать, что мы не доедем до следующей станции.

Я только махнул рукой.

— Во всяком случае посмотрим, нет ли площадки у одного из задних вагонов. Все же безопаснее на случай крушения! — сказал Холмс.

В то время, как машиниста и его помощника еле водворили на паровоз, мы с Холмсом устроились на площадке третьего с конца вагона.

— Ну–с, Ватсон…

Не успел Шерлок Холмс договорить своей фразы, как ужасный толчок заставил нас судорожно схватиться за перила.

— - Начинается! — с ужасом произнес я.

Но, к нашему удивлению, мы не двинулись вперед, а продолжали стоять на месте.

Холмс высунулся с площадки, чтобы посмотреть, в чем дело, и вдруг удивленно проговорил:

— А ведь поезд наш ушел, дорогой Ватсон.

— Как же так? — удивился я.

— Очень просто! Машинист, конечно, заснул, а его помощник так дернул спьяна поезд, что четыре задних вагона оторвались от поезда и остались вместе с нами на месте, в то же время как поезд ушел вперед.

На станции поднялась тревога.

Вероятно, и в поезде кто–то из кондукторов заметил случившееся, так как за семафором поезд остановился и снова пошел назад.

Четвертый сзади вагон с оборванными тяжами и цепями вывели из состава.

Два ужаснейших толчка снова чуть не сшибли нас с ног. Вероятно, они были последней каплей, переполнившей чашу терпения Шерлока Холмса.

Соскочив с поезда, он крикнул:

— Слезайте, дорогой Ватсон, слезайте скорее, пока нам еще не успели переломать ребра и свернуть шеи.

Признаюсь, я очень охотно последовал его совету.

Поезд ушел, а мы остались на пустой станции, на которой все, казалось, спало крепким сном.

Впоследствии мы не каялись, что не поехали с этим поездом.

Ровно через три четверти часа после того, как мы покинули его, он на полном ходу сошел с рельс от чересчур быстрой езды на одном из поворотов, причем, как сообщал нам сторож, двенадцать вагонов превратились в щепы, несколько штук треснуло, и уцелело лишь пять задних вагонов, на которых поездная прислуга отделалась лишь ушибами, правда — довольно сильными.

Машинист и помощник были убиты, кочегар — тяжело ранен.

Из поездной прислуги были убиты два кондуктора и трое тяжело ранены.

Узнавши эти новости, мы забрались на товарную платформу и, вынув приготовленную заранее закуску, утолили голод, дававший себя уж чувствовать.

Затем Холмс вынул свою записную книжку и стал что–то в ней записывать.