Счастье ласки, грусть разлуки
Вспоминал ему мотив.
XXV
Вдруг с ним, молча, села рядом
Tень от месяца... Бледна,
В белом платье, грустным взглядом
Смотрит на него она.
Призрак, сон, воспоминанье.
Тень прошедшего пред ним,
Но они глядят в молчанье
Друг на друга... Недвижим,
Дмитрий видит образ странный.
Точно!.. Так... шесть лет назад,
Здесь в саду, где был он с Анной,
Он такой же видел взгляд,
Та ж улыбка, те же речи,
Тот же милый, нежный вид,
И условленные встречи
На скамье, где он сидит.
XXVI
-- Дмитрий! - тихо тень сказала,
Помнишь месяца лучи?
Здесь с тобою мы, бывало,
Отдыхали... -- О, молчи! --
-- На груди своей качая
Нежно голову мою,
Ты, смеясь, шутя, лаская,
Пел мне баюшки-баю!
-- Стася! -- Да, меня так звали,
Если ты не позабыл...
Помнишь ли?.. Теперь -- едва ли!..
-- Крестик твой я сохранил!
-- И носи его, мой милый!
Мы крестом обручены
К новой встрече за могилой,
Где мы свидеться должны!
XXVII
Сон исчез... лишь месяц, тени...
Сад молчит... скамья пуста...
И дрожа, как лист осенний,
Сдвинув бледные уста,
Дмитрий бросился с рыданьем
Вон из сада, сном гоним,
Тишиной, воспоминаньем,
Тихо кравшимся за ним.
-- Эй, Мамут! Скорей! Где кони?
-- Лошадь рвется, господин!
Жду давно! -- Как от погони,
По краям крутых стремнин,
Дмитрий мчится, убегая
От мучительного сна...
Вот пред ним скала нагая
Над дорогою видна*.
______________
*) Скала на пути к деревне Дерекой.
XXVIII
Молочай и терн колючий
Вкруг нее... уступы скал...
Мнилось, будто лев могучий,
Изогнув хребет, лежал
Над оврагом... изваянье,
Грубый образ из камней.
"Джин-Кая" -- скалы названье,
Камень духов и теней.
Робко мимо всадник скачет,
И обходить пешеход:
Ночью тут ребенок плачет,
Кто-то кличет и зовет.
И коня сдержав уздою,
Дмитрий сталь перед скалой,
Неподвижною, седою,
Озаренною луной.
XXIX
-- Барин! Место здесь худое,
Поспеши! - шепнул Мамут.
-- Что же, страхи здесь? Пустое!.. -
Смотрит Дмитрий. -- Эблис тут! --
-- Эх, Мамут! Страшней бывает!
Шевелятся волоса...
Кто-то стонет и рыдает
В самом сердце... Голоса
Плачут жалобно и тонко,
Нам напоминая вновь
То любимого ребенка,
То забытую любовь!
Смерть, печали, огорченья --
Не забыть их, не уйти!
И кивают нам виденья,
Став печально на пути!..
XXX
-- Уж давно я примечаю,
Барин, джин тебя следит,
Враг твой, дух!.. -- Мой враг? Не знаю...
-- Смысл созвездий мне открыт.
В книге я смотрел старинной,
Книге звезд, "Эльдыз-Намэ"...
Видишь там, за тучей длинной,
Господин, звезда во тьме?
Вот она -- с Хурван-Хураном,
Золотистою звездой,
Путеводной караванам!
Та звезда грозит бедой.
То -- Хазмер, твое светило!
Возвещает смерть оно...
Так предсказано мне было.
-- Э, Мамут! Не все ль равно?..
XXXI
-- Предначертано от веку, --
Сулейман сказал, пророк, --
Каждому дан человеку
Спутник, враг, недобрый рок...
Есть и твой... Его жилище --
Ветер ночи... Он с тобой
В пустырях и на кладбище...
Берегись, где дом пустой!
Он в развалинах ютится,
Он приходит тайно в храм,
Он летает точно птица!..
Он с тобой!.. где ты -- он там!
-- Мне о нем знакома повесть.
Да, он ходит по пятам...
Этот враг -- упреки, совесть...
Он со мной! где я -- он там!..
XXXII
И, коня пустив, Сварогов
От скалы несется прочь.
Вдоль холмов, вдоль их отрогов!
Лунная светлеет ночь...
И за Дмитрием, туманно
Пробегая там и тут,
Скачет следом неустанно
Тенью черною Мамут.
Стук подков, немолчный топот,
Храп встревоженных коней -
Ночи, ветра смутный шепот,
Шорох трав среди камней...
Дальше, дальше Дмитрий скачет,
Но за ним в туманной мгле,
Мнится, кто-то кличет, плачет
На покинутой скале.
XXXIII
Вот огни... исчезли тени
За оградой городской.
Шепчет здесь мольбы и пени
Лишь один прибой морской.
И по набережной длинной
Едет Дмитрий, где горят
С пестротою магазинной
Окон и эстампов ряд.
Шум, движение, коляски,
Хохот дам, толпа повес...
Те же лица -- те же маски!
Грубo их слепил Зевес!
Пошлость, помыслы пустые,
Тупоумие на них...
Дмитрий, сумрачный впервые,
Ехал шагом, зол и тих.
XXXIV
Моря шум звучал печальней,
Грустен плеск был сонных вод.
Дмитрий вдруг перед купальней
Увидал в кружке народ:
-- Барин, утонул здесь кто-то!
Поглядим! - шепнул Мамут.
-- Ну, а нам что за забота?
-- Вон шумят, спешат, идут!..
Что-то робко заблестело,
Вспыхнул бледный свет огня,
И утопленницы тело
Дмитрий увидал с коня.
Там, на груди обнаженной,
Как надежда, слаб и мал,
Синий пламень - спирт зажженный,
Точно светлый дух, порхал!
XXXV
Мнилось, будто бы из тела,
Чуть удержана на нем,
В небеса душа летела
Этим трепетным огнем.
Утонувшая лежала,
И в безмолвье красоты,
Странен был без покрывала
Вид холодной наготы.
Дмитрий видел профиль тонкий,
Очерк бледного лица.
Повернув коня сторонкой,
Ждал с волненьем он конца.
Мыслью странной осветилась
Сцена ночи перед ним,
И была знакома, мнилось,
Мертвая... с лицом немым!
XXXVI
Часто жизнь чужую губим
Мы не собственной виной,
И кого всех больше любим,
Горестью дарим одной!
Ничего страшней, быть может,
Зла слепого в мире нет!..
Дни идут... нас совесть гложет,
Нам печален жизни свет!
Без вины -- есть преступленья...
Совершая тайный суд,
Угрызенья и мученья
Эвмениды нам несут.
Что минуло -- оживает,
Не умчат его года!
