Между музыкой старинной
И ученьем новых школ --
Термин немцев -- мост ослиный,
"Eselsbrьcke" он провел.
Он не чужд речитатива,
Он немножко мелодист,
Симфонически красиво
Он писал, -- газетный Лист.
Пусть смотрел он и в Шопены,
Но лишь музыкою фраз
Он в печати, в мире сцены
Был влиятелен у нас.
X
Юный граф в другом был стиле
Тонкий, бледный силуэт.
Все черты лица хранили
Вырожденья явный след.
С правильным, красивым носом,
С черным очерком бровей,
Был он чуть не альбиносом, --
Этот маленький Арей.
Томик декадентских песен
Издал он недавно в свет.
Но совсем неинтересен
Был, как воин и поэт.
Он имел плохие средства.
Только титулом богат.
Но на днях мильон наследства
Юный ждал аристократ.
XI
В ожидании Цирцеи,
Совершавшей туалет,
Серж высказывал идеи,
И внимал ему поэт.
-- Граф! В любви я физиолог!
Серж сказал, - я фразы враг.
Верьте, опыт мой был долог...
-- Неужели это так?
Граф спросил. -- Влюбленных грезы
В сердце, я не буду груб,
Расцветают, вроде розы,
После поцелуя губ.
-- Но любовь метафизична!..
-- И воздушна? Как взглянуть!
Если рассуждать практично,
То лишь в физике вся суть!
А Мадонна, Форнарина,
Беатриче? -- Старый вздор!
По теории Дарвина
Страсть есть половой подбор.
Женщины мне не в новинку
И понятны, как врачу.
По духам ее блондинку
От брюнетки отличу.
Впрочем, если уж хотите,
Воздадим любви мы честь:
В страсти так же, как в сюите,
Мелодичность чувства есть! --
Серж с величьем Голиафа
Улыбнулся свысока.
Как соперника, он графа
Недолюбливал слегка.
XIII
Наконец веселым звоном
Огласился зал, и в дверь
Вышла в ткани дивной, тонкой
Дева, Гелиоса дщерь.
С Одиссеею согласно,
Ах, была облечена
Сей божественно прекрасной
Тканью тонкою она,
Тканью, что из рук выходит
Лишь богинь бессмертных, но --
Эти ткани производит
Суетный Париж давно.
И бессмертные богини,
Корифейки наших сцен,
Их заказывают ныне
Просто у madame Пакэн.
XIV
Подсознательно рифмуя
Valenciennes, Пакэн и трэн,
Как Цирцею опишу я?
Черт возьми, зову Камен!
Bcе сравненья были б плоски...
Был богини профиль строг,
А по греческой прическе
Кто б узнать ее не мог?
Чары... Как нам без ошибки
Указать, где чары те?
В позе, в голосе, в улыбке,
Или скрыты в декольте, --
Под божественной накидкой
Цвета сливок и зари,
Под жемчужной тонкой ниткой,
В кружевах и poudre de riz?
ХV
Стан богини стройно-гибкий
Был скульптуры идеал,
И, полуоткрыт улыбкой,
Рот был символично мал.
Вас, философы, спрошу я,
Что прелестней женских губ,
Созданных для поцелуя,
Если б даже был он груб,
Дерзко-крепок, слишком долог.
Даже не один, -- а тьма!
Каждый строгий феминолог
Ценит поцелуй весьма.
Бесконечное в моментом
Тут слилось, и познаем
Тайну мы экспериментом,
Строгим опыта путем.
XVI
-- Ах, друзья мои, простите!
Ждать заставила я вас! --
Фея шла к влюбленной свите,
Одарив улыбкой глаз.
У волшебницы коварной
Ручки две поцеловав,
Серж шутил комплиментарно,
И вздыхал смущенный граф.
-- Говорил я о прибавке!
Сделал Серж унылый вид:
Там торгуются, как в лавке,
Не дирекция, а жид! -
Он замолкнул в гневном чувстве.
- Вздор... две тысячи... для вас!
Меркантильный счет в искусстве,
И коммерческий Парнас!
XVII
-- Неудача... между нами? -
Подняла Цирцея бровь.
Серж слегка пожал плечами:
-- Завтра попытаюсь вновь! --
-- Да, Елена Николавна!
(Так Цирцею звал наш свет)
Из таможни я исправно
Ваш доставил туалет! -
Граф сказал, привстав на месте.
-- Вы всегда добры ко мне! --
(A propos, целковых в двести
Доброта пришлась в цене).
-- Но, однако, мы о прозе
Нынче говорим... я зла! --
И Цирцея в томной позе
В свой chaise-longue полулегла.
ХVIII
-- Граф, подвиньте мне скамейку!..
Я смущен. Как быть? Опять
В этой позе чародейку
Вам я должен описать!
Запрокинулась головка,
Взгляд смотрел из-под ресниц.
Вот, протянутая ловко,
Ножка в туфельке цариц...
Шелк накидки падал низко
С кресла на пол, как волна...
Соблазнительного риска
Поза вся была полна.
Но изящна и небрежна
И с улыбкой на губах,
Утопала фея нежно
В мехе, в шелке, в кружевах.
XIX
Близостью и позой дивы
Вдохновленный до любви,
Впал в экстаз красноречивый
Серж, сидевший vis-a-vis.
Говорил он: "Это школа-с!
Вот артистки идеал!"
Дар ее, таланты, голос
Он эффектно восхвалял.
Зембрих... Нильсон... Лукка... Патти...
Берлиоз сказал, Сарсэ...
И, цитируя некстати,
Декламировал Мюссе.
Улыбалася Цирцея,
И пурпурный, точно мак,
Юный граф шептал, краснея:
-- Неужели это так?
XX
-- А! Никитин и Ордынцев?!
Дайте мне пенсне! Сама
Я хочу взглянуть на принцев,
Принцев крови и ума! --
Новая впорхнула фея
В очарованный салон.
-- Сафочка! - кричит Цирцея.
Смех, лобзаний миллион.
Друг Цирцеи, злая роза,
Distinguйe et comme il faut...
Только имя -- род курьеза:
Сафочка, Софи, Сафо.
Имя поясним сначала, --
Нет в нем капли чепухи:
Как Сафо, Софи писала
Очень милые стихи.
XXI
Фея, эльф страны небесной --
Скромный взор, невинный вид,
Но полишинель прелестный
Был в глазах лукаво скрыт.
Как бубенчик, звонкий голос,
Легкий фарс всегда готов,
И шалунья зло кололась
Остротой, шипами слов.
-- Граф, вы руку жмете больно!
Граф, вы в люльке Геркулес! -
Вскрикнула Софи невольно:
Не рука у вас, а пресс!
-- О, pardon! -- Софи, ты кстати!
Бросила Цирцея взгляд.
-- Просьба? Ради благодати!
-- Угадаешь ты навряд!..
XXII
