XXXVIII

   Но слова ужасны эти,

   В них пророческая тьма...

   Что страшнее их на свете?

   Не грознее смерть сама! --

   "Полные грехов сознанья

   В страхе все пойдут на суд,

   И в лицо им их деянья

   Приговор произнесут!"

   Их деяния, их совесть!

   Совесть -- тайный наш судья!

   Он расскажет сердца повесть,

   Ничего не утая...

   Вижу прошлое в боязни...

   Жизнь раскрыла свиток свой...

   Что бичи, темницы, казни

   Перед совестью живой!

   XXXIX

   Отдохнуть, молчать, забыться!..

   Думать больше не хочу!

   Ночь долга... Мне все не спится!.." --

   Дмитрий тихо взял свечу

   И, подняв над головою,

   Он проходит комнат ряд...

   Спальная одета тьмою...

   В ней портьеры шелестят...

   Приподняв их, в светлом круге

   Со свечою Дмитрий стал

   У трюмо... И вдруг в испуге

   Отшатнулся от зеркал...

   Дмитрий смотрит, полн смятенья:

   Гладь зеркальная чиста,

   В ней не видно отраженья...

   Где стоял он -- пустота!

   XL

   В зеркале он видит ясно

   Освещенный кабинет

   И края портьеры красной,

   Но его лица там нет!

   -- Это смерть! - шептал он глухо,

   Уронив свечу из рук.

   Громко, явственно для слуха

   Дмитрий слышал сердца стук.

   Бледный весь, шатаясь странно,

   Дмитрий в кабинет вошел.

   -- Смерть! Так скоро, так нежданно! -

   Он шептал, держась за стол.

   В перебое учащенном

   Сердце сжалось... Смолк суфлер...

   И, схватясь за грудь, со стоном,

   Дмитрий рухнул на ковер.

   XVI

   Конвульсивно, сжавши складки,

   Дмитрий вытянулся весь...

   И вкусил покой, столь сладкий,

   Что мы с ним простимся здесь.

   Нет финала лучше смерти:

   Смерть -- конец, и эпилог

   Выдумать никто, поверьте,

   Превосходнее не мог.

   Он удобен для романа... -

   В жизни слишком мрачен он.

   Но добавлю: утром рано

   В кабинет вошел сэр Джон.

   Он лакей был, а не патер,

   К мертвецам он не привык

   И, сказав: "What is the matter?"

   Стал с метелкою в тупик.