Фрунзе высоко ценил авиацию. В приказе от 26 октября о переходе в решительное наступление он дважды упоминает о воздушных силах:

«…При прорыве укрепленных позиций использовать в полной мере… авиачасти.

…Для энергичного содействия наступлению все авиасредства 6-й и 1-й армий объединить в руках общего начальника…»

В момент решительного удара по Врангелю вся тяжесть работы в воздухе легла на правобережную авиацию. В нее по-прежнему входили 2-й истребительный дивизион в составе 4, 5, 6-го отрядов и 49-й разведывательный отряд. [164]

Центральная авиагруппа, застигнутая врасплох неожиданным прорывом белых в Александровен, потеряла там 19 сентября большую часть самолетов и почти все авиаимущество. К сожалению, в первой половине ноября эта авиагруппа оставалась еще небоеспособной.

По указанию Фрунзе в районе Апостолово должна была начать работу Северная авиагруппа. Но, формируясь уже в ходе боев, эта группа большой работы провести не смогла.

Авиация 1-й Конной армии, состоявшая из трех отрядов, находилась в Николаеве. По не зависящим от нее причинам к моменту начала наступления эта авиагруппа прибыть не смогла.

Наша авиагруппа хорошо подготовилась к решительным боям. Во второй половине октября производились только крайне необходимые полеты на защиту каховской переправы и разведку. Все самолеты спешно ремонтировались. Совсем обветшавшие машины, как «Ньюпор»-24бис, на котором много поработал Васильченко, были отправлены для капитального ремонта в Николаев.

Создали большой запас бомб, в том числе двухпудовых и пудовых, специально для сброса по долговременным укреплениям врага. Подбросили достаточное количество лучшего горючего и масла. Авиагруппе придали хорошо оборудованный поезд-мастерскую.

Учитывая необходимость аэрофоторазведки Перекопской укрепленной полосы, на трех машинах установили аэрофотоаппараты «Потте». Договорились с артиллеристами об организации корректирования огня с самолетов.

Реальный расчет показал, что хорошее состояние отремонтированной материальной части и достаточное количество опытных летчиков и летнабов позволят совершать на каждом самолете до пяти вылетов в день. Захаров, Вишняков, Киричко, Ягеллович, Аникин, Молодцов, Дедюлин, Киш и все остальные летчики с нетерпением ожидали начала активных действий. Все хотели принять личное участие в разгроме Врангеля. Васильченко чуть не плакал: ему пришлось в эти горячие дни перегнать летом свой «ньюпор» на длительный ремонт. Зато Рыков ходил счастливый: над ним, «безлошадным», сжалились [165] товарищи из 4-го отряда и отдали свою резервную машину. Получить в то время «Ньюпор»-24бис, считавшийся лучшим самолетом-истребителем, было настоящим счастьем.

Непосредственно перед началом наступления авиагруппа выполнила следующую важнейшую задачу: разведкой на полный радиус полета были уточнены отход и перегруппировка врангелевских дивизий; разведдонесения помогли командованию фронта определить местонахождение основных сил противника.

Ночь перед боем прошла быстро. С рассветом грянули пушки, застрекотали пулеметы, пошли в атаку полки Латышской стрелковой дивизии, прорывая фронт под Каховкой. А в это время по мосту через Днепр застучали копыта первых эскадронов буденновцев.

Как острый клинок, разрубила 1-я Конная Северную Таврию, перерезала врангелевцам путь на перешейки. За ней пошла в бой 6-я армия. Начали наступление 2-я Конная, 4-я и 13-я армии.

Жарко стало барону на холодных равнинах Таврии…

Благодаря смелому рейду 1-й Конной армии «черный барон» потерпел в Таврии тяжелое поражение. В Крым удалось уйти только половине белой армии. Вот что сообщал об этом приказ по войскам Южного фронта от 5 ноября:

«Противник понес огромные потери, нами захвачено до 20 тыс. пленных, свыше 100 орудий, масса пулеметов, до 100 паровозов и 2000 вагонов и почти все обозы и огромные запасы снабжения с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов».

Оставшиеся белые части укрылись за Перекопскими и Чонгарскими укреплениями.

К моменту начала наступления 1-й Конной армии вражеская авиация в Крыму и Таврии имела восемь отрядов, причем, как правило, белый авиаотряд по количеству самолетов равнялся двум красным отрядам. Всего у Врангеля было около 60 самолетов, в основном английских, системы «Де Хевиленд».

На двух белых самолетах стояли радиопередатчики, а на аэродроме - приемная радиостанция. Для красных же летчиков, действовавших против Врангеля, радиосвязь оставалась недосягаемой мечтой. [166]

Таким образом, «добрые заграничные дяди» дали своему ставленнику немало авиационного добра. Но оно не спасло его от разгрома.

Когда конница Буденного неожиданно перерезала белым путь отхода в Крым, врангелевские летчики бросили и частично сожгли большую часть машин, находившихся в Северной Таврии. Из-за плохой погоды и неподготовленности самолетов в ноябре белые летчики почти не летали.

С началом героического марш-маневра 1-й Конной армии над Писаревскими хуторами не смолкал рокот советских моторов. В воздух поднялись все самолеты авиагруппы. Летчики преследовали отступающие части врага. Выполняли ближнюю и дальнюю разведку.

Правда, работа была сильно затруднена. Приходилось освещать обширный район: от Днепра до Перекопа и далее, вплоть до Сивашского моря. В то же время по мере стремительного наступления частей удаленность аэродрома от линии фронта все увеличивалась. Разведка на столь большое расстояние была непосильна для «ньюпоров». Имелось два самолета-разведчика: дряхлый «Фарман»-30 и «Эльфауге». Но их совершенно не хватало для обслуживания всего фронта. Таким образом, переход на наш старый аэродром Аскания-Нова был жизненно необходим: оттуда авиагруппа могла эффективно помочь как 1-й Конной армии, далеко продвинувшейся вперед, так и остальным. С Аскании-Нова, расположенной в центре театра военных действий, самолеты смогли бы активно работать в Перекопском и Чонгарском районах. Но из-за полного отсутствия в группе транспортных средств переброска в Северную Таврию задерживалась. Летчики, махнув на все рукой, улетали все дальше и дальше от базы. Возвращаясь они еле дотягивали до своего аэродрома, садились с совершенно пустыми баками.

Но вот наступление закончилось.

Линия фронта перехватила узкую перемычку, соединяющую Крым с материком. Настало предгрозовое затишье. Красные части готовились к последнему штурму. На Турецком валу, Литовском полуострове, Юшуньских позициях, вдоль южного берега Сиваша, у Таганаша, на Чонгарском перешейке и Арабатской стрелке белогвардейцы [167] лихорадочно заканчивали приготовления к длительной обороне.

Прежде чем принять решение о направлении главного удара, Фрунзе должен был знать состояние Перекопской укрепленной полосы.

Холодное ноябрьское утро. Небо прикрыто темными облаками. В морозном воздухе отчетливо раздается сухой треск моторов. С Писаревских хуторов один за другим улетают «ньюпоры» на разведку Перекопа, Армянска, Юшуни.

Группа людей подходит к «эльфауге». Впереди идет, чуть прихрамывая, Киш. Рядом с ним летнаб Добров. Комиссар Кожевников в обеих руках тащит огромные кипы листовок. Скаубит напутствует Киша:

- Если самолет повредят - сейчас же на свою территорию. Садитесь хоть в поле: вся Таврия наша. Только не у них - растерзают…

- Я думайт другой, - отвечает на ходу Киш, - товарищ Фрунсе ожидайт нас. Надо выполняйт боевой задатша. На все другой можно плевайт с потолка…

Подходят к машине. Механик докладывает командиру группы о готовности. Добров еще раз проверяет установку аэрофотоаппарата. Кожевников закладывает в кабину листовки.

Все готово. Из-под очков блестят темные глаза Киша. Добров еле уселся: всюду груз комиссара.

В авиации не любят трогательных прощаний. И хотя «эльфауге» улетает на опаснейшее задание, летчик просто взмахивает рукой. Кивком головы ему отвечает Скаубит. Дружески улыбнулся комиссар. Старый «Бенц» ревет глухо, с покашливаниями, как простуженный. Биплан порулил на старт. И вот, оторвавшись, пошел с набором высоты.